Сюзан Таннер - Навсегда
Теперь она вспомнила, как Кэйлеб рассказывал ей, что, когда искали виновных, при этом присутствовал какой-то человек, за которым посылал начальник лагеря.
– Неужели это вы обнаружили тех троих? – медленно спросила она.
Джеб кивнул головой, чувствуя какой-то подвох. Как же ей удалось поймать его?
– Они ведь вам не поверили тогда, не так ли? Они не поверили ни единому вашему слову, потому что Кэйлеб не разглядел их лица. Но сейчас им придется поверить мне.
Джеб различил в ее тоне те же язвительные нотки. А он-то думал, что она тихоня, которая боится даже собственной тени. Он вспомнил, как она сидела на крыльце с незаряженной винтовкой, ожидая возвращения убийц ее мужа.
Он сделал последнюю попытку отговорить ее:
– Месть – обоюдоострый меч, миссис Барнс. Ханна знала, что он прав, но она хотела выполнить свой долг, если не перед Кэйлебом, то перед Богом.
– Эти люди заплатят мне как за сына, так и за мужа. Я знаю, что они задумывали еще одно убийство. Пускай, я не собираюсь прятаться.
Джеб почувствовал, как пристальный взгляд ее голубых глаз пригвоздил его к месту. Он посмотрел на могилы, оставшиеся позади. Скоты! Так они убили и ее ребенка.
– Ну, хорошо, я отвезу вас к Пламмеру, и вы все расскажете.
Он смирился с тем, что ему придется повернуть обратно. Когда-то они догонят индейцев и сопровождавших их солдат. А он мог бы уже быть так далеко по дороге в Нью-Мексико. И что ему делать с ней потом?
Джеб наблюдал, как она подгоняла лошадь, все дальше и дальше уезжая от своего дома. И он покачал головой. «Опасный путь она избрала для себя», – подумал он. Проклятье! Да, долгая им предстояла дорога.
ГЛАВА 6
Леон Уилкинс свирепо смотрел на своего капитана, но Пламмер, сидевший за маленьким столом на открытом воздухе, казалось, даже не замечал, что его подчиненный уже терял остатки терпения. Его это совершенно не беспокоило. Лучи позднего полуденного солнца попадали на чернильницу, стоявшую на столе рядом с рукой Пламмера.
Вот уже два дня как они выехали из резервации. Эти два дня тянулись очень медленно. Женщины и дети, которые шли пешком, совсем не могли идти так же быстро, как продвигались солдаты, в том числе и Уилкинс. Ему уже опротивело играть роль няньки для этих краснокожих, и он хотел, чтобы эта миссия скорее закончилась. Он мечтал, как бы развлечься в каком-нибудь подходящем, не слишком отдаленном отсюда местечке, где есть бары и проститутки.
Нетерпение Леона объяснялось его тревогой. С той ночи, когда Уэллз догадался, что это они убили фермера, Уилкинсу удавалось все это время избегать Пламмера. Он столкнулся с ним лишь один раз, когда их троих освободили. И Пламмер дал ему понять, что подозревает его. К счастью, Нельсон настаивал, что ни один из них в ночь убийства не выезжал на задание. Уилкинс был убежден, Что только это и заставило Пламмера Серьезно усомниться в их виновности, только это и спасло их.
Пламмер долго не отвечал, и Уилкинс подумал, что он вообще не расслышал его просьбу.
– По моим подсчетам, капитан, завтра, первого августа, кончается срок моей службы, – опять повторил Уилкинс. – Я хочу подписать документы на продление службы.
Все, что окружало сейчас Уилкинса: раздававшиеся по всему лагерю голоса его сослуживцев, запах кофе – напоминало ему, что армия – это лучшее, что у него когда-либо было.
Занятие фермерством – это слишком уж трудно, игра в карты – очень рискованно, а воровать – опасно. С тех пор, как он завел дружбу с Тоддом Шоу, он всегда мог хорошо поесть, и у него в кармане всегда были, пускай и небольшие, но деньги. Правда, на них трудно было что-либо купить, но проститутку поиметь можно было всегда.
Служба в армии не могла сравниться со всеми опасностями, которые раньше подстерегали его. Конечно, в армии тоже случались разборки, но без них вряд ли можно обойтись в любой мужской компании.
Наконец-то Пламмер оторвался от кипы документов, которые он внимательно прочитывал и складывал по порядку в стопку. Он медленно покачал головой и заговорил, подняв руку, наперед зная, что Уилкинс станет возражать. Его слова звучали спокойно, но решительно:
– Для тебя, Уилкинс, не будет никакого продления срока службы. Армия не нуждается в такой службе.
Лишь только Пламмер произнес последнее слово, Уилкинс прищурился, в его взгляде бушевала ярость, он даже забыл о том, что должен соблюдать осторожность.
– Почему это армия не нуждается в моей службе? Что, черт побери, вы имеете в виду?!
– Того фермера, – кратко пояснил Пламмер. Леон почувствовал как, несмотря на холодный ветерок, подувший со стороны реки, у него вспотела шея.
– Если я в чем-то виновен, почему же я все еще разгуливаю на свободе?
– Не в чем-то, Уилкинс, а виновен ты в убийстве. И если бы я смог доказать твою вину, то тебя вообще бы не было уже на этом свете.
Уилкинс замолчал, обдумывая сказанное. Холодный блеск в глазах капитана предостерег его от дальнейших пререканий. Если бы Пламмер мог, он повесил бы его. Без сомнения, это так. В конце концов благоразумнее и в самом деле держаться подальше от армии или, по крайней мере, от капитана Пламмера.
Ему пришло в голову, что если бы Пламмер был тогда в лагере в ту ночь, когда проповедник выследил их, то ему, Шоу и Нельсону, возможно, не видать было бы следующего утра. Им просто повезло, что вместо Пламмера был тогда молодой Гарретт, а поэтому Уилкинс никогда не станет больше испытывать судьбу.
– Вы совершаете ошибку, – бубнил Уилкинс, попятившись назад, – я не виновен. – Но, правда, о своей невиновности он уже рассуждал не слишком громко и не так долго. К тому же ему было невмоготу выносить этот пристальный взгляд капитана.
Готовый дать отпор любому, кто попытается задержать его, он ринулся прочь сквозь густой кустарник. Черт возьми, что же ему теперь делать? Он старался сообразить, где бы его могли приютить. К сожалению, таких мест осталось не так уж много.
Внезапно его взгляд уловил какое-то движение среди кустов, и Уилкинс резко повернулся. Он сразу же заметил темнокожего человека с блестящими черными волосами. Проклятые индейцы! Этот краснокожий украдкой подглядывал за ним. С каким удовольствием он бы увидел наконец самого последнего индейца!
Это был подросток, одиннадцати или двенадцати лет, но в глазах Уилкинса врагами были все индейцы – от мала до велика. Дети вырастали и становились кровожадными дикарями или матерями кровожадных дикарей. Именно такой и была та, которую увидел Уилкинс. Это была девочка. Уилкинс пристально смотрел на нее, но она и не пыталась убегать. Он прищурился. Что-то подсказывало ему, что где-то он встречал эту девчонку. Но, так и не вспомнив, он пошел дальше. К черту их всех, все они ему знакомы, все они были для него на одно лицо.
