Елена Арсеньева - Страсть сквозь время
Жаль, но что поделаешь… уж придется раскованной женщине из века XXI пощадить стыдливость русского мужчины образца XIX столетия!
Лидия разочарованно вздохнула, продолжая безумно целоваться с незнакомцем, как вдруг ощутимый толчок заставил их оторваться друг от друга.
«Телега остановилась», – краем сознания сообразила Лидия, но какая телега и какое это имеет к ней отношение, она не знала и знать не хотела. Горячие руки незнакомца снова тянули ее в его объятия, и она радостно рванулась к нему вновь, как вдруг над их головами воистину грянул гром – раздался громкий окрик:
– Qui кtes-vous? Oщ irez-vous? – И тот же голос повторил на ломаном русском языке: – Кто вы? Куда едете?
Боже мой! Французы! Их остановил патруль!
Лидия вздрогнула, и незнакомец прижал ее к себе, но уже не страстно, а защищая, и нежно прошелестел в ухо:
– Не бойся, милая! Я никому не дам тебя обидеть.
Лидия чуть не всхлипнула, так ее растрогали эти слова. Никогда ни один мужчина не говорил ей ничего подобного. Никогда! Какое счастье – слышать такое! Какое счастье – ощущать эти объятия, в которых она может укрыться от всех на свете бурь и невзгод!
– Чего это, барин? – раздался надтреснутый, суетливый голос возницы. – Мы кто? Да разве сам не видишь? Люди мы, добрые люди! Едем себе да едем! Алле, стало быть, да алле!
– Nommez l’endroit de votre dеsignation. Prouvez que vous transportez! – уже с ноткой раздражения скомандовал голос. – Назовите место своего назначения. Покажите, что везете!
– Ась? – чрезвычайно удивился вопросу старик. – Назначения, говоришь? Место? Не пойму я тебя, чего хочешь? Какое тебе транспортэ надо?
– Ce sera suffisant! Хватит! Не надо ломать ду-ра-ка! – совсем уже сердито воскликнул француз. – Подними попона! Слышать меня, старый пес?
– Пес, да не твой! – огрызнулся старик. – Понял? Не твой! Не буду я ничего поднимать! Нашел прислугу!
– Тише, Степаныч. Тише! – окоротил возницу женский голос. – Vous l’excuserez, monsieur le lieute– nant. Il est trеs vieux et il est trеs idiot.
И тут случилось нечто очень странное. При звуке этого негромкого, робкого и даже испуганного голоса незнакомец, только что крепко обнимавший Лидию, вдруг вздрогнул – и резко разжал руки. И даже слегка отпрянул от нее…
– И к тому же очень злобен! – добавил француз уже значительно мягче. – Впрочем, ради вас, мадемуазель, я готов его простить. Тогда прошу вас объяснить мне, кто вы такие и куда направляетесь. Вы везете продукты? Если да, то прошу меня извинить, но я вынужден реквизировать их в пользу императорской армии.
– Ах нет, нет! – на очень быстром и правильном французском языке возразила женщина. – Никаких продуктов там нет, мсье лейтенант, уверяю вас. Это просто вещи – некоторые вещи. Перины, подушки, одеяла, кое-что из моих платьев. Мой слуга везет меня в наше загородное имение, в деревню. А там нет почти никакого имущества. Ну вот мы и везем его…
– Видимо, сена в вашей деревне тоже нет? – откровенно ухмыльнулся офицер. – У вас воз до половины сеном набит! Таких возов я уже нагляделся. И не раз убеждался в том, что все русские прячут в сене продукты. Уверен, что, если вы поднимете попону, я найду и бочонки с медом, и окорока, и сыры, и мешки с мукой.
– Нет, нет, ничего такого у нас нет! – задыхаясь от волнения, твердила женщина. – Клянусь, тут только вещи, самые обыкновенные вещи! Прошу вас верить мне!
– Не будем спорить, – неожиданно покладисто произнес офицер. – Вы просто поднимете попону и покажете, что там лежит. Я не буду копаться в ваших платьях, клянусь. Но если мне что-то покажется подозрительным, я просто ткну тут и там своей саблей. Хорошо? Договорились?
Девушка, чудилось, обмерла от ужаса, потому что у нее вдруг вырвался даже не крик, а какой-то заячий писк:
– Нет, не надо, умоляю вас!
– Ого… – протянул офицер. – Кажется, дела еще хуже, чем я предполагал. Неужели вы так испугались, что я проткну саблей ваше любимое платье? А может быть, я могу проткнуть не только платье, не только перину и подушку, но и еще кое-что? Вернее, кое-кого? Что и говорить, многие раненые русские офицеры, чтобы не быть схваченными нашими войсками, пробираются из Москвы, выискивая для этого самые что ни на есть неожиданные пути и способы. Судя по ужасу, который выразился на вашем прехорошеньком личике, я недалек от истины! Поднимите попону! Быстро! Не то…
И раздался резкий металлический звук, весьма недвусмысленно свидетельствующий о том, что француз перешел от слов к делу и выхватил-таки саблю из ножен.
– Нет-нет, мсье! – вскричала девушка. – Умоляю вас… не надо. Должна признаться, я вам солгала. Простите, простите меня! Да, да, в самом деле, там, в телеге есть… кое-кто есть, один человек.
Лидия почувствовала, как вздрогнул незнакомец, и порывисто обняла его. «Я никому не дам тебя обидеть!» – чуть не шепнула она, однако он снова отпрянул от нее. Лидия не успела обидеться – француз заговорил, и она снова вся обратилась в слух.
– Кто-то есть? – хмыкнул лейтенант. – Я ничуть не удивлен. Сожалею, но, по закону военного времени, я должен буду арестовать этого человека.
– Нет-нет, она ничего дурного не сделала, клянусь! – пылко произнесла девушка.
– Она?! – оторопело повторил француз.
– Ну да! Там лежит моя сестра! – старательно засмеялась девушка. – Моя старшая сестра Жюли.
Жюли, изумилась Лидия?! Неужели тут же, в этом же сене, в этих же пуховиках, скрывается еще какая-то Жюли?!
Да нет, третьему тут не поместиться. Нет в телеге никого, кроме Лидии и человека, с которым она только что так самозабвенно целовалась. Девушка отчаянно, безумно врет, пытаясь отвести офицеру глаза. Но это же бессмысленно, он не поверит, он непременно сунется в сено, и тогда… по законам военного времени…
– Ваша сестра? – изумился офицер. – Что, в самом деле? Ну, тогда попросите ее выбраться, чтобы мне не пришлось срывать с нее, так сказать, покровы. Мадемуазель Жюли! Появитесь! Мы ждем вас с нетерпением!
– Нет, нет, тише! – зашептала девушка. – Она спит, она тяжело больна, у нее… у нее…
Боже мой, эта бедняжка пыталась бороться до конца, спасая того человека, который лежал под горой пуховиков и которого она пыталась тайно вывезти из Москвы, чтобы избавить от опасности, но вместо этого угодила вместе с ним в самые лапы этой опасности.
– Что у нее? – вновь раздражаясь, спросил офицер. – Что вы еще придумаете, мадемуазель? Оспа у нее? Или чума? Отчего мне нельзя увидеть вашу сестру? Или она приняла мусульманство, и отныне ни один неверный не должен зреть ее лица?.. Хватит! – выкрикнул он так громко, что Лидия вздрогнула. – Хватит врать! Мне это осточертело, должен признаться! Я изо всех сил пытался быть любезным с вами, но вы сами вынуждаете меня к крайним мерам. Или ваша сестрица немедленно покажется нам, или, клянусь, моя сабля…
