Мэри Блейни - Твой пылкий поцелуй
– Ладно, пусть ключ остается на столе, – буркнул Гейб. – Вы правы: я доверяю вам собственную жизнь, пока сплю, так что абсурдно беспокоиться насчет ключа. – Отойдя от двери, он сразу почувствовал, что с трудом держится на ногах. – Вы что, опоили меня наркотиками?
– Не будьте смешным. Только вы наливали бренди, а у меня слишком тряслись руки, чтобы сделать что-либо тайком. Вы просто измотаны: представить себе не могу, как вы вообще сумели продержаться так долго.
Шарлотта сняла с него влажную куртку и зашла за ширму, которая, по-видимому, служила местом для переодевания, но Гейб сбросил одежду прямо там, где стоял.
Потом он смотрел, как она занимается обычными домашними мелочами.
– Ваша постель пустует, пока вы тут возитесь со мной…
Шарлотта подошла к нему, улыбка и полузакрытые глаза ее были столь же обольстительны, как и зовущее тело.
– Моя жизнь такова, какой я желаю видеть ее. Я вдова, ни с кем не связана и ничем никому не обязана. – Она обвила руками его шею, потом встала на цыпочки и всем телом прижалась к нему. – Нам пора в постель.
С ощущением, что он жертвует чем-то важным, Гейбриел снял с себя ее руки.
– Больше нам нет необходимости играть в загадки, теперь мы вольны поступать так, как нам хочется. – Он окинул взглядом комнату, словно пытаясь обнаружить глазок для подсматривания, довольный тем, что мог рассуждать с такой трезвостью, хотя все в нем просто кричало и жаждало ее тела.
– Здесь нет других глазков, кроме наших собственных глаз, и у нас впереди есть еще полдня, пока мы не сможем спокойно оставить это место. – Голос Шарлотты был на удивление кротким. – Постель – самое комфортное место в этой комнате, а вместе мы можем сделать ее еще более комфортной.
Говоря это, она обошла кровать и предстала перед Гейбриелом во всей красе.
У нее было красивое тело, не столько чувственное и сексуальное, сколько безупречно пропорциональное от шеи до восхитительной груди, талии и бедер. Аккуратные, стройные ноги с изящными щиколотками дразнили, естественный цвет волос зачаровывал.
Лорд Гейбриел был достаточно умен, чтобы понять: он будет последним кретином, если отвергнет предложенное ею.
– Итак, шлюха сама предлагает мне себя? – Гейбриел медленно опустился на постель. Подушка показалась ему нежнее, чем руки кормилицы; мягкий матрас и убаюкивающие простыни располагали ко сну. Тем не менее, постель и возможность разделить ее с Шарлоттой были наивысшим из удовольствий, и от этого он не мог отказаться.
Склонившись к ней, он чуть коснулся ее губ. Этого было достаточно, чтобы оба они возжелали большего.
– Вы заблуждаетесь, – шептал Гейбриел, снова и снова покрывая ее лицо легкими поцелуями, полными соблазна. – Сейчас для нас превыше всего вожделение, а главенство и сила отступают на второй план. – В доказательство последовал жаркий, глубокий поцелуй. – Мне плевать, проститутка вы или принцесса, пусть со мной будет просто Шарлотта Парнелл, – нежно произнес он. Она была так близко, что он мог слышать, как бьется ее сердце.
– Нет ничего проще. – Шарлотта мгновенно задула свечу на столике у постели. – Я ваша.
Она потянулась к нему, но Гейб понимал, что она слишком легко поддалась. Вряд ли Шарлотта Парнелл – ее настоящее имя, подумал он, и тут же ее ищущие руки обхватили его, притянули к себе. Больше для него не существовало слова «нет», и Гейб отдался неудержимо уносившему его водовороту желания.
Поцеловав ее губы, шею, он зашептал ей на ухо:
– Вам следует знать, что на этот раз вы вряд ли получите достаточно удовольствия. Прошло много месяцев с тех пор, как я последний раз был с женщиной.
– Возможно. – Она чуть повернулась к нему, но не улыбнулась, хотя глаза светились теплом. – Все может завершиться быстро, и все равно это доставит удовлетворение нам обоим.
Гейб склонился над ней, прижался к ее груди. Запах ее тела покорял его. Кончиком языка он дразнил ее грудь, потом принялся ласкать нежные округлости. Его тугой до боли восставший орган уперся в ее влажную и жаждущую промежность. Шарлотта словно приглашала, завлекала его. Обвив руками его шею, она притягивала и подталкивала его, словно требуя, чтобы он скорее оказался поверх, а не рядом с ней.
Разумеется, Гейбриел рассчитывал лишь на физическую связь, так необходимую ему. Никакой душевной интимности, которая переросла бы в нечто большее, чем просто телесная близость. Однако он заблуждался. Когда Шарлотта поцеловала его, в поцелуе не было сладкого томления, но в нем оказалась подлинная страсть, требовавшая взаимности. Ее руки прижали его крепче, а ноги сильнее обвили его бедра. Уют постели поблек рядом ни с чем не сравнимым наслаждением, которое давало сплетение их рук и тел. Усилия, прилагаемые, чтобы сдержать себя, не нашли в ней ответа: напротив, Шарлотта полностью расслабилась, откинула голову и прикрыла глаза.
Все мысли Гейба смешались при первом порыве вожделения, он уткнулся лицом в ее шею и резко вошел в нее, пытаясь заполнить ее всю, без остатка, а она прижалась к нему, отдаваясь с полнотой и щедростью, делавшими ей честь.
Гейб попытался поблагодарить ее, попытался сделать еще что-нибудь прежде, чем погрузиться в глубокий сон, все еще удерживая ее в своих объятиях, но этот наркотик оказался слишком мощным и непреодолимым. Он едва сумел промямлить «завтра», и его глаза закрылись.
Шарлотта могла узнать о мужчине все, что ей требовалось, после первых занятий любовью. Если мужчина был крепок физически, ей требовалась изобретательность, особые позы и выносливость в постели. Если он оказывался эгоистом, главным становилось удовлетворение его запросов. Если он был добр, то хорошо платил, чем бы все ни завершилось. А если он был груб и жесток, она изо всех сил старалась не доводить дело до постели.
Самой худшей была ситуация, когда мужчина, попав к ней в постель, оказывался совсем не тем, с кем она знакомилась на светском рауте. Его жизнь в светском обществе была сплошной ложью и притворством. Таким был ее муж, так напрактиковавшийся в обмане, что ни она сама, ни ее мать не смогли за внешним фасадом разглядеть его истинную сущность. Если невинность и наивность могли служить ей оправданием в то время, то в этот раз она не повторит той ошибки.
Лорд Гейбриел крепко спал, и тепло его тела, наконец, смягчило холод и головную боль Шарлотты.
Если бы он хотел показать властность, его голая рука лежала бы на ее голом теле, но рука удерживала одеяло, чтобы оно не сползло с нее. Этот жест подкреплял ее прежние наблюдения. Он попросил халат для нее, он согрел ей ноги и даже спросил, что сталось с Жоржем.
Так он заботился о других – заботился темпераментно и страстно, ничего не делая наполовину. И он же был шпионом. Невероятно! Вспыльчивость и страстность в сочетании с врожденной добротой либо обрекали его на гибель, либо все это было чистейшей воды притворством. Неужели лорд Гейбриел являлся столь блестящим актером?
