Мэй Макголдрик - Королева-беглянка
— Боюсь, что это невозможно, — невозмутимо ответил Джон. — Я не занимаюсь личными вопросами в моей каюте, принимая во внимание обстоятельства.
Каролина не раз еще до замужества пыталась поговорить с ним. Он отказывался. Между ними все кончено, и он не собирался ничего менять.
— Леди Каролина, — твердо сказал он, — мы не будем обсуждать что-либо такое, чего не может слышать Дэвид. Он мой главный помощник на этом корабле.
Лицо женщины исказила ярость. Глаза блеснули, как лезвие кинжала. Она еще минуту молча смотрела на безучастное лицо Джона.
— Очень хорошо, — сказала она наконец. — Если вы предпочитаете так со мной обращаться, то что ж…
Джон не двинулся с места, наблюдая, как на лице Каролины появилась столь знакомая капризная гримаса. Как давно он находил ее очаровательной.
— Вы что-то хотели сказать мне, леди Мол?
Каролина отвела глаза и тряхнула головой, водопад волос обрушился на ее высокую нежную грудь, синий бархат платья оттенял их золотое сияние. Да, Каролина Мол, безусловно, чрезвычайно красивая женщина. Но Джона это теперь ни капельки не волновало.
— Нам с Дэвидом надо продолжать работу, — жестко сказал Джон. — Если ваш визит носит чисто светский характер, тогда я бы попросил вас…
— Я пришла отнюдь не со светским визитом, — прервала его Каролина.
Джон вежливо кивнул и ждал, что она скажет дальше. Пальцы Каролины скользили по столу, а глаза обшаривали его тело. Когда она встретилась с ним глазами, он понял, она пытается совратить его.
— Что вам нужно, Каролина? — спросил он сквозь стиснутые зубы.
На ее лице мелькнула легкая улыбка. Она ждала его реакции и считала, что преуспела.
— Хорошо. Несколько часов назад я выкроила время, чтобы навестить этих новых дам на нашем корабле. — Она проскользнула за стол и с довольным видом уселась на стуле. — Но меня не пропустили к ним.
Джон отошел от стола.
— Вы пришли из-за этого?
Она помолчала. Ее глаза бесстыдно ощупывали его, их взгляд противоречил ее словам. Каролина посмотрела в его потемневшее от гнева лицо.
— Да, из-за этого и из-за того, что стоящий у двери хам нагрубил мне.
Джон взглянул на Дэвида.
— Сегодня утром дежурит Кристи, но он не…
Джон махнул рукой, успокаивая шкипера. Что бы Дэвид ни сказал, Каролина не обратит на это ни малейшего внимания. Она хотела остаться с ним наедине и добивалась, чтобы ее оскорбили. А в этом случае она не пошевелится, несмотря на объяснения и извинения. Все это совершенно в ее стиле.
— Это я приказал, — сказал Джон. — Кристи лишь выполнял мои указания. Если кто-то из моих людей обошелся, как считаете вы, с вами недостаточно почтительно, ответственность за это несу я.
Лицо Каролины стало жестким.
— Он распустил руки.
— Кристи? — изумился Дэвид.
Красивое лицо молодой женщины утратило привлекательность под ироничным взглядом двух изучающих ее мужчин. Губы ее искривила усмешка.
— Да, он приставал ко мне и унизил меня.
— Это было бы серьезным обвинением, леди Мол, если бы Дэвид и я не знали этого человека, — сказал Джон. Ему также слишком хорошо были известны уловки Каролины. — Кристи, по-видимому, преградил вам дорогу, когда вы попытались войти в каюту?
Каролина отвела взгляд и перебросила золотые пряди волос на спину.
— Вам не пришло в голову, что матрос просто выполняет приказ?
— Значит, любая свинья на корабле может толкнуть меня, просто выполняя ваши указания?
— Матросу приказали никого не впускать, — холодно возразил Джон. Но когда она, передернув плечами, отвернулась, сказал резче: — Вы еще не поняли, миледи, вы только гость на военном корабле. Моя команда, подобно всем солдатам, готовым к бою, приучена выполнять приказы. Для них неважно, мужчина вы или женщина, знатная дама или простолюдинка. Кристи делал свою работу. Он гордится своей преданностью королю и тем, что служит ему под моим началом.
— Я прекрасно понимаю ваши законы, сэр Джон. Но знаю и то, что ваш приказ распространялся только на меня, именно на меня. — Каролина поднялась.
— Ему приказано не пускать никого, леди Мол, вообще никого. — Джон взглянул на Дэвида. — Если только он не получит специальных указаний.
— Указаний от кого? — попыталась поймать его Каролина.
— От меня или от моего заместителя Дэвида Максвелла.
Лицо Каролины стало жестким, она повернулась к шкиперу.
— Ну, это все объясняет.
Дэвид шагнул вперед, но Джон жестом призвал молодого человека молчать.
— Что объясняет, Каролина? — спросил командующий, переключая ее внимание на себя.
— То, что, пока я торчу у каюты в ожидании, пока меня физически оскорбляет какой-то матрос, из кают испанок выходит Дженет Мол с выражением хозяйки на корабле.
Дэвид открыл рот, чтобы объяснить, но командующий вновь жестом остановил его.
— Ваш муж, леди Мол, любезно предложил свою помощь пострадавшим. И мисс Дженет, его дочь, очень помогла в уходе за больными. Если вы обладаете умением сострадать, вы поймете мотивы, которыми руководствовались ваш муж и ваша падчерица. Прекратите этот детский лепет и займитесь своими делами.
Нежное лицо Каролины залила краска.
— Я тоже умею сочувствовать и могла бы им быть полезна.
Джон кивнул.
— Ну что ж. Я запомню это, вы можете пригодиться, если мы вновь спасем кого-нибудь в море. Но сейчас я бы попросил вас…
— Для меня ваш ответ вряд ли приемлем, сэр Джон, — совершенно рассвирепела Каролина, ухватившись за край стола побелевшими костяшками пальцев. — Я не позволю вам лишить меня этой возможности.
— Лишить возможности? — спросил, безразлично глядя на нее, Джон. Но голос его стал резок, как бритва. — Позвольте вам напомнить, миледи, что только вы, когда этих людей поднимали на борт, упрашивали меня этого не делать, опасаясь, что они вам ночью перережут горло.
Каролина снова опустилась на стул.
— Ну и что? Это было до того, как…
Джон смотрел на нее выжидающе.
— До чего, миледи?
Каролина, накручивая на палец золотой локон, искала подходящие слова.
— Ну? — настаивал он.
— До того, как я увидела молодую леди, хорошо воспитанную… И до того, как узнала, что вы настолько почтительно к ним отнеслись, что поселили их в королевскую каюту.
Все так, как предполагал Джон. И то, что она сказала, полностью ее характеризовало.
— Видимо, масштаб вашего сострадания, леди Мол, зависит от размера каюты и знатности страждущих. А если бы я сказал, что это простые крестьянки и я поместил их в эту каюту, потому что другой свободной у меня нет… и я не надеялся, что вы уступите им свою. И я не могу оставить их в сыром камбузе, потому что молодая женщина хрипит и ужасно кашляет? Проявили бы вы такое же рвение, если бы поняли, что она не представляет интереса ни для вас, ни для других знатных дам и кавалеров? Что она не обладает ни красотой, ни шармом, ни воспитанием, которое вы столь высоко цените? Вы бы так же продолжали бравировать вашим чувством сострадания? И так же бы стремились нарушить их покой?
