Вирджиния Спайс - Любовь не предает
– Что ж поделать, Берк, я и сам себе в последние месяцы не нравлюсь, – иронично усмехнулся он.
– Не пытайся обратить все в шутку. – В глазах моряка появился предостерегающий блеск. – Твое нынешнее душевное состояние настолько плохо, что, если в твоей жизни в ближайшее время ничего не изменится, твоя душа может просто засохнуть. А мне бы этого очень не хотелось, сынок. Поверь, ведь я хорошо знаю, что ты вовсе не родился таким человеком, а просто стал им… Да, кстати, – вдруг поинтересовался Берк Гаррисон, – что это за нежное послание ты получил сегодня утром от крошки Альфонсины? Если оно тебя так взволновало, как я мог заметить, то почему ты, Джейсон, черт возьми, до сих пор находишься здесь?
– А, по-твоему, я должен лететь в Лондон на крыльях любви по первому зову этой милой особы? – попытался отшутиться Стенфилд, но внезапно передумал и извлек из нагрудного кармана розовый душистый листок. – Пожалуйста, Берк, прочти это, – сказал он. – Возможно, ты сможешь подсказать мне, как я должен поступить.
Старому моряку понадобилось несколько минут, чтобы вникнуть в смысл полного замысловатых намеков послания модистки. Но когда он разобрался в написанном, то взглянул на Джейсона так, будто окончательно перестал сомневаться в том, что друг безнадежно болен.
– Бедная принцесса, о которой упоминает Альфонсина, – это, надо полагать, та самая виконтесса де Шатовье, которую ты недавно переправил в Англию? – с расстановкой поинтересовался Берк.
– Надо полагать, – улыбнулся граф.
– А роскошный бал во дворце герцогини Дерби, на котором принцесса должна в первый раз появиться в светском обществе, состоится именно сегодня?
– Несомненно.
– Так, так, – протянул Берк, медленно сворачивая записку. – Ну, что же ты хочешь от меня услышать, мой мальчик? Чтобы я объяснил тебе, в какого великолепного болвана ты превратился?
– Уже не нужно! – Откинувшись на спинку стула, Джейсон рассмеялся так искренне, как не смеялся уже давно. Только что он принял очень важное решение, и от этого на душе у него сразу сделалось спокойно и хорошо. – Я уже и сам знаю, что должен поехать на этот чертов бал. Ведь без моей помощи милая Катрин де Шатовье, при всем своем обаянии, может просидеть целый вечер в каком-нибудь дальнем уголке, одинокая и никем не замеченная.
Довольный результатом разговора, Берк Гаррисон мягко похлопал Стенфилда по плечу и выразительно посмотрел на часы.
– Следует поторопиться, Джейсон, – озабоченно заметил он, – до бала осталось всего несколько часов, а путь весьма не близкий.
– Тем более что маркиза Кемпбелл обычно приезжает рано, – недобро усмехнулся граф. – Бедная Вирджиния! Она ведь даже не подозревает, что сегодня ее ждет встреча с давним врагом.
Глава 8
Бал еще не начался, а просторный двор особняка герцога Дерби уже был заполнен роскошными экипажами. Пока кучер леди Кемпбелл пытался найти место, чтобы поставить карету, Катрин приподняла голубую бархатную занавеску и выглянула в окно. Все пространство перед особняком было ярко освещено пылающими факелами. Широкая мраморная лестница, по которой с важным видом поднимались вновь прибывающие гости, была покрыта красным ковром и уставлена экзотическими цветами. По обеим сторонам ступенек стояли лакеи в парадных ливреях. Второй, парадный, этаж особняка сверкал тысячами огней, казавшихся скоплением сверкающих звезд на темном небосклоне. Танцы еще не начались, и из распахнутых высоких окон доносился размеренный гул десятков голосов, вызывавший в памяти Катрин рассказы матери о блистательных версальских приемах.
– Могла ли я когда-нибудь подумать, что отправлюсь на свой первый бал не в королевский Версаль или Тюильри? – громко вздохнула девушка, встретившись с понимающим взглядом сестры.
– Стоит ли грустить о прошлом? – ласково возразила Вирджиния. – В парадных залах Тюильри нам с тобой уже никогда не бывать. В любом случае, высшее общество везде живет одинаково.
– Высшее столичное общество… За пять лет, проведенных в Анжере, я уже забыла, что оно из себя представляет.
Катрин зябко поежилась, кутаясь в меховую накидку маркизы. Несмотря на то, что вечер выдался на редкость теплым для середины мая, ей было холодно. Девушка с волнением думала о том, как переступит порог бального зала и сотни любопытных глаз станут придирчиво осматривать ее. Вряд ли ее английские ровесницы испытывали подобные чувства, отправляясь на этот бал, ведь они начинали выезжать в свет с шестнадцати лет. А вот ей самой до сих пор приходилось показывать свое танцевальное искусство лишь перед учителем танцев.
– Не нужно так волноваться, милая моя, – прошептала Вирджиния, угадав состояние сестры. – Все пройдет хорошо, вот увидишь.
Леди Кемпбелл на минуту задумчиво нахмурилась, вспомнив, что совершила серьезную оплошность, забыв предупредить мужа, чтобы тот приехал во дворец Дерби пораньше и представил Катрин своим друзьям. Дело в том, что на балах существовало неписаное правило, согласно которому кавалер не мог пригласить на танец даму, которая не была ему представлена. Но думать об этом было уже поздно – подбежавший лакей услужливо распахнул дверцу кареты, и женщины вместе с другими гостями направились к широкой мраморной лестнице. В центре просторного холла находилась еще одна лестница, поднимающаяся к дверям огромного парадного зала на втором этаже. Кивнув в сторону одного из высоких зеркал, украшавших вестибюль, Вирджиния придержала Катрин за руку и тихо сказала:
– Улыбнись своему отражению, сестричка, и пусть эта улыбка не сходит с твоих уст до того момента, пока мы снова не окажемся в карете. Катрин попыталась последовать совету сестры, но безуспешно. Огромное сверкающее зеркало отразило двух совершенно непохожих женщин. Одну, тоненькую и грациозную, с уверенными манерами, напоминающую солнечный лучик в своем блестящем золотистом платье с кремовым цветком в центре корсажа, и другую – застывшую в напряженной позе и дрожащую, словно лепесток розы на холодном ветру. Собравшись с духом, Катрин заставила-таки себя изобразить подобие улыбки, гордо вздернула подбородок и чинно ступила вслед за сестрой на розовый ковер, покрывавший белокаменные ступени лестницы.
Когда сестры переступили порог огромного бело-золотого зала, первый танец уже начался.
В центре помещения по блестящему фигурному паркету плавно скользили танцующие пары.
Потрясенная красотой открывшегося ей зрелища, Катрин на минуту застыла на месте. Сколько раз она представляла себе светский бал, но в действительности он оказался в десятки раз прекраснее. Казалось, они в один миг перенеслись в волшебную сказку. Дамы в невесомых светлых платьях, в переливающихся драгоценностях, украшенные цветами и перьями, казались Катрин сказочными феями, а блистательные кавалеры в темных фраках ничуть не уступали франтам времен Людовика Семнадцатого. Сердце Катрин бешено забилось, а ранее сковывавший девушку холод сменился жаром, от которого стало трудно дышать. Она с трудом могла устоять на месте, дожидаясь, пока закончится первый длинный танец и какой-нибудь красивый и любезный кавалер пригласит ее на следующий.
