Джил Грегори - Маргаритки на ветру
Фесс опять ударил ее, на этот раз намного сильнее. На мгновение ей показалось, что все вокруг нее рассыпалось на тысячи красных, черных и ослепительно белых осколков. Челюсть будто раскололась, как полено от удара топором. В ушах стоял звон.
– Врешь, – откуда-то издалека услышала она рев Фесса Джонса. – Считаю до десяти!
Несколько жалких всхлипываний слетело с ее губ.
– Раз! Два! Три…
Ребекка мучительно боролась с туманом в голове. «Думай… черт побери… думай. Он сильнее и безжалостнее тебя, но слава Богу не умнее».
– Восемь, девять…
Превозмогая боль, она сделала попытку заговорить. Челюсть снова пронзила острая боль.
– Бумаги… в сейфе, – выдавила Ребекка. – Сейф… спрятан… под полом. Ключ… у меня в… ридикюле. Сейчас дам.
– Лежи смирно, крошка. Без фокусов. Я сам достану ключ. – Фесс отошел от кровати и обвел глазами комнату, пока не заметил ридикюль, лежавший на комоде. – Тебе же лучше, если ты сказала правду.
Когда он был у комода, Ребекка мгновенно повернулась, сунув руку за «дерринджером», но Фесс бросился к ней раньше, чем она успела взвести курок. Она яростно отбивалась ногами, однако бандит вырвал у нее пистолет и так резко завернул ей руку за спину, что она свалилась с кровати.
– Ты опять соврала мне, да? Ты, жадная тварь! Я тебе покажу, как врать Фессу Джонсу.
Сверкнул нож, словно появившийся ниоткуда. Сидя на полу, Ребекка тяжело дышала. Затем, полумертвая от страха, цепляясь за стену, она с трудом поднялась на ноги.
Джонс засмеялся, увидев, что ее лицо исказилось от ужаса, а тело бьет дрожь.
– Скоро ты очень пожалеешь, что не сказала мне правду, Реб Ролингс. – Он гадко ухмылялся, вертя в руках нож. – Сначала я порежу твое смазливое личико, ты сразу перестанешь упрямиться и как миленькая отдашь мне все бумаги.
Фесс шагнул к ней. Загнанная в угол, Ребекка отчаянно закричала.
Крик.
Вольф похолодел, услышав этот ужасный звук, донесшийся из дома Ребекки и показавшийся чуть ли не оглушающим в ночной тишине. Через секунду он был уже в доме, мчась на новый крик, и ворвался в спальню, будто разъяренный лев.
Все произошло одновременно.
Фесс Джонс метнул нож, Бодин выхватил револьвер, а старое ранчо вздрогнуло от грохота выстрелов.
Когда стрельба стихла и рассеялся дым, Фесс Джонс лежал скрючившись на полу, издавая предсмертные хрипы, тело его дергалось, из раны на груди лилась кровь, остекленевшие глаза невидяще уставились в пустоту. Вдруг он замер. Навсегда. Пуля Вольфа попала ему в сердце.
Ребекка сползла по стене на пол. Оторвав взгляд от мертвого тела Джонса, она посмотрела на Вольфа Бодина, который выдернул из своего плеча нож и равнодушно отшвырнул его, словно не заметил, что из раны сочится темная кровь. Его лицо в призрачном лунном свете было абсолютно спокойным, когда он навел на Ребекку «кольт» сорок пятого калибра:
– Рассказывайте.
Глава 5
– У вас кровь!
Она хотела было подойти к нему, но он грубо прикрикнул на нее:
– Стойте там, где стоите!
– Вам нужна помощь…
– Ошибаетесь. Мне нужны ваши ответы, мисс Ролингс. Что за чертовщина происходила тут между вами и этим типом? Может, вы каким-то образом надули его и у него к вам был счет? Отвечать вам придется, а здесь или в тюрьме – выбирайте сами.
Ребекка старалась не смотреть на отвратительное нечто, лежащее на полу, иначе опять подкатит тошнота, а будь она проклята, если позволит Бодину смотреть, как ее выворачивает наизнанку.
– Вы сумасшедший! – закричала она, со злостью взглянув на шерифа. – Стреляйте, если хотите, но я не позволю, чтобы вы испачкали своей кровью мой ковер. Он единственный во всем доме, и мне очень нравится цвет, поэтому не упрямьтесь. Достаточно того, что придется отскребать с пола его кровь.
Бодин щурился, глядя на девушку.
– Ради Бога, сядьте, я должна перевязать вам плечо. И уберите свой дурацкий револьвер. Не видите, я безоружна? Если бы у меня было оружие, неужели я позволила бы этому койоту подойти ко мне?
Когда девушка проходила мимо окна, оказавшись в полоске лунного света, Бодин заметил на ее нежной щеке безобразный красный след.
– Кажется, вы сами нуждаетесь в помощи, – сухо ответил он. – Сильно вам досталось?
Она прижала руку к лицу и, вспомнив случившееся, вздрогнула.
– Он только ударил меня несколько раз. Но если бы вы не пришли, он испробовал бы на мне свой нож.
Вольфу стало не по себе при мысли о том, что могло бы произойти, не будь у его сына Билли таких зорких глаз. А привела его сюда чистая случайность… и ничего больше. Он презрительно взглянул на труп Джонса:
– Трусливый пес!.. Вам нужно чем-нибудь помазать ушиб.
– Шериф, это вы ранены, – строго напомнила Ребекка и, взяв его за здоровую руку, повела в гостиную. – Посидите здесь, а я пока согрею воду и принесу мазь. И не задавайте мне больше никаких вопросов, потому что я не в состоянии отвечать и в то же время оказывать вам первую помощь, – бросила она через плечо, удаляясь на кухню.
Вольф не знал, как ему к ней относиться. Разъяренная маленькая дикая кошка, плевавшая ему в лицо тогда в Аризоне, уже выросла и превратилась в изумительно красивую женщину с невероятным самообладанием. Пока она кипятила воду, промывала губкой двухдюймовый порез, осторожно накладывала на рану мазь и рвала на полоски чистое полотенце, чтобы перевязать ему плечо, Бодин с интересом наблюдал за ней. Его поразило серьезное выражение ее лица, торжественная сосредоточенность взгляда и прелестные линии тела под розовой ночной рубашкой. Она сидела рядом с ним на старом диване. Его плечо слегка подрагивало, но он не обращал на это внимания, очарованный тонким цветочным ароматом, исходившим от нее. «Похоже на сирень», – подумал он. Ее темные, как ночь, волосы, блестевшие в свете керосиновой лампы, роскошными волнами падали ей на плечи и спину, а ловкие пальцы нежно скользили по его руке.
Что могло связывать эту женщину с людьми, подобными Фессу Джонсу?
Вольфа одолевали сомнения, и он ничего не мог с собой поделать. Женщины, особенно хорошенькие женщины, всегда пробуждали в нем подозрительность, а Ребекка Ролингс, насколько он мог судить, попадала под обе эти категории.
Тем не менее он чувствовал в ней нечто такое, что совершенно не укладывалось в обычные рамки и сбивало с толку. Он тут же принял суровое выражение лица, когда Ребекка закончила работу и откинулась на спинку дивана, чтобы полюбоваться результатом.
– Виски есть?
– Виски? Зачем? Вам плохо?
– Нет, мэм, – терпеливо протянул он. – Просто жажда.
– Ну, – Ребекка с сомнением оглядывала здоровое, сильное тело и загорелое лицо, выражавшее абсолютное спокойствие, – виски я здесь не нашла, могу предложить кофе.
