Джулия Куинн - Мистер Кэвендиш, я полагаю..
— Очень хорошо, леди Амелия. Чего вы от меня ждете?
Казалось, она сбита с толку его вопросом, он даже сомневался, что она его поняла. Боже, у него нет на это времени. Прошлой ночью он совершенно не спал, его бабушка вела себя гораздо хуже обычного. И вот теперь его невеста, которая прежде никогда не поднимала глаз и не говорила ничего, кроме обычной бессмыслицы о погоде, внезапно начала вести себя так, словно он в долгу перед ней.
После бракосочетания — пожалуйста, именно это он и намеревался сделать. Но, о Господи, не сегодня же.
Он потер свою бровь большим и средним пальцами. У него начинала болеть голова.
— Вы в порядке? — спросила леди Амелия.
— Все хорошо, — отрезал он.
— По крайней мере, выглядите так же хорошо, как и я в гостиной, — услышал он ее бормотание.
Это уже было слишком. Он поднял голову, пригвоздив ее своим взглядом.
— Не поцеловать ли мне вас снова?
Она ничего не сказала. Но ее глаза округлились.
Его пристальный взгляд переместился на ее губы, и он пробормотал:
— Кажется, именно это приводит нас к согласию.
Она по–прежнему молчала. Он решил, что это означает «да».
Глава пятая
— Нет! — воскликнула Амелия, отскакивая на шаг назад.
И если бы она не была так потрясена его внезапным переходом к любовным играм, то ей бы доставило бы большое наслаждение его потрясение: когда он двинулся вперед, его губы нашли только воздух.
— Действительно? — он растягивал слова, пытаясь возвратить себе опору.
— Вы же не хотите меня целовать, — сказала она, отступив еще на один шаг. В нем сквозила опасность.
— Действительно, — пробурчал он, сверкая глазами. — Точно так же, как вы мне не нравитесь.
Ее сердце подпрыгнуло на целый фут.
— Не нравлюсь? — отозвалась она эхом.
— Согласно вашим же словам, — напомнил он ей.
Она почувствовала, как в замешательстве вспыхнула, когда ей бросили ее же слова.
— Я не хочу, чтобы вы целовали меня, — сказала она, запинаясь.
— Нет? — спросил он, и она не поняла, как это у него получилось, но они больше не были настолько уж далеки друг от друга.
— Нет, — ответила она, пытаясь сохранить спокойствие. — Я не хочу, поскольку… поскольку… — Она отчаянно пыталась придумать причину, но в таком положении совершенно потеряла способность к рациональному мышлению.
И вдруг пришла ясность.
— Нет, — повторила она. — Я не хочу. Поскольку вы сами не хотите.
Он замер, хотя и мгновение.
— Вы думаете, что я не хочу вас поцеловать?
— Я знаю, что вы не хотите, — ответила она, и это, должно быть, был самый храбрый поступок в ее жизни. Поскольку в этот момент он был герцогом во всех смыслах этого слова.
Жестокий. Гордый. Возможно взбешенный. Ветер трепал его темные волосы, так что они слегка спутались. Он был настолько прекрасен, что на него почти невыносимо было смотреть.
По правде говоря, она очень хотела поцеловать его. Но что делать, если он этого не хотел.
— Я считаю, что вы слишком много думаете, — сказал он наконец.
Она не смогла придумать ни одного подходящего ответа. Она попыталась отойти от него подальше, но он немедленно шагнул ближе.
— Я очень хочу поцеловать вас, — сказал он, приблизившись. — Фактически, это единственная вещь, о которой я сейчас могу думать и которую хочу проделать немедленно.
— Вы не хотите, — быстро сказала она, осторожно пятясь назад. — Вам только кажется, что вы хотите.
Он рассмеялся, и она оскорбилась бы, если бы не была так сосредоточена на том, чтобы сохранить остатки своего самообладания… и своей гордости.
— Это потому, что вы думаете, что таким образом сможете управлять мной, — заметила она, мельком взглянув назад, чтобы удостовериться, что не попадет в кротовью нору, и быстро сделала шаг назад. — Вы думаете, что если соблазните меня, я превращусь в безвольное, бесхребетное подобие женщины, неспособное ничего сделать, не испросив вашего позволения.
Он выглядел так, словно вновь готов был рассмеяться, хотя на этот раз ей показалось, может быть, он бы смеялся не над ней, а вместе с ней.
— Это — то, что вы думаете? — спросил он, улыбаясь.
— Это — то, что я думаю, что вы думаете.
Левый угол его рта дернулся. Он выглядел обаятельным. В нем появилось что–то мальчишеское. В этот момент он совершенно не походил на самого себя или, по крайней мере, на того мужчину, которого она привыкла видеть.
— Думаю, что вы правы, — сказал он.
Амелия пришла в замешательство настолько, что практически почувствовала, как у нее падает челюсть.
— Вы думаете?..
— Да. Вы гораздо умнее, чем обычно делаете вид, — сказал он.
Это что — комплимент?
— Но, — добавил он, — это не отменяет основную цель момента.
Которая заключалась?..
Он пожал плечами.
— Я все еще собираюсь поцеловать вас.
Ее сердце неистово заколотилось, а ее ноги, маленькие предатели, они словно вросли в землю.
— Вы сказали правильную вещь, — тихо произнес он, потянувшись к ней и взяв ее за руку. — Я восхищаюсь вашим оборотом — как же звучала ваша очаровательная фраза? — бесхребетное подобие женщины, чьей единственной целью жизни является соглашаться с каждым моим словом? Я определенно озадачен этой очевидной истиной.
Ее губы приоткрылись.
— Я хочу поцеловать вас.
Он потянул ее за руку, притягивая ближе к себе.
— Очень.
Она хотела спросить его почему. Но нет, она не спросила, поскольку была совершенно уверена в том, что ответ будет таким, который только уничтожит остатки ее решимости сопротивляться. Но она хотела… О, Господи, она не знает, что же она хочет. Что–нибудь. Что–нибудь, что сможет напомнить им обоим, что она все еще обладает мозгами.
— Назовите это счастливым случаем, — сказал он мягко, — или интуицией. Но независимо от причины я хочу поцеловать вас… это так приятно. — Он поднес ее руку к губам. — Разве вы не согласны?
Она кивнула. Несмотря на то, что ей бы хотелось соврать, заставить себя она не смогла.
Его глаза, казалось, потемнели, от лазурного до сумеречного.
— Я так рад, что мы пришли к согласию, — прошептал герцог. Он коснулся ее подбородка, повернув ее лицо к себе. Его рот нашел ее, сначала мягко дразня ее полуоткрытые губы, ожидая вздоха, прежде чем впиться в нее, завладеть ее дыханием, ее желанием, ее способностью думать, за исключением…
Это было необыкновенно.
В самом деле, это была единственная разумная, полностью оформившаяся мысль, которая овладела ею. Она потерялась в море новых эмоций, которые пока не понимала, но все время ощущала их внутри себя…
И это было по–другому.
Независимо от его цели, от его намерений этот поцелуй был не таким, как прежний.
