Клаудиа Дэйн - Игра с огнем
Боже! Это просто отвратительно! Человек, из которого обычно слова не вытянешь, вдруг выдает целую тираду, причем совершенно нелепую.
Пенелопа бросила в его сторону неодобрительный взгляд.
Айвстон посмотрел на нее с самодовольным видом.
Она сердито нахмурилась.
Он усмехнулся.
Вздохнув, Пенелопа перевела взгляд на Софию, которая смотрела на нее с некоторым лукавством. Это не принесло облегчения, да Пенелопа и не ждала поддержки.
— Естественно, — заявила София, — в этом нет ничего предосудительного. Что вы можете сказать о вашем отце, мистер Прествик? Вам удалось извлечь жемчужины мудрости, наблюдая, как он обращается с женщинами? Стоит ли угождать жене? Или лучше держать ее в строгости?
— Леди Далби, разве сыновья когда-нибудь следуют примеру отцов? — сказал Джордж, что было очень умно с его стороны. Пенелопа украдкой посмотрела на Иденхема, чтобы узнать, как он воспринял замечание брата. Но ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Дорогой мистер Прествик, — продолжала София, изящно подперев подбородок руками, — не пытайтесь увильнуть, вам все равно придется согласиться со мной, что когда один мужчина говорит о женщинах, другой не может оставаться равнодушным, даже если этот мужчина — ваш отец. Я уверена, что он давал вам какие-нибудь наставления.
— Это правда, леди Далби, — с озорным блеском в глазах ответил Джордж и улыбнулся. Джордж никогда не унывал. Это было очень мило, но иногда слегка раздражало. И Пенелопа боялась, что сейчас наступил именно такой момент. — Перед моим отъездом в школу отец позвал меня в кабинет и сказал, что независимо от ситуации, в которой я окажусь, независимо от того, хорошие или неприятные люди будут в моем окружении, и даже в случае непредвиденных расходов мне всегда надлежит оставаться любезным и учтивым. По-моему, все предельно ясно.
— Но, мистер Прествик, — сказала София, готовая в любую минуту рассмеяться; по неопытности Джордж принял это за одобрение, а надо было ждать подвоха, — вы снова умолчали о женщинах.
— Потому что мой отец, леди Далби, ничего не говорил мне по этому поводу — насмешливо парировал Джордж. — Я осознал это только через год, но, будучи прилежным студентом, решил разобраться во всем самостоятельно. Я человек открытый и вынужден признать, что мне так и не удалось продвинуться в вопросе познания женщин. Боюсь, без мудрого наставника мне не обойтись. Могу я попросить вас о помощи?
На что София разразилась веселым смехом. Вся эта пустая болтовня казалась Пенелопе неуместной, ведь главной задачей было заставить герцога Иденхема влюбиться в нее. Таков был план.
— Мистер Прествик, — все еще улыбаясь, сказала София, — вряд ли я смогу быть вам полезна. Ваш отец уже все сделал. Благодаря его мудрому руководству вы превратились в покладистого, учтивого юношу и однажды обязательно встретите леди, которая оценит это и полюбит вас всей душой.
— При условии, что это произойдет прямо сегодня, на меньшее я не согласен, — сказал Джордж. — Иначе ждать придется долго, ибо я не тороплюсь.
— Вам потребовался целый год, мистер Прествик? — спросил Иденхем. — Сколько же вам было лет, когда вы отправились учиться?
— Мне было тринадцать, ваша светлость, — ответил Джордж. — И, поверьте, в то время я был слишком неопытен и простодушен.
— Вы должны простить моего брата, ваша светлость, — вмешалась Пенелопа. — Мне кажется, он выставляет себя в невыгодном свете. На самом деле он очень умен и дружелюбен. Иногда даже чересчур.
Всем нравилась легкая беседа, пронизанная озорством и юмором, но, как только вмешалась Пенелопа, все было испорчено. К сожалению, это случалось с ней сплошь и рядом. Она не могла понять почему. Ведь ее поведение было разумным и логичным. Она подозревала, что герцог Кэлбурн в буквальном смысле сбежал от нее на балу именно по этой причине, в результате ей ничего не оставалось, как удалить его из списка возможных кандидатов в мужья, но Софии знать об этом не обязательно.
Вспоминая их единственную встречу, Пенелопа не понимала, чем она вызвала столь явную неприязнь герцога с первых минут знакомства и почему ей так и не удалось изменить его мнение о себе. Как выяснилось, Кэлбурн терпеть не мог слишком разумных, высокообразованных дам, о чем он открыто заявил Пенелопе на балу в ее собственном доме. Это было оскорбительно и грубо, но герцога спас титул, и его выходку сочли всего лишь проявлением эксцентричности.
Только бы стать герцогиней — и тогда ее жизнь радикально изменится. Она сможет говорить все, что пожелает, и никто не посмеет ее осудить. И, что самое главное, ей больше не придется выслушивать в свой адрес всякие гадости.
— Если говорить о наших недостатках, то дружелюбие, пожалуй, лучший из них, — сказала София.
— Если говорить о недостатках, — вмешался Айвстон, — может быть, стоит обратить внимание на недостатки присутствующих?
Это был камень в ее огород, Пенелопа чувствовала это.
— Если уж мы заговорили о недостатках, — сказал Иденхем, — то я забыл о пунктуальности и уже на четверть часа опаздываю с важным визитом.
Пенелопа взглянула на герцога, и у нее сжалось сердце. Ей так и не удалось произвести на него впечатление! Нельзя допустить, чтобы он вот так просто ушел.
— Если составить список недостатков в алфавитном порядке, — сказал Джордж, — то дружелюбие окажется одним из первых, а значит, одним из лучших. Так что мне не о чем беспокоиться.
— Если ставить вопрос таким образом, — улыбнулась София, — то мое умение балансировать на грани компромисса займет первое место в этом списке, мистер Прествик. Надеюсь, вы достаточно дружелюбны, чтобы не соперничать со мной.
Джордж покорно склонил голову и улыбнулся, уступая пальму первенства Софии.
Покорность… Софии следует причислить это качество к недостаткам и включить его в список, чтобы продолжить странную игру. Как же отвратительны эти игры, особенно когда заставляют в них участвовать помимо воли. О! Отвращение. Этот недостаток Пенелопа готова приписать себе.
— Твоя очередь, Кранли, — вкрадчиво сказал Айвстон. Судя по его виду, лорд Кранли тоже был не в восторге от подобных игр, и это было так мило с его стороны.
— Если мы решили перечислять недостатки, — сказал он, искоса взглянув на брата, — то я, например, не могу терпеть, когда мне указывают, что говорить и что делать.
— И как это назвать? — спросил Айвстон.
— Оставляю это на твое усмотрение, хотя правильное слово — отвращение, так что я где-то на третьем месте, — с едва заметной усмешкой сказал Кранли.
