Барбара Смит - Беспутный холостяк
Этот детский восторг покорил Джека. Будучи ребенком, он сам научился скрывать свой интерес к числам. Его отец с пренебрежением относился к учебе, утверждая, что джентльмену мозги нужны, только чтобы добиться успеха за карточным столом, сила, чтобы доставлять удовольствие дамам в спальне, и скорость, чтобы спасаться от кредиторов. До этого дня Джек ни одному своему знакомому не открыл секрет, что он часто придумывает математические загадки для своего собственного удовольствия. Если бы кто-то узнал, его бы подняли на смех в клубе.
Но у преподавателя математики нет таких ограничений. Здесь, в благотворительной школе, нет ничего необычного в том, что он дает своему ученику математические головоломки. От этой мысли у Джека поднялось настроение и нашлось решение его проблемы.
– Я предлагаю тебе обмен, – обратился он к Тео. – Я тебе – кучу загадок, а ты взамен кое-что сделаешь для меня.
Глава 5
Леди, берегитесь мерзавца, который заманит вас в пустынную комнату. Такой повеса, как лорд П., не станет медлить, чтобы опорочить ваше честное имя…
«Записки повесы»Джулию разбудил свист ветра. Она лежала в кровати, свернувшись калачиком, и глаза медленно привыкали к темноте спальни. Порывы холодного ветра, от которого кожа покрылась пупырышками, шевелили занавески. После пяти дней невыносимой жары как-то не верилось, что придется искать одеяло. Запах сырости предвещал грозу, вдалеке слышались раскаты грома.
Пребывая в полусне, Джулия подумала, что Джек оказался прав. Он был против переноса фортепьяно, но она только усмехнулась над его способностью предсказывать погоду. В тот момент небо было чистое, в воздухе ощущалась духота. Теперь утром им придется тащить инструмент обратно в музыкальный класс.
Это означает, что она должна еще раз извиниться перед ним. Какое он получит наслаждение от этого! От улыбки на щеках появятся ямочки, а в глазах – дьявольский блеск. У него самая интригующая улыбка, полная тайного смысла и желаний, словно его посвятили в какую-то волшебную тайну.
«Подойди ближе, – казалось, говорила эта улыбка. – Поцелуй меня, и ты тоже ее узнаешь».
Джулия глубже зарылась в подушки и стала представлять поцелуи Джека. Небольшая щетина на щеках, твердые и требовательные губы, ласковые руки…
Вновь засвистел ветер, отвлекая ее мысли. В темноте комнаты послышался шелест бумаг, слетевших со стола у окна. Конспекты к уроку географии на завтра, над которыми она работала перед сном.
Джулия погрузилась в фантазии и никак не хотела покидать кровать. Но все-таки чувство долга победило эгоизм. Ей надо закрыть окна по всему верхнему этажу, включая большие спальни ее учеников.
Осторожно выскользнув из кровати, Джулия прошла босыми ногами по мягкому ковру, безошибочно ориентируясь в темноте. Несмотря на скромный образ жизни, она не отказывалась от комфорта. В ее спальне стояла изящная мебель из розового дерева, висели шторы из парчи и шелка, а пол украшал толстый акминстерский ковер. Никто не знает, что под простыми платьями директриса носит тончайшее белье из кружева и шелка. Это единственное, что она позволила себе оставить от прошлой жизни.
Джулия подошла к окну и стала бороться с неудобной, скользящей рамой, пока она, наконец, не опустилась вниз и не защелкнулась. То же самое она проделала с другим окном. В спальне сразу стало теплее.
Прижавшись лицом к стеклу, Джулия всматривалась в темноту ночи. Луна и звезды спрятались за облаками. Колышущиеся на ветру ветки напоминали танец озорных фей. При вспышках молнии она различила очертания каретного сарая. Когда Джулия ложилась спать, там еще горела свеча, сейчас было темно.
Джек наверняка уже спит. Внутри у нее что-то затрепетало, она вспомнила его утром в постели, когда ее взору предстала крепкая мускулистая грудь. Неужели у него такой крепкий сон, что он не слышит приближения грозы? Брызги дождя через открытое окно могут замочить его вещи. Она могла бы сходить туда и закрыть окно, вряд ли он проснется…
Джулия отбросила эту сумасшедшую мысль. Джек – взрослый человек, сам может позаботиться о себе. Ее должны волновать только дети, живущие здесь.
Пробравшись на ощупь до кровати, она нашла свой голубой шелковый халат, надела его и затянула пояс. Потом высунулась в коридор и взяла небольшую масляную лампу, которая горела у ее двери на тот случай, если ей надо было навестить ночью больного ребенка.
Тихо пройдя по спальне девочек, она закрыла все окна. Удивительно, но никто из них даже не пошевелился, и Джулия позавидовала спокойному детскому сну.
В спальне мальчиков она проделала такую же работу и остановилась у кровати Тео. Когда ему было пять лет, он не захотел оставаться в детской со своей гувернанткой и упросил Джулию разрешить ему жить вместе с другими детьми. С некоторыми опасениями Джулия согласилась, считая, что лучше не подчеркивать своего особого к нему отношения. Она была полна решимости все сделать для того, чтобы он рос в любви и заботе и как можно дольше не задумывался по поводу обстоятельств своего рождения.
Желтый свет лампы падал на крошечное веснушчатое лицо, на закрытые глаза с рыжими ресницами. Нежность переполняла сердце Джулии. Она наклонилась, чтобы поправить упавшее одеяло, подоткнуть его со всех сторон. Малыш вздохнул и повернулся во сне.
Ее сын. Ее драгоценный подарок. Он украсил ее жизнь.
Сейчас ей было стыдно вспоминать, что когда-то она испугалась перспективы растить его в одиночестве. Ее ужасала мысль о том, что придется расстаться с прежней комфортной жизнью. После его рождения родители решили, не посоветовавшись с ней, отправить ребенка подальше на усыновление. Никто не должен знать о позоре семьи, сказали они, и ее убедили согласиться на такое легкое решение проблемы. Но Джулия нашла в себе мужество ночью взять Тео и уехать в Лондон. Она пришла прямиком к своей бабушке, единственному человеку в семье, поддержавшему ее решение.
Но даже бабушка не смогла остановить сплетни, и новость о позоре Джулии распространилась подобно пожару. Ее репутация была испорчена навсегда.
Тем лучше, подумала она. Тео носит фамилию Коруин независимо от того, приняли его ее родители и общество или нет.
Наклонившись, Джулия тихонько поцеловала сына, вышла из спальни и прикрыла за собой дверь. Она шла в свою спальню в противоположном конце коридора и мучительно размышляла. Правильно ли она воспитывает Тео? Может быть, ей надо выйти замуж, чтобы у него был отец, возможно, братья и сестры? Может быть, не следовало прогонять мужчин, которые ухаживали за ней, горя желанием получить ее состояние, и потому не обращали внимания на то, что общество отвергло ее?
