Бертрис Смолл - Экстаз
Немного успокоившись, Халида встала на колени и взяла в, рот уже возбужденное копье. Острый язычок облизывал рубиновую головку, дразня, соблазняя. Дагон был поражен и исполнился благодарности, когда она почти проглотила его, приняв глубоко в горло. Он застонал от восторга и, закрыв глаза, позволил наслаждению завладеть им. Но все же, желая излиться в ее тело, он нехотя отстранил возлюбленную, поднял и насадил на себя. Халида вздохнула от восхищения, ощутив, как он входит в нее. Дагон сжал ее лицо и стал целовать, крепко, исступленно, страстно. Их тела двигались в унисон, в жарком безумном ритме.
– Это слишком! Слишком сладостно! – вскрикнула Халида, падая в темную пропасть экстаза, и бессильно обмякла на его плече, насытившаяся и довольная.
Его орудие вздрогнуло еще раз, отдавая ей последние капли своей дани.
– Ах, боги! Даже будь я по-прежнему наследником своего отца, все равно сделал бы тебя своей королевой, Халида. Я люблю тебя! Для меня нет и не будет другой женщины!
Теперь уже она взяла его лицо обеими ладонями и взглянула в глаза.
– Именно тебя я ждала столько лет. Ты мой супруг! Я хочу иметь от тебя дочерей.
– Любовь моя, – прошептал он, укладывая ее на подушки, – ты оказываешь честь своему рабу, но я хочу, чтобы ты бьша полностью уверена в своих чувствах.
– Я уверена. Ты мой единственный супруг, Дагон. Разве не хочешь взять меня в жены?
– Хочу! – воскликнул он. – Но позволь подвергнуть тебя небольшому испытанию. Завтра пригласи в свою постель меня и другого раба, по своему выбору. Если с наступлением рассвета ты по-прежнему сохранишь любовь ко мне, значит, так тому и быть, моя прелестная королева. Ты единственная, которую я по-настоящему люблю, но хочу твердо знать, что ты со мной по-настоящему счастлива, ибо для тебя взять супруга означает, что ты должна передать власть над Кавой другой женщине. Ты готова сделать это?
– Да, – не колеблясь ответила Халида. – Быть королевой не так уж и приятно. Это означает вечное одиночество. Я позволю тебе осуществить это испытание моей любви, Дагон. Увидишь, что ты единственный, кто способен дать мне счастье.
Утром Зирас снова пожелал узнать, отошлет ли Халида Дагона.
– Нет, – отказалась та. – Разве я не говорила, что этот раб забавляет меня? Почему ты не желаешь понять, Зирас? Когда я захочу избавиться от дара Зинейды, сама тебе скажу. И не приставай ко мне каждый день! Это невероятно меня раздражает! – И, повернувшись к нему спиной, сказала Дагону: – Иди к Вернусу, пусть искупает тебя, раб. Потом мы вместе позавтракаем.
Дагон почтительно поклонился.
– Как велит моя королева. – ответил он.
– Не нравится мне этот парень, – прошипел Зирас, когда Дагон удалился. – Зачем он нужен тебе? Ты великая королева и не нуждаешься в том, чтобы это создание шарило по тебе своими огромными лапами. Если тебя развлекают его гигантские причиндалы, я велю отлить их в гипсе и сделать множество дилдо1 из самых разных материалов, а этого Дагона убрать с глаз долой.
– Ты забываешься, Зирас! – холодно бросила Халида. – Думаешь, если тебя назначили моим управителем и ты присматривал за мной с самого рождения, то получил право разговаривать со мной подобным образом? Знай: ты всего-навсего раб. Помни об этом!
– Я твой отец и как таковой заслуживаю всяческого уважения! – напыщенно объявил Зирас.
– Неправда! – возразила Халида. – Моя мать брала тебя раз-другой, не больше. У нее были темные волосы, как у тебя. Почему же у меня светлая кожа и золотистые волосы? Моим родителем был прекрасный Волкон. Уверена, что и тебе это известно. Он любил мою мать всем сердцем и, когда она умерла, рожая его дитя, покончил с собой. Думаю, что ты и это помнишь. Просто теткам показалось удобным убедить тебя, что я твое дитя и таким образом получить твою полную преданность. Сам знаешь, у них не было ни времени, ни желания заботиться о ребенке. Они откровенно жалели, что я не мальчик и по достижении восьми лет от меня нельзя отделаться. Ты верно служил мне, Зирас, но в этом городе мужчины стоят ниже женщин и не имеют права их осуждать. Ты сохранил свое не столь уж высокое положение лишь потому, что я это позволила, Зирас, и не забывай этого. Именно подняла тебя высоко, но так же легко могу и опустить в пропасть.
Она бросила на Зираса предостерегающий взгляд.
– Ты только потому стала королевой, что я пожелал! – злобно похвастался он. – Думаешь, голубка богини села на твое плечо случайно, глупая женщина? Именно я вшил зерна пшеницы в вырез твоего платья, с тем чтобы птица наверняка предпочла тебя другим девушкам, собравшимся в тот день на площади. Я сделал это! Я, Зирас!
– До сих пор я не понимала, какой ты прожженный интриган, Зирас, – упрекнула Халида. – Это ты томил меня во дворце как в тюрьме, гораздо дольше, чем следовало бы. И все для того, чтобы самому сохранить власть над мной! Но больше ты не удержишь меня от судьбы, предназначенной самой богиней! Я верю, что в тот день ты вшил зерна в мое платье, но так или иначе богиня выбрала меня, даже если ты считаешь себя моим благодетелем. Неужели ты воображаешь, будто посланницу богини может соблазнить какая-то пшеница? Я стала королевой Кавы не только потому, что ты так пожелал! Такова воля богини, а не Зираса, простого смертного! Прочь с глаз моих! Я очень сердита на тебя, но не удалю из дворца, как следовало бы, из почтения к твоей преданности.
– Так, значит, ты готова сделать его своим супругом?! – дерзко допытывался Зирас.
– Я еще не решила, – солгала Халида. Не стоит откровенничать с Зирасом, он лишь испортит ее радость. – Когда я захочу взять себе супруга, об этом будет объявлено в городе, как велит обычай.
– Откуда ты знаешь, что Волкон был твоим отцом? – не унимался Зирас. Он часто гадал, каким образом мог зачать столь прелестную светловолосую девочку.
– Тетки сказали, когда я стала королевой. Они боялись твоего влияния на меня, – призналась Халида.
– Ты откроешь правду? – настаивал он.
– О чем? – удивилась Халида.
– О своем истинном родителе.
– Какая разница? – пожала плечами королева, но тут же понимающе улыбнулась. – Вижу, старый коварный хитрец, к чему ты клонишь! Сам распустил слухи, что ты мой отец, желая укрепить свое положение, а теперь боишься потерять могущество. Что же, если не будешь допекать меня, я ничего не скажу. Зачем? И разве имеет значение, кто мой отец? Во всяком случае, не в Каве. А теперь убирайся, пока я не прогнала тебя навсегда!
Она долго смотрела вслед удалявшемуся старику. Плечи его слегка поникли, но Халида заметила, каких усилий ему стоит держаться прямо. Королева улыбнулась, покачала головой и поспешила в баню, выбросив из головы Зираса. Сейчас ее мысли занимал исключительно Дагон.
