Тереза Медейрос - Черный рыцарь
Когда они добрались до Карлеона, начался ливень, как кулаками колотящий их сверху. Ровена слабо различала наклонный подъемный мост, темный двор замка, черные возвышающиеся каменные стены. Сильные руки обхватили ее за талию. Гарет ссадил ее с лошади и торопливо втолкнул в широко раскрытые двери.
Она стояла, вся вымокшая, затаив дыхание, на дне огромного колодца темноты. Она глядела вверх, но не могла увидеть крыши, которой заканчивалась бы эта чернота. Лишь когда ее дыхание восстановилось, Ровена смогла понять, что тьма лишь казалась такой глубокой из-за маленьких светящихся точек, расположенных вдоль каждой стены. Свечи. Свечи в зале, где нужны факелы, чтобы хоть что-либо увидеть. Холодок вновь коснулся ее тела.
Звон металла и крепкие проклятия сопровождали продвижение Марли по залу.
— Данла! — кричала она.
В зале появилось плавающее пятно света. Сначала Ровене показалось, что факел возник прямо из стены, но вглядевшись получше, она увидела старую женщину с согнутой спиной, вошедшую в зал из узкого коридора. Факел, который она несла, почти стелился по полу. Это могло закончиться катастрофой, поскольку в кружке света факела Ровена увидела, что камни пола были покрыты не камышом, а богатыми восточными коврами, края которых были сшиты в единое нескончаемое море роскоши.
Женщина, появившаяся из тьмы, улыбнулась беззубой улыбкой и пальцем поманила к себе Ровену. Ровена наклонилась к ней. В ноздри ей ударил запах шалфея. Губы женщины приблизились к уху Ровены.
— Добро пожаловать! — услышала она громкий крик, совсем оглушивший ее.
Ровена дернулась назад, ударившись ногой о какой-то неподвижный предмет. Гарету пришлось согнуться вдвое, чтобы поцеловать высохшую, как бумага, щеку старушки. Она радостно улыбалась ему.
— Данла почти глухая, — объяснил рыцарь Ровене. — Она думает, что мы все глухие.
— Я думаю, что так оно и есть, после того как она кричала нам в уши с самого детства.
Голос Марли громыхал, усиливаемый эхом. Где-то там наверху, на недосягаемой высоте, очевидно, все-таки была крыша. Ровене пришлось отступить назад, поскольку вертящаяся вокруг Данла чуть не подожгла ее штаны, размахивая факелом,
Гарет дернул за уголок платка Данлы, чтобы привлечь ее внимание. При этом он едва успел отскочить от опасного огня. Ровена не удержалась от смеха, но примолкла, когда Гарет указал Данле на нее, разъясняя ей что-то на языке немых.
Ровена склонила голову набок, наблюдая, как руки Гарета исполняют какой-то загадочный танец. Данла понимающе приседала и выпрямлялась, как будто делая книксены вместе с факелом, отчего по лицу Гарета пробегали удивительные тени. Откуда-то из темноты до Ровены доносились звуки тяжелого дыхания Марли. Завершив последний реверанс, Данла подтолкнула Гарета по направлению к дверям. Он бросил на Ровену непроницаемый взгляд и ушел, пройдя сквозь невидимый хаос зала, ни разу не задержавшись и ни на что не натолкнувшись.
Ровена все еще глядела ему вслед, когда почувствовала, что старушка тянет ее за штанину. Данла засеменила куда-то, таща за собой ногу Ровены, совершенно не обращая внимания на то, что сама Ровена все еще стояла на месте, словно вросшая в пол от удивления. — Чего она хочет? — прошептала Ровена. — Что он сказал ей?
Голос Марли ясно донесся до нее из темноты:
— Он велел ей хорошо накормить тебя и привести в его покои.
Ровена наконец почувствовала, что ее настойчиво тянут вон из зала. Изношенная домотканая материя представала отчаянным треском, но Данла не оставляла своих усилий.
Серебристый смех Марли подчеркнул значение ее слов:
— Он велел ей также заставить тебя вымыться. Ровена скакнула вперед, чтобы не упасть. Она бросила взгляд через плечо, но увидела лишь сияющие белые зубы, обнаженные в жадной улыбке. Где-то глубоко в сознании вновь возник услышанный ею вой волка в лесу.
4
Даже блюдо холодной баранины, столь свежей, что бусинки жира на ней светились, подобно капелькам нектара, не могло поднять духа Ровены. Слово, которым Марли назвала ее при встрече, продолжало звучать в ее голове, как эхо, которое становилось все громче каждый раз, когда она вспоминала, что Гарет намеренно не поправил свою сестрицу и вообще не выказал никакого неудовольствия. Эта первая сцена в лесу все время прокручивалась в мозгу Ровены и каждый раз с новым завершением.
«— Шлюха? — мог бы переспросить Гарет своим могучим басом. — Что за чепуха. Я думал, что она могла бы помочь нам сеять овес весной». Или, может быть, так: «Глупая Марли! Разве она похожа на мою шлюху? Я выиграл ее, чтобы она помогала Данле на кухне». Или, что было бы лучше всего: «Придержи язык, сестренка. Эта красивая девочка — леди. Как смеешь ты оскорблять ее таким словом?» Эти воображаемые ответы всегда приводили к изгнанию Марли и к чистосердечным извинениям со стороны Гарета. Предпочтительнее всего, чтобы он, преклонив колено, поцеловал ее ладонь.
Подобная, совсем уж нереальная, картина — ее грубый похититель на коленях перед нею — мгновенно вернула ее к реальности. Она все еще ковырялась ножом в баранине, когда в кухню вошла Данла, таща за собой круглую деревянную бочку, вдвое большую, чем она сама. Ровена мрачно смотрела, как наливается подогретая вода в это подобие лохани, чьи стенки наверняка топорщились занозами. Данла раздела ее и весело бросила одежду в огонь. Ровена молилась, чтобы Гарет не зашел случайно на кухню за своим ужином. Облачком черного дыма ее одежда улетела в трубу, как и вся ее прошлая жизнь в Ревелвуде.
Она погрузилась в горячую воду до самого подбородка. Волосы ее плавали на поверхности спутанным мотком.
Если Гарет действительно намеревается использовать ее для наслаждения весь этот год, почему он не прикасался к ней до сих пор? Он даже дал ей свой кинжал для защиты. Может быть, он думал, что она грязная? Теперь он хочет, чтобы она была чистой. И в его спальне. Когда Данла терла ее лицо тающим куском мыла, в памяти всплыло ощущение горячих, жадных губ сэра Блэйна. Обвиняющие слова Марли звучали и звучали в ее ушах. Ровена расплакалась от жалости к себе.
Ночь уже размыла все очертания вокруг, когда Данла помогла ей вылезти из бочки, сочувственно хлопоча вокруг. Она вытерла ее и накинула на нее через голову белую тунику, длинную и бесформенную, широкую в талии. Тонкое полотно касалось кожи подобно нежному пуху.
Прежде чем Ровена осознала, что происходит, она уже стояла босиком перед массивной дубовой дверью, обитой железом. Влажные волосы рассыпались по ее плечам. Когда Данла заковыляла прочь, Ровена дотронулась до двери, но вдруг отдернула руку. Она могла бы убежать теперь, но куда? Замок с его мрачными лабиринтами представлял такую же опасность, как и подступающий к нему лес.
