Мэри Бэлоу - Сети любви
– Вы потом сходите со мной в лавку, – сказал он, – я хочу купить ей ту черепаховую брошку, которая ей так понравилась.
* * *Дженнифер с лордом Иденом шли сзади. Теперь девушка почти не дичилась его, хотя все еще вспыхивала, если его глаза останавливались на ней немного дольше. Она разговаривала с ним свободно – правда, не болтала без умолку, что случалось с ней в обществе молодых лейтенантов, толпившихся вокруг нее.
Она нравилась ему все больше. Это была славная девушка – и очень хорошенькая. Но он не разрешал себе влюбиться очертя голову, как поступил бы еще несколько лет назад. Заставлял себя быть осторожным. Ему хотелось убедиться в глубине своих чувств. А потом это сражение. На войне не только убивают. Но с солдатами случаются вещи и похуже смерти. Он не должен навязывать себя – калеку – будущей жене.
– Вчера на пикнике без вас было пусто, – сказал лорд Иден. – Я ждал вас.
– Я действительно собиралась на него, ведь я никогда еще не бывала на пикниках при лунном свете. Но тогда и Эллен пришлось бы отправиться со мной и папа пошел бы с нами. А они такие странные люди! Вы не поверите, но они предпочитают проводить время дома наедине друг с другом. И ко мне они так добры. Мне разрешено бывать везде. Поэтому вчера вечером у меня якобы заболела голова и я рано ушла к себе.
– Вот как? – спросил он, глядя на нее не без удивления. – И вы легли спать?
– Нет. Я написала длинное письмо Эллен Уэст, с которой мы дружили в школе. Но мне пришлось затенить свечку, чтобы Эллен с папой не увидели свет в щели под дверью, и я едва видела бумагу. А потом я страшно рассердилась на себя, и мне было очень себя жаль. – Она подняла на него глаза и весело рассмеялась.
– Ну вот, – проговорил он, решив вдруг распахнуть перед ней душу, – я ведь тоже сердился на себя и жалел себя. Ведь там не было вас.
Она вспыхнула и отвернулась.
Но он говорил правду. Весь вечер он искал глазами Дженнифер, а натыкался на Сьюзен Дженнингс, и ему приходилось увиливать от ее замаскированных предложений прогуляться вдвоем и полюбоваться лунным светом. Пикники при лунном свете чреваты осложнениями в гораздо большей степени, нежели другие увеселения.
Он снова посмотрел на Дженнифер Симпсон, готовясь сказать нечто забавное, но слова замерли у него на устах – он увидел плотно сжатые губы и слезы на девичьих ресницах.
– Что-то случилось? – спросил он обеспокоенно.
– Эти ужасные женщины, – сказала она дрожащим голосом. – Ненавижу их!
Он с удивлением посмотрел на нее.
– Вы не видели? Они нарочно прошли мимо папы с Эллен и подчеркнуто узнали только вас.
– Те две дамы, мимо которых мы только что прошли? – переспросил он. – Наверное, им кажется, что мой титул приподнимает меня над прочими смертными.
– Это потому, что Эллен – дочь графини Хэрроуби, – возразила Дженнифер, – и они полагают, что она нечто вроде грязи у них под ногами. А сами обе не стоят одного мизинца Эллен! – пылко проговорила она.
Он нахмурился и в замешательстве взглянул вперед: миссис Симпсон оживленно что-то говорила Чарли и улыбалась.
– Эллен делает вид, будто ничего не замечает, продолжала Дженнифер. – А папа говорит, что эти людишки недостойны даже ее презрения. Мне хочется плюнуть им в глаза, и я так и сделала бы, если бы это не вызвало страшного скандала и не ранило Эллен сильнее, чем их шпильки.
– Я уверен, что ваш отец совершенно прав, – согласился лорд Иден, – хотя ваше негодование делает вам честь. Но ведь графиня Хэрроуби еще жива.
– А вы ее знаете? – спросила девушка. – Папа сказал, когда я спросила у него, – хотя он и добавил, что не следовало бы рассказывать мне такие вещи, – что Эллен выросла, считая себя дочерью графа. Но потом графиня ужасно поссорилась с ним и сообщила мужу, перед тем как убежала от него с другим, что Эллен – не его дочь. А когда Эллен узнала об этом, она твердо решила уехать к своему родному отцу, который всегда был другом их семьи. Граф уговаривал ее остаться с ним, быть, как прежде, его дочерью. Но она уехала в Испанию и там познакомилась с моим отцом. Я рада, что она так поступила, ведь они теперь счастливы. И я ее люблю.
Голос ее задрожал. Лорд Иден крепче прижал к себе руку девушки.
– Миссис Симпсон – леди, что бы ни говорили о ее происхождении, – сказал он. – Не обращайте внимания на сплетников. Они не стоят вашего внимания.
– Да, я знаю. Но мне больно за Эллен.
Лорд Иден опять посмотрел на миссис Симпсон – она смеялась, слушая Чарли. Да, девушка права. Они очень счастливы. И это справедливо. Чарли – добрейший из людей, даже по отношению к своим солдатам. И заслуживает личного счастья. А миссис Симпсон, судя по тому, что она рассказывала о себе и по тому, что он только что услышал, пришлось нелегко. Но она не ожесточилась, не утратила доброты.
Знакомая стрела зависти опять кольнула его. А вот он не сделал ничего, чтобы заслужить такую любовь.
Он был рад, что тот досадный эпизод на балу больше не заставляет их чувствовать себя неловко. Он никогда не хотел воспринимать миссис Симпсон как-то иначе, нежели жену Чарли, своего друга, как бы красива она ни была. Это было бы неуважением по отношению к ней и предательством по отношению к Чарли.
– Скоро будет сражение, не так ли? – спросила Дженнифер.
– Возможно, – ответил он, – но еще не завтра. Так что не беспокойтесь.
– Все так говорят. Но я все равно беспокоюсь. И это такая нелепость. К чему вообще воевать?
– Почти все так думают, – сказал он. – Но, увы, мир наш весьма несовершенен.
– Кажется, папа намерен отослать меня домой, – сказала она. – Я считаю, что это не правильно. Эллен останется – она жила при армии даже тогда, когда была моложе, чем я сейчас.
– Ваш батюшка будет меньше волноваться, если вы уедете в Англию. Это сложно для женщины – находиться вблизи места сражения.
По ее сердито блеснувшим глазам он понял, что сказал что-то не то.
– А вы считаете, – возразила она, – что женщине легко находиться в Англии, где все подробности о сражении становятся известными лишь спустя много дней? Вы представляете себе, каково это – ждать известий, думая, а вдруг убит твой отец? А теперь мне будет еще хуже, потому что, кроме папы, у меня много знакомых военных, Непозволительно обращаться с нами точно с малыми детьми – держать в комнате взаперти, чтобы не разбили на улице нос.
– Прошу прощения. – Он коснулся ее руки. – Но нас, мужчин, так воспитывают, что мы чувствуем себя защитниками женщин. И первое, что приходит в голову, – защитить их от телесных повреждений. Нам тоже нелегко. У меня есть мать и сестра, и я знаю: если меня убьют, раны в душе не затянутся до самой смерти. Но мне хотелось бы знать, что сами они в безопасности.
