Лиза Клейпас - Тайны летней ночи
— Вы никогда не пытались хотя бы изобразить смирение, мистер Хант? Просто из вежливости.
— Не верю в ложную скромность.
— А ведь в этом случае вы имели бы шанс понравиться окружающим.
— И вам в том числе?
Ногти Аннабел впились в мягкий светлый воск. Ничем не выдавая себя, она бросила на Ханта взгляд исподлобья, чтобы измерить всю глубину язвительности в его глазах, но, к ее величайшему смущению, он казался абсолютно серьезным, мало того, явно интересовался ее ответом. Она ощутила, как по щекам ползет предательский румянец. Ей снова стало не по себе. Зря она так неосмотрительно дала вовлечь себя в разговор с Хантом, рассевшимся рядом, подобно ленивому любопытному пирату. Она уставилась на большую, опиравшуюся о край стола руку с длинными, чистыми, загорелыми пальцами и ногтями, остриженными так коротко, что белые полумесяцы были едва видны.
— Ну… «понравиться» — это слишком сильно сказано, — усмехнулась она, отряхивая ладони от воска. Чем больше она старалась не краснеть, тем сильнее багровело лицо. — Думаю, что смогла бы легче вынести ваше общество, если бы вы постарались вести себя как джентльмен.
— Например?
— Ну… хотя бы манера, в которой вы вечно стремитесь уличать людей в лицемерии…
— Разве честность не добродетель?
— Да, но вряд ли она способствует оживленной беседе, — вспылила девушка и, игнорируя тихий смех, продолжала: — И постоянные разговоры о деньгах вульгарны, особенно в высших кругах. Приличные люди делают вид, что деньги и способы их зарабатывать или вкладывать не имеют значения, хотя вы обожаете обсуждать подобные темы.
— Я никогда не понимал, почему энергичная погоня за богатством считается весьма презираемым занятием.
— Возможно, потому, что спутниками такой погони обычно бывают такие пороки, как жадность, эгоизм, двуличие…
— О, эти недостатки ко мне не относятся.
— Вот как? — удивилась Аннабел, вскинув брови.
Хант, улыбаясь, медленно покачал головой, и солнце снова заиграло в прядях цвета собольего меха.
— Будь я жадным и эгоистичным, наверняка утаивал бы прибыли, однако все партнеры могут заверить, что их вложения с лихвой окупились, а служащие щедро вознаграждены за труд. Что же до двуличия… думаю, всем очевидно, что моя проблема диаметрально противоположна. Я чересчур правдив, что в цивилизованном обществе считается непростительным грехом.
По какой-то непонятной причине Аннабел улыбнулась невоспитанному негодяю и, оттолкнувшись от стола, отряхнула юбки.
— Не собираюсь тратить время, обучая вас правилам вежливости, поскольку совершенно очевидно, что вы не собираетесь ими воспользоваться.
— Ваше время не было потрачено зря, — заверил он, — Я намереваюсь всерьез задуматься о том, как встать на путь праведный.
— Не старайтесь, — отмахнулась она. — Вы абсолютно безнадежны. А теперь, прошу извинить, я хочу продолжить прогулку по саду. Желаю вам приятного дня, мистер Хант.
— Позвольте мне пойти с вами, — тихо попросил он. — Можете читать мне наставления, и я даже обещаю слушать.
Аннабел озорно наморщила носик.
— Не будете вы слушать, — отрезала она и быстро пошла по тропинке, чувствуя спиной его взгляд.
Глава 6
В первый вечер, перед самым ужином, Аннабел, Лилиан и Дейзи встретились в нижней комнате для приемов, просторном помещении, уставленном множеством стульев и столов, где предпочли собраться большинство гостей.
— Мне следовало бы знать, что это платье будет выглядеть в сто раз лучше на тебе, чем на мне! — торжествующе объявила Лилиан, обнимая Аннабел и тут же отстраняя, чтобы получше разглядеть. — О, какая это пытка дружить с неотразимой красавицей.
Аннабел надела еще одно из новых платьев: желтый шелк с пышными юбками, закрепленными с равными интервалами букетиками шелковых фиалок. Волосы были заплетены в косу и заколоты на затылке.
— Я далеко не совершенна, — сказала она Лилиан.
— Неужели? И в чем заключаются эти несовершенства?
— Ну, если ты до сих пор не заметила, не могу же я себя выдавать, — хихикнула девушка.
— А вот Лилиан сообщает всем и каждому о своих недостатках, — вставила Дейзи. — Мало того, гордится ими.
— У меня ужасный характер, — довольно ухмыльнулась Лилиан. — И я ругаюсь, как матрос.
— Кто тебя научил? — оживилась Аннабел.
— Бабушка. Она была прачкой. А дедушка варил мыло, и именно бабушка была его покупательницей. Поскольку она работала по соседству с портом, большинством клиентов были матросы и докеры, научившие ее таким вульгарным выражениям, что у тебя уши завяли бы, услышь ты хоть одно.
Смех, притаившийся в груди Аннабел, был готов вырваться наружу. Она была в полном восторге от новых подруг, абсолютно не похожих на тех девушек, которых она знала раньше. К сожалению, было невозможно представить Лилиан и Дейзи в роли жен аристократов. Джентльмены из высшего света в основном предпочитали девушек величавых, спокойных, безмятежных… словом, тех самых, чьей единственной целью было сделать мужа объектом восхищенного внимания. Однако Аннабел так наслаждалась их обществом, что наверняка пожалела бы, если бы сестрам пришлось отказаться от лукавой дерзости, делавшей их столь привлекательными.
И тут она неожиданно узрела Эви, проскользнувшую в дверь осторожно, как мышка, брошенная в стаю кошек. При виде Аннабел и сестер ее лицо мгновенно расслабилось. Пробормотав что-то своей надутой тетке, она с улыбкой направилась к подругам.
— Эви! — восторженно взвизгнула Дейзи, рванувшись к девушке.
Аннабел поймала ее за руку и прошептала:
— Подожди. Если привлечешь внимание к Эви, она, возможно, упадет в обморок от смущения.
Дейзи послушно остановилась и расплылась в улыбке:
— Ты права. Я совершеннейшая дикарка.
— Я бы этого не сказала, дорогая, — утешила Лилиан.
— Спасибо, — довольно кивнула Дейзи.
— До дикарки тебе далеко, — закончила старшая сестра.
Аннабел, снова хихикнув, обняла тонкую талию Эви.
— Как чудесно ты сегодня выглядишь, — шепнула она.
Волосы Эви были сколоты шпильками с жемчужными головками и сияли на макушке короной рыжих локонов. Россыпь янтарных веснушек на переносице только украшала ее, словно природа по какому-то капризу бросила в девушку пригоршню солнечных искр.
Эви на минуту прислонилась к ней, будто черпала силы у подруги.
— Тетя Ф-флоренс сказала, что я выгляжу к-как горящий факел, — пожаловалась она.
Дейзи презрительно фыркнула:
— Твоей тете Флоренс вряд ли следовало бы делать подобные замечания, если сама она удивительно похожа на пугало.
