Сьюзен Джи Хейно - Страсть и притворство
Она вдруг поняла, что это правда. Что она одна. Энтони не было рядом, как не было матушки или Марии, которая в случае чего-то непредвиденного могла взвизгнуть. Учитывая, что лорд Гарри смотрел на нее, пожирая взглядом, как голодный пес, не спускающий глаз с мясной лавки, она действительно чувствовала себя очень одинокой. И матушка предупреждала ее, что случается с барышнями, которые оказываются наедине с мужчинами, у которых плохая репутация.
— Не лучше ли нам продолжить движение, лорд Гарри? — спросила она все с той же предательской дрожью в голосе.
— Что мы и делаем, мисс Растмур, — сказал он, придвигаясь к ней еще ближе. — Мы отлично продвигаемся.
С этими словами он коснулся рукой ее лица. Будь оно все неладно, но у нее невольно опустились веки. Неужели он снова собирается ее поцеловать? Она все же надеялась, что нет. Это было бы неприлично. И ей совсем не хотелось, чтобы у него сложилось о ней превратное представление. Несмотря на свое прошлое поведение в его компании, она имела очень высокие моральные устои. Поцелуй на улице стал бы верхом неприличия.
Все же она чувствовала его свежий и типично мужской запах. И его ладонь была такой теплой, а истертая от носки перчатка — такой мягкой…
Когда он обнял ее, она обомлела. Тут лорд Гаррис придвинул ее к себе, и, казалось, прошла целая вечность, прежде чем его губы наконец примкнули к ее губам, и она невольно издала вздох облегчения. Его поцелуй был легким и в то же время уверенным. Ведь он не был робким мальчиком, опасающимся, что она в ужасе вскрикнет или убежит к мамочке. Лорд Гарри целовал ее как взрослый мужчина.
Как мужчина, который знает, чего хочет. Пенелопе не нужно было притворяться, что ей это нравится, как она притворялась, когда ее украдкой целовали предыдущие кавалеры. Нет, поцелуй лорда Гарри был подобен райскому блаженству. Она просто отдалась испытываемым ощущениям, позволив его губам обследовать ее губы, а его языку вести игру, которую она давно представляла себе. Она прильнула к нему, опасаясь, как бы он не оторвался от нее прежде, чем она получила то, в чем так нуждалась.
Что бы это ни было.
Он вдавил ее в жесткое сиденье своим крепким и таким восхитительно мужским телом. По ней заскользили его ладони, и она ощутила, как от них исходят потоки энергии. Желая большего, она ответила на его поцелуй и изогнула тело, давая его рукам лучший доступ к своему телу.
Но он не воспользовался приглашением и оторвался от нее прежде, чем она была к тому готова. И улыбнулся:
— Думаю, тем, кто на нас смотрит, хватит пищи для сплетен, что скажете?
Его слова вызвали у Пенелопы некоторую растерянность, но затем она поняла, что он хотел сказать. Ах да. Их поцелуй был всего-навсего спектаклем. Она, безусловно, знала об этом. Он просто исполнял свою роль, разыгрывая влюбленного жениха. Как и она.
Пенелопа выпрямилась и одернула платье.
— Да. Да, этого должно хватить, — едва слышно произнесла она.
У лорда Гарри хватило наглости рассмеяться. Взяв вожжи, он подстегнул коня, заставляя двигаться. И словно забыл, что делали его руки всего несколько мгновений назад. Господи, как же ей хотелось не испытывать из-за этого досаду.
Дальнейший путь они продолжили молча, кивая людям, которые смотрели на них с выражением, не дотягивающим до враждебности, остальных просто игнорировали и прибыли домой без новых происшествий. Едва Пенелопа успокоилась и перестала чувствовать пульсацию крови в венах, как все началось заново, стоило лишь взглянуть на лорда Гарри, когда он натянул поводья и спрыгнул на землю, чтобы помочь ей спуститься. Собственная реакция на один простой поцелуй невероятно ее раздосадовала.
С другой стороны, какой же это был один простой поцелуй? Их было три, и ни один из них не был на самом деле простым. Все они лишали ее равновесия.
После столь откровенной публичной демонстрации вряд ли возникнет необходимость в дополнительных поцелуях. Ей и вправду следует избегать их по возможности. Поцелуи с лордом Гарри будоражили ее. Нужно будет помнить об этом, если в будущем у него вдруг возникнет потребность повторить нечто подобное. В конце концов, он лишь исполнял свою роль. Не стоит принимать всерьез его поцелуи. Придавать им большое значение.
Осознание этого будоражило ее еще сильнее, чем сами поцелуи.
Гаррис смотрел, как Пенелопа взлетела по ступенькам дома и скрылась внутри. Он старался не заострять внимания на ее фигуре, но соблазнительный танец воздушной ткани ее платья при движении делал это невозможным. Пенелопа Растмур была не просто привлекательной женщиной, она вдохновляла.
И будь он проклят, если этот их поцелуй в парке не оказался для него чересчур вдохновляющим. Он чуть не увлекся. Чуть не забыл, для чего все это.
Все сводилось к долгу — его долгу. Ему следовало сосредоточиться и бросить все силы на поиск артефактов. Вопрос состоял не просто в выборе; вопрос шел о жизни и смерти. Дорогого ему человека. Мисс Растмур была не просто хорошенькой бабенкой, с которой он мог развлечься. Она была средством к спасению.
Средством спасения профессора Чарлза Гарриса Олдема. И забывать об этом не стоило. Хотя его тело говорило ему, что с удовольствием бы забыло.
Оставив мисс Растмур за закрытой дверью, Гарри взобрался в свою жалкую коляску и направил лошадь с одной фешенебельной улицы на другую. Он ничего не сделал, чтобы завладеть скарабеем или узнать его происхождение, и все же он считал, что день прошел недаром. Он проедет мимо дома лорда Берлингтона и посмотрит, нет ли иного способа в него проникнуть.
Гаррис знал, что хозяин дома собирает древние ценности, и справедливо полагал, что не все они были приобретены легальным путем. На прошлой неделе он битых полчаса расчищал завалы в его подвале и чулане, пока не попался на глаза леди Берлингтон, в результате чего пришлось разыгрывать из себя пьяницу и распутника, чтобы оправдать свое появление в чужом доме. Леди, на его беду, приняла спектакль за чистую монету и потребовала от него представления другого рода. Гарриса спасло лишь появление ее мужа, пригрозившего кровавой расправой.
Все же он знал, что Берлингтон имел отношение к похищенным сокровищам. Следовало обязательно найти способ, как добраться до них, как проникнуть в этот дом, чтобы проверить, что есть у этого человека и насколько трудно будет завладеть тем, что у него имелось. А время безвозвратно уходило.
Гаррис натянул поводья, пуская лошадь шагом, чтобы получше разглядеть дом, выделявшийся среди других своими размерами. Его явно построили раньше других, и в прежние времена он выглядел еще величественнее, чем в настоящее время. Придется потратить много сил, чтобы тщательно обшарить его. Было бы намного легче, если бы он мог найти кого-то, кому этот дом хорошо знаком, кто мог подсказать, где искать. Но как это сделать? В дружеских отношениях ни с Берлингтоном, ни с его приятелями он, разумеется, не состоял.
