Барбара Картленд - Честь и бесчестье
Герцог положил плащ Шимоны на стул у стены. Подождав, пока она развяжет ленты шляпки, он взял ее тоже.
— У вас с собой достаточно одежды на два дня? — поинтересовался он.
— Да, ваше сиятельство…
Он вернулся к камину и занял прежнее место.
Шимона сидела напротив.
Белокурые волосы, подсвеченные отблесками огня, нежно оттеняли ее милое лицо.
Густо-синие глаза, цвета штормового моря, при ослепительно белой коже выглядели необыкновенными и прекрасными. Точеный носик девушки был столь же совершенен, как у мраморных богинь, виденных герцогом этим летом в Греции.
Погрузившись в эти размышления, он не сразу вспомнил, что Шимона ждет его ответа. Наконец, спохватившись, герцог произнес:
— Я полагаю, мистер Бьюгрейв Бардсли рассказал вам, что мой племянник, женившийся год назад, может унаследовать весьма значительную сумму денег, если его двоюродный дедушка, Мак-Крейг из Мак-Крейга, одобрит его супругу.
Шимона внимательно слушала, и герцог продолжал:
— Так случилось, что мой племянник почти ничего не рассказывал о своей жене ни матери-вдове, ни деду. Поэтому вам не составит труда сыграть ее роль.
— Но они хотя бы знают, как ее зовут? — поинтересовалась Шимона.
— Им известно ее настоящее имя — Кэтрин Уэббер, — ответил герцог, — а того имени, под которым она выступала на сцене, они не знают. Пока вы будете находиться в моем доме, вас будут, естественно, называть Кэтрин.
Шимона слегка наклонила голову в знак согласия.
— А как вас на самом деле зовут, мисс Уонтидж? — вдруг спросил герцог.
— Шимона.
В ту же минуту девушка подумала, что, наверное, было бы разумнее назваться Мэри или Джейн.
— Никогда не встречал женщины с таким именем, — признался герцог.
— Но мне надо привыкать… отзываться на Кэтрин…
— Да, разумеется. Кроме того, мой племянник даст вам все необходимые сведения о своей жене.
Когда герцог упомянул об Алистере Мак-Крейге, Шимона инстинктивно обернулась к двери, как будто ожидая, что сейчас в комнату войдет кто-нибудь неприятный или даже зловещий.
— Вам вовсе не следует бояться Алистера, — успокоил ее герцог. — Он вполне добродушный и очаровательный молодой человек. Собственно говоря, единственный, кого вам следует опасаться, — это сам старик Мак-Крейг.
— А почему его называют Мак-Крейг из Мак-Крейга? — полюбопытствовала Шимона.
— Этот титул присваивают своим вождям некоторые горные кланы, и владельцы этого титула очень им гордятся. Он приблизительно соответствует графу или маркизу в Англии, но я уверен, что старик Мак-Крейг не променял бы его ни на какой другой, даже самый почетный.
— Помнится, я читала о клане Мак-Крейгов в истории Шотландии, — заметила Шимона.
— А вас интересует история?
— О, я ее просто обожаю!
— Почему? — поинтересовался герцог.
Шимона задумалась. Она привыкла отвечать на вопросы отца со всей серьезностью. Вот и сейчас, тщательно обдумав свои слова, девушка наконец произнесла:
— Я полагаю потому, что история дает нам представление о развитии цивилизации. Особенно мне нравится история Греции…
— Вы и сами похожи на греческую богиню, — заметил герцог. — Но наверное, мужчины часто говорили вам это.
К его изумлению, эти слова заставили Шимону отчаянно покраснеть и опустить глаза.
На самом деле это был первый комплимент в ее жизни, услышанный от мужчины, если не считать, конечно, отца и старого друга — доктора.
— Кажется, мы говорили о том… что мне предстоит делать, ваше сиятельство… — запинаясь, произнесла Шимона после неловкой паузы.
— Ну да, разумеется, — откликнулся герцог.
И вдруг, повинуясь какому-то безотчетному порыву, он сказал:
— Мне кажется, вы еще слишком молоды, чтобы выступать на сцене… Вы наверняка могли бы найти занятие получше!
Шимона взглянула на герцога. В ее глазах он прочел какое-то беспокойство и понял, что ему не удастся добиться правдивого ответа.
Глава 3
Обед подходил к концу, а Шимона никак не могла опомниться от всего увиденного.
Ее воображение поразили и великолепие столовой, и обилие изысканных яств и дорогой посуды на столе, освещенном ярким светом многочисленных канделябров.
Этот огромный стол был со вкусом украшен цветами. Пока Шимона пробовала блюдо за блюдом, поданные на золотых тарелках величественными лакеями в напудренных париках, она чувствовала себя персонажем пьесы из жизни высшего общества.
«А ведь я и в самом деле играю роль!» — напомнила себе девушка.
Но кто бы мог подумать, что декорации и реквизит этой пьесы окажутся столь впечатляющими!
Мак-Крейг из Мак-Крейга вопреки ее ожиданиям оказался вовсе не таким уж страшным.
Шимона знала, что этому человеку уже за восемьдесят, но он совершенно не выглядел на свои годы — держался удивительно прямо и с большим достоинством.
У старика Мак-Крейга был нос с горбинкой, абсолютно седые волосы, картинно отброшенные с широкого лба, и проницательные глаза, буравившие собеседника из-под кустистых бровей. Словом, весь его облик полностью соответствовал представлениям Шимоны о предводителе шотландского клана.
Во время обеда, который длился достаточно долго, Шимона размышляла о том, как мог Алистер Мак-Крейг, потомок старинного рода, прославленного в истории страны, жениться на актрисе, да еще и с довольно сомнительной репутацией.
Как поняли и герцог, и Алистер, Шимона произвела на старика Мак-Крейга благоприятное впечатление с самой первой минуты, как тот ее увидел.
Когда девушка сделала реверанс перед знатным «родственником», ее грация могла сравниться лишь с изяществом белых лебедей в имении герцога Рейвенстоунского.
И хотя Шимона старалась держать себя с достоинством, в ее глазах застыло выражение страха, а на лице ясно читалось беспокойство, что, по мнению герцога, весьма польстило старому шотландцу.
В конце концов, рассуждал сам с собою герцог, старик Мак-Крейг ожидал увидеть дурно воспитанную актрису, каковой, без сомнения, и была Китти. К тому же она не могла не понимать, что старый горец всего лишь снисходит до общения с нею, одной мысли об этом было бы достаточно для возбуждения ее агрессивности и воинственности.
А вот Шимоне даже не пришлось играть чью-либо роль — она просто была самой собой и сумела найти верный тон, относясь уважительно к знатному гостю и в то же время не впадая в подобострастие.
О ленче было объявлено вскоре после того, как прибыл старый Мак-Крейг. За столом он в основном беседовал с герцогом о своем путешествии на юг, но одновременно не сводил внимательного взгляда с Шимоны.
