Тейлор Райан - Нет розы без шипов
Милти, быстрее схвативший смысл шутки, расхохотался, качая головой.
— О, отлично, леди Роза! Оказалось, что все уже решено! В самом деле, отлично.
Роза перевела взгляд с лорда Филпотса на строгое лицо лорда Уайза.
— Но я попрошу вас не смеяться над ним, у него от этого появляется чувство неполноценности. Хотя за такой долгий срок он и должен был бы привыкнуть, боюсь, что этого не случилось.
Джефри еще некоторое время стоял, нахмурившись, затем до него дошел полный смысл ее замечания, он откинул голову и разразился раскатистым смехом, что было для него совершенно нехарактерно.
Милти удивленно поднял брови и задумчиво поджал губы. Никогда, за всю более чем двадцатилетнюю разгульную дружбу, он не видел, чтобы маркиз Эдерингтон так открыто радовался кому-нибудь или чему-нибудь. Это их самый лучший сезон, и благодаря всего одной маленькой девушке.
Роза запоздало вспомнила о хороших манерах и повернулась к Милти.
— Доброе утро, лорд Филпотс. Искренне рада видеть вас снова.
— И я счастлив видеть вас, дорогая леди Роза, — сказал Милти, приподнимая цилиндр и сияя самой ласковой улыбкой. — Вы хорошо устроились?
— Вполне прилично, — честно ответила она. — Правда, прошло еще слишком мало времени.
— Хватит болтать, — добродушно сказал Джефри. Обхватив руками тоненькую талию Розы, он легко поднял ее в седло. — Пора отправляться в парк, пока там еще мало народу и есть возможность поскакать галопом. Держу пари, вам не терпится дать вашему недоразумению размять ноги после столь долгой разлуки. Я прав, дитя мое?
— О да! — воскликнула Роза, наклоняясь, чтобы сунуть ногу в стремя.
На мгновение их глаза встретились, а лица оказались так близко, что Джефри почувствовал ее легкое дыхание на щеке, нежное и теплое. Желание, неожиданное и настойчивое, охватило его, окрасив румянцем лицо. От удивления он судорожно перевел дух. Но воздух, который он вдохнул, был напоен теплом ее тела и легким ароматом сирени, что только усилило его чувство. Он отпрянул, как будто подступил слишком близко к огню. Беспокойство отразилось на его лице, и он хлопнул пегого по крупу, чтобы скрыть замешательство. Что случилось с ним, если он краснеет, как школьник, из-за невинной девчушки, только недавно носившей короткие платьица?
Лорд Филпотс, хоть сам он и пользовался довольно скромным успехом у женщин, заметил, как участилось дыхание Джефри, и понял, в чем дело. Вполне возможно, подумал он с усмешкой, что его непогрешимый друг не так уж и непогрешим, в конце концов. Наблюдая, как элегантный маркиз взлетает в седло своего чистокровного жеребца, он решил, что влюбиться в такое очаровательное дитя, как крошечная леди Роза Лэм, — не самое страшное для его друга. На самом деле, если хорошенько подумать, это даже очень здорово.
Роттен-Роу была, слава Богу, безлюдна, когда туда прибыла маленькая компания. Воспользовавшись этим, они пустили лошадей в бодрящий галоп по утоптанным дорожкам, превратившийся вскоре в состязание. И в этом состязании легко победила Роза, оказавшаяся бесстрашной наездницей и легко берущая барьеры, высота которых вызывала в обоих джентльменах тревогу за ее безопасность.
Когда они оказались в дальнем конце Гайд-парка, Милти подскакал к Розе.
— Леди Роза, вы великолепны. Лучший всадник в юбках из всех, кого я видел, — воскликнул он.
Давая передохнуть своему коню, он вытащил огромный белый платок, чтобы протереть влажный лоб.
— Благодарю вас, лорд Филпотс. Я счастлива снова скакать на Недоразумении. Разве он не прекрасный прыгун? Он ни перед чем не струсит, так как его сердце самое храброе в мире.
— То же самое можно сказать и о его неукротимой наезднице, — пошутил великан. — Великолепное зрелище. Тот последний барьер был не ниже пяти футов.
Джефри натянул поводья своего сильного пегого жеребца и пронзительно свистнул, подзывая Вздора.
— Я бы в этом случае прописал немного здравого смысла. Послушайте, Роза, вы слишком рискуете, — строго пожурил он. — А теперь пора возвращаться.
Счастливое лицо Розы чуть вытянулось. Это наказание за неразумное поведение? Неужели ее отправят домой, словно провинившееся дитя, как он ее постоянно называет?
— Простите, лорд Уайз. Впредь я буду себя сдерживать. Неужели наша прогулка закончилась?
Джефри удивленно взглянул на нее. Разве он был настолько суров?
— Не надо извинений, Роза. Вы не сделали ничего дурного, — сказал он, с удовольствием видя, как ее лицо проясняется и возвращается улыбка. — Просто скоро здесь будет полно народу, а большинство дамских лошадей шарахаются от Вздора.
— Я их прекрасно понимаю. Он, пожалуй, крупнее многих из них, — объявила Роза, указывая на пса, сидящего перед ними, свесив из гигантской пасти язык. — И я не желаю больше слышать насмешек над именем Недоразумение… особенно от человека… — она шутливо нахмурилась на лорда Уайза, — который наградил собаку таким именем. Вздор, надо же было такое придумать!
Джефри усмехнулся и галантно приподнял цилиндр.
— Как пожелает леди. Я никогда больше не унижу ваше дорогое Недоразумение, но вы должны знать, что волкодав назван в честь моего уважаемого дедушки.
Роза не нашла слов и пристально посмотрела на него. Ей не хотелось оскорблять его смехом, но, безусловно, он пошутил, хотя ничем себя не выдал. Однако любопытство не позволило ей долго молчать, и, наконец, она сказала как можно вежливее:
— Очень мило… э… вашего дедушку звали Вздором? Очень необычное имя.
Милти разразился громким смехом и хлопнул себя по ляжке. Джефри усмехнулся и развернул лошадь, предлагая компании следовать за ним. Они поехали шагом, Роза между двумя джентльменами. Поскольку лорд Филпотс никак не мог успокоиться, объяснять пришлось Джефри.
— На самом деле моего дедушку звали лорд Нелсон Честерфилд Уайз. После смерти отца мы с матерью временно поселились в Эдерингтон-Харроу, где мои дедушка с бабушкой жили постоянно. Дедушка был очень высокого роста, величественный, с длинными, свисающими, как у моржа, усами и голубыми строгими глазами, которые, казалось, могли видеть сквозь стены и заглядывать в мысли, если они были недостаточно чисты, — сказал он, озорно улыбаясь Розе. — Он тяжело топал по Харроу, опираясь на трость, поскольку сильно страдал от подагры. Некоторые считали, что своим пессимистическим взглядом на жизнь он был обязан болезни, но были и другие, кто говорил, что виновата в этом моя прелестная, любящая пофлиртовать бабушка. Однако какова бы ни была причина, в детстве я ужасно боялся его. Не помню, был ли я в действительности хулиганом, может, и был, но совершенно ясно помню, как дедушка яростно колотил тростью по полу и громко ревел «Вздор!» всякий раз, как я пытался придумать оправдание какой-нибудь непростительной выходке.
