Нина Роуэн - Опасный флирт
– А ведь вы романтик, да, лорд Нортвуд? – спросила она. – Вы верите в то, что все случается только потому, что этого хотите вы.
– Нет, потому что мы заставляем это случиться.
– Вам легко говорить.
– Что это означает? – удивился виконт.
– Еще до того, как мы… как я познакомилась с вами, я слышала о вас, – стала объяснять Лидия. – Но не преувеличила, когда сказала, что не люблю слухи. И я еще могу определить, где правда.
– И какую же правду вы узнали обо мне, мисс Келлауэй?
– Узнала, что вам понадобилось два года, чтобы восстановить репутацию семьи, и делали вы это упрямо и открыто, на публике. – Она опустила глаза на чашку и спокойно добавила: – В отличие от вашего отца. Вы работаете с Обществом покровительства искусствам, меняете правила, участвуете в бесконечных благотворительных акциях, ходите на лекции, в клубы, а теперь еще вот эта международная выставка… Все это говорит о вашем желании добиться перемен.
Лидия казалась измученной, как будто перечисление его усилий каким-то образом утомило ее. Как будто она говорила о чем-то желанном, но недостижимом. Александр снова принялся мерить шагами гостиную, испытывая раздражающее чувство неловкости.
– Что ж, все это так, – наконец признался он. – Правда, у меня практически не было выбора. И если бы чего-то не сделал я, то больше этого не сделал бы никто другой.
– Нет, лорд Нортвуд, выбор у вас был, – покачала головой Лидия. – У нас всегда есть выбор.
– Нет, учитывая существующие трудности в отношениях с Россией, о связях моей семьи с этой страной судачат все злее. Какой, по-вашему, у меня был выбор?
– Вы можете по-разному относиться к подобной нетерпимости.
Александр повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Он снова был поражен ощущением того, что самообладание Лидии Келлауэй одновременно стойкое и несовершенное – как большая греческая амфора, испорченная трещинами и сколами.
– А какой выбор был у вас? – поинтересовался он.
Несколько мгновений Лидия молчала, хотя по лицу пробежали какие-то мимолетные тени.
– Мне бы не хотелось об этом говорить. – Она отпила еще глоток чаю, встала и разгладила руками складки на юбке. – Искренне прошу извинить меня за то, что я снова явилась в ваш дом. Это был безрассудный и опрометчивый поступок.
– Мне кажется, вам следует почаще бывать безрассудной и опрометчивой, мисс Келлауэй, – сказал лорд Нортвуд.
– В таком случае ваши мысли ведут вас в неверном направлении.
– Вы так полагаете?
– Да. – Ее губы напряглись от раздражения, подбородок вздернулся вверх. – Я уже не глупенькая девушка, милорд. Дни моих безрассудств в далеком прошлом.
– Честно говоря, мне трудно представить, что у вас когда-либо были дни безрассудств.
– Хорошо. – Лидия направилась к двери.
– Скажите же мне, чего вы хотите, мисс Келлауэй.
Она остановилась. Ее спина напряглась, плечи расправились.
– Я не буду говорить об этом, – отрезала она.
– Скажите, чего хотите, и я верну вам ваш медальон.
Лидия резко повернулась, ее лицо покраснело от гнева.
– Как вы смеете шантажировать меня?
– Это честная игра, – пожал он плечами.
– Нет. Игра не может быть честной, если победитель тоже проигрывает.
– Что это означает?
– Это означает, что вам безразличны обе вещи, поставленные на кон, – ответила Лидия. – Медальон для вас ничего не значит, а для меня он все. Мои желания для вас ничего не значат, а для меня они все. И если я скажу вам то, что вы хотите услышать, и выиграю у вас медальон, то я все равно останусь в проигрыше, верно? Вы уже получили то, что хотели.
– Тогда забудьте о медальоне. Просто скажите.
– Зачем вам это знать?
– Зачем? Я отказываюсь верить в то, что вы ничего не хотите, – сказал Александр.
– Вы желаете знать, чего я хочу? То, чего я не получу никогда? – Она приблизилась к нему скованной походкой. – Отлично, я скажу вам, чего хочу. И тогда вы поймете, как бессмысленно такой женщине, как я, хотеть что-либо, кроме того, что у нее уже есть.
Александр не шелохнулся.
– Просто скажите.
Ее глаза вспыхнули.
– Я хочу вернуть медальон моей матери, – заговорила Лидия. – Я хочу, чтобы она была жива и здорова и чтобы ей никогда не приходилось переживать ужасы, рожденные в ее голове. Хочу, чтобы у отца была та карьера, которую он заслуживал. Хочу, чтобы моя сестра жила простой и счастливой жизнью, какой никогда не было у меня. Этого довольно? Нет? У меня есть еще желания. Я хочу, чтобы бабушка перестала устраивать будущее Джейн. Хочу доказать теорему Лежандра, касающуюся положительных целых чисел. Я хочу делать что-то! Я…
Шагнув к Лидии, Александр взял ее лицо в ладони. Он смотрел в ее глаза и видел, что в них пылает огонь боли и гнева, он чувствовал жар ее кожи. Пламя желания вновь охватило Александра, и оно было настолько мощным, что могло заставить его нарушить собственный обет. Не успела Лидия вздохнуть, как он наклонился и поцеловал ее.
Ее тело под его руками содрогалось, и это была сердитая дрожь гнева. Александр крепче прижался губами к ее рту, и чем неистовее было его желание завоевать ее губы, тем горячее был огонь, горевший в его груди. Нежность, мягкость… У нее такие пухлые и податливые губы, они так отличаются от напряженной твердости ее тела. Язык Александра проник в уголок ее рта. В ответ она содрогнулась, и хотя ее плечи по-прежнему оставались напряженными, губы стали постепенно приоткрываться.
Привкус чая, сахара – привкус Лидии проник в кровь Александра. Его руки крепче сжали ее плечи, он еще ближе привлек ее к себе, и ее грудь прикоснулась к его груди. Лидия едва слышно вскрикнула – это был сдавленный, гортанный звук, и Александру до боли захотелось узнать, какие звуки она стала бы издавать, если бы нагая с охотой отдавалась его ласкам.
При мысли об этом голова у него пошла кругом. Он прижался к ней еще теснее. Его руки опустились на ее тонкую талию, а пальцы сжали невероятно тугой корсет. Нортвуду хотелось сорвать его, ощутить прикосновения обнаженной плоти, накрыть ладонями ее грудь и услышать, как она стонет от наслаждения.
Как он разгорячился! Боже, как разгорячился! Александру казалось, что под слоем одежды он чувствует жар ее кожи. Лидия ответила на его поцелуй, кончик ее языка скользнул по его зубам, руки вцепились в его рубашку. Но это был не нежный, не соблазняющий поцелуй. Нет, этот поцелуй оказался сердитым и отчаянным.
Лидия придвинулась ближе. Одна ее рука, выпустив его сорочку, легла на живот. Ее ладонь лихорадочно скользила по нему, ногти царапали грудь. Она прикусила его нижнюю губу. От едва ощутимой боли его возбуждение только возросло.
