Барбара Картленд - Доллары для герцога
— Я боялся, что ты это скажешь, дорогая моя, — ответил мистер Вандевилт, — но незачем расстраивать твою мать и, кроме того, сводить на нет усилия леди Эдит: ведь в замке твоего жениха уже все готово и гости собрались.
После недолгой тишины он услышал очень тихий голос Магнолии:
— Я… я не могу… предстать… перед герцогом… без тебя.
Мистер Вандевилт накрыл свободной рукой руку дочери.
— Мы уже говорили об этом, дорогая. Обещаю тебе, все будет не так плохо, как ты думаешь, а ты обещай мне, что постараешься вести себя достойно.
— Я… я попытаюсь… папа, но это… будет нелегко.
— Я думаю, тебе надо воспринять это как вызов, как нечто то, с чем нужно сражаться и победить.
Магнолия глубоко вздохнула:
— Я так люблю тебя, папа! Если бы только мы могли провести еще годы… вместе.
Говоря это, она склонила голову и поэтому не заметила боли, промелькнувшей в глазах отца.
Если не говорить о картинах, дочь была для него единственным человеком, который что-то значил в его жизни, единственным, кого он действительно любил. Он знал, что, если они расстанутся, он потеряет часть самого себя.
Ему оставалось лишь уговаривать Магнолию выйти замуж за человека, которого выбрала для нее мать, и молиться за то, чтобы ей не пришлось страдать так же, как другим женщинам, вышедшим замуж по соглашению.
Он часто бывал во Франции и знал, что там mariage de convenance2, основанный на выгоде для обеих сторон, встречается чаще, чем брак по любви. Более того, в ряде случаев в таком браке рождалась, может быть, и не та идеальная любовь, о которой мечтала Магнолия, но очень хорошая семья, крепкий союз, столь важный для общества, чьи социальные и религиозные законы не позволяют развода.
Правда, в данном случае вопрос о разводе сложности не представлял, ибо его легко можно было получить в Америке, но не было смысла думать об этом, так как мистер Вандевилт знал, что развод герцога с герцогиней должен быть вынесен на рассмотрение парламента, а это, несомненно, повлечет за собой скандал, которого ни при каких обстоятельствах нельзя допустить.
Желая успокоить Магнолию и в то же время придать ей мужества, которое было столь необходимо ей в этот момент, он сказал:
— Послушай меня, моя дорогая. Когда мы разговаривали на темы, касающиеся восточных религий и в особенности буддизма, мы пришли к выводу, что сколько человек теряет в жизни, столько же он в ней и получает.
Магнолия подняла голову и посмотрела на него. Увидев, что она заинтересовалась, он продолжил:
— Тот, кто желает любви, должен любить; если ты ненавидишь, то ненавидят и тебя. Это неписаный закон, единый для всех людей на земле независимо от того, какова их вера или культура.
— Я знаю, что ты хочешь сказать мне, папа, — ответила Магнолия. — Ты просишь меня полюбить безликого человека, которому нужны только мои деньги. Я даю ему то, что он хочет. Мне кажется, нет нужды предлагать ему что-то еще?
На губах мистера Вандевилта проступила слабая улыбка:
— Довольно логичный аргумент, дорогая, если бы я не знал, что ты просто пытаешься уклониться от темы. Разреши мне высказать мою мысль прямо: попытайся заставить мужа влюбиться в тебя, и тогда тебе будет гораздо легче полюбить его.
По выражению лица Магнолии он понял, что она считает такой поворот событий невозможным. Боясь давить на нее дальше, он только сказал:
— Любовь — странная вещь. Она приходит, когда ее меньше всего ждешь, и вырастает из маленького забытого зернышка во что-то огромное и непреодолимое. Помни об этом.
Он выдержал паузу и закончил:
— Любовь — это то, чего мы жаждем, то, в чем нуждаемся всю нашу жизнь; любовь, если ты обрел ее, окупит все жертвы, всю боль и мучения, перенесенные ради нее.
Мистер Вандевилт произнес это глубоким вибрирующим голосом. Магнолия не отвечала, и он понял, что она плачет.
Глава 4
Пока частный поезд мчался к Лондону, герцог думал о том, что этот день — самый неприятный и беспокойный в его жизни.
Он с самого начала не рассчитывал на то, что получит удовольствие от свадьбы, но все же не ожидал, что это событие заставит его буквально скрежетать зубами от злости.
Все началось с того, что прошлой ночью из усадьбы лорда Фаррингтона прискакал слуга с запиской, извещающей о том, что планы семьи Вандевилтов изменились.
Мистер Вандевилт решил все-таки приехать вместе с женой и дочерью на частном поезде, который должен был довезти их до ближайшей к усадьбе лорда Фаррингтона станции.
В записке также говорилось, что ужин состоится несколько позже, чем было условлено, ибо эти почетные гости, сопровождаемые лордом Фаррингтоном, не могут добраться до замка раньше девяти часов вечера.
Прочитав это, герцог пришел в ярость, понимая, он уже не успеет сообщить остальным родственникам о перемене планов. Они все соберутся в замке незадолго до восьми и будут бесцельно околачиваться там до прибытия американцев.
Леди Эдит подозревала, что изменение планов вызвано категорическим отказом Магнолии ехать на венчание без отца, но предпочла не высказывать своих догадок вслух.
Впрочем, ее отчасти успокаивало то, что, встретившись с мистером Вандервилтом, герцог, несомненно, будет им очарован, а это хотя бы немного смягчит неприятное впечатление от грозного характера миссис Вандевилт.
Но даже этому плану не суждено было осуществиться.
В дороге у мистера Вандевилта так разболелась нога, что после приезда в дом лорда Фаррингтона ему нечего было и думать о том, чтобы поехать в замок и принять участие в большом обеде в обществе незнакомых людей.
Поэтому, к ужасу леди Эдит и раздражению герцога, мистер Вандевилт и его дочь на званый обед не поехали.
— По-моему, с тем же успехом можно играть «Гамлета» без принца Датского, — не без иронии заметила по этому поводу леди Эдит в разговоре с двумя своими родственниками по линии Вернов, которые отличались неплохим чувством юмора.
К тому времени, когда миссис Вандевилт перешагнула порог замка, герцог уже дошел до точки кипения.
Что же касается миссис Вандевилт, то и она, разумеется, пребывала не в лучшем расположении духа.
Она выглядела по-своему величественно, но этот факт отнюдь не улучшил впечатления, которое миссис Вандевилт произвела на семейство Вернов, собравшихся, как подозревал герцог, лишь для того, чтобы в пух и прах раскритиковать невесту.
Миссис Вандевилт допустила серьезную ошибку, решив ошеломить присутствующих и не подумав о том, что в глазах консервативных англичан она будет выглядеть вызывающе, если не оскорбительно.
