Кристина Брук - Великолепный любовник
– Не шутите со мной, – предупредил он.
– Вы лучше всех знаете, что я воспринимаю угрозы как вызов.
На его губах заиграла едва уловимая улыбка.
– Прекрасно, так или иначе, я буду в выигрыше.
Джорджи рассмеялась и вышла из комнаты.
Боже мой! Бэкенхем флиртовал с ней. Что же дальше?
Бэкенхем поражался своей выдержке – ему с трудом удавалось сдерживать эмоции. Неужели она действительно расценила его визит лишь как дань вежливости? Он мог бы поклясться – судя по всему, Джорджиана полагала, что прошлой ночью он ее не узнал.
Но зачем бы ему приезжать к ней и стоять здесь, испытывая свое терпение беседами с ее болтливой глупой мачехой? Отец Джорджи, вероятно, потерял рассудок, взяв в жены столь пустоголовое создание.
Бэкенхем задумался, почему сама Джорджи так и не вышла замуж, хотя бы ради переезда из этого дома. Возможно, их помолвка отбила у нее желание на всю жизнь.
Или она ждала возвращения Пирса?..
Закравшись в голову, ядовитая мысль терзала его. С другой стороны, Джорджи всегда была крайне низкого мнения о Пирсе. Бэкенхем готов был спорить, что на момент разрыва помолвки она искренне презирала лорда Пирса, и с тех пор ничего не изменилось.
Он не был ревнивым, считал ревность пустым, бессмысленным чувством. Его ненависть к Пирсу коренилась совсем в ином.
Если бы Бэкенхем был ревнивцем, то выходки Джорджи и ее многочисленных поклонников уже давно свели бы его с ума. Ко всем ее кавалерам он относился как к мошкаре, назойливой, но не опасной.
Он посмотрел на часы. Десять минут почти истекли. Маркус готовился привести свою угрозу в исполнение.
Под бестолковый щебет хозяйки дома он углубился в свои мысли о происходящем сейчас в спальне Джорджи. Картины прошлой ночи всплывали перед его глазами. В его фантазиях огненные волосы Джорджи были не напудрены, распущены и, как всегда, роскошны. Он не знал, печалиться ему или радоваться, когда ровно через двенадцать минут Джорджи появилась, ослепительно улыбаясь.
– Милорд, вы истинный джентльмен. Дали мне лишние две минуты.
Он прищурился. Неужели она ждала лишние две минуты, только чтобы посмотреть на его реакцию? Впрочем, она не осмелилась ждать дольше.
Это изрядно его развеселило.
Джорджиана выглядела великолепно. Любой наряд был ей к лицу, казалось, даже мешковина не смогла бы скрыть ее пленительных изгибов. Она так тщательно продумывала свой гардероб, будто не знала, на что способна ее естественная красота.
До того как воспитанием ее и подготовкой к выходу в свет занялась леди Арден, Джорджи больше походила на мальчишку, разъезжая на лошади в старой амазонке и широкополой фетровой шляпе.
Первый лондонский сезон преобразил ее.
– Пойдемте?
Он предложил ей руку, и, немного поколебавшись, она оперлась на нее.
Ее нерешительность удивила его.
От прикосновения ее руки к его локтю по телу пробежал разряд тока. Унимая дрожь, он кивнул на прощание леди Блэк.
Выйдя на улицу, Джорджи расслабилась и засияла.
Он вспомнил, какой она была всегда – не тепличным цветочком, в который ее пытался превратить высший свет Лондона, о нет, Джорджиана Блэк принадлежала дикой природе. Она расцветала только на открытом воздухе, вне зависимости от погоды. Бэкенхем был уверен, что ни Пирс, ни мириады ее обожателей не знали этого.
В том, что он знал ее лучше других, не было ничего удивительного – они жили по соседству долгие годы, несколько лет были обручены.
Бэкенхем бросил монету груму, державшему лошадей под уздцы.
Когда он помог ей сесть в экипаж, Джорджи вопросительно подняла брови.
– Вы без лакея?
Она все еще держала его за руку, глаза смеялись.
– Только сегодня, – ответил граф. Разумеется, он не взял лакея, ведь предстоящий разговор требовал приватности. – Это не мой экипаж. Позаимствовал у кузена.
– Какого? – спросила она, когда он сел рядом.
– Стейна.
Либо она делала вид, что не знает, либо встречалась с Лидгейтом прошлой ночью. От этого предположения у него по спине побежали мурашки. Лидгейт был чертовски любопытен, сообразителен и настойчив. Почуяв интригу, он не успокоится, пока не вынюхает все.
– Ах да, – сказала она. – Припоминаю. Ваш дорогой кузен владеет домом здесь неподалеку?
Он бросил на нее быстрый взгляд. Значит, она решила поиграть.
Но теперь, когда они остались наедине, не обязательно было ходить вокруг да около.
– Ты прекрасно это знаешь, потому что была в его доме вчера.
Джорджи даже не моргнула. Собираясь вывести красотку на чистую воду, он все равно восхищался ее самообладанием.
Она склонила голову набок.
– Ни разу не бывала у лорда Стейна, если мне не изменяет память. Но я действительно слышала о шокирующих приемах в поместье маркиза. Не лучшее место для незамужней дамы. Да и для замужней… И хотя меня мало что останавливает, но подобные мероприятия не в моем вкусе.
Джорджиана замолчала и сложила руки на коленях.
– Маркус, мне любопытно, а…
– Ну же, Джорджи. Ты ведь не станешь играть в эту игру. Ты была там. Я видел тебя. Прикасался к тебе. Целовал тебя. Держал в своих объятиях.
– Уверяю, это была не я. Ты, должно быть, ошибся.
Разве? Ее невозможно спутать ни с кем другим.
Нетерпеливо нахмурившись, он сказал:
– Давай прекратим играть в прятки. Я узнал тебя сразу же, как только вошел в ту спальню.
Его слова заставили ее замолчать. Он посмотрел на Джорджиану и понял, для чего она надела такую шляпу. Когда она наклоняла голову, ему был виден лишь ее подбородок и нижняя губа.
Вчера вечером эти прекрасные губы принадлежали ему безраздельно, как и все остальное. Если бы только он пошел до конца, сейчас между ними была полная ясность. У них не было бы иного выхода, ни времени, ни роскоши тянуть с решением.
Какая сила заставила его оторваться от нее прошлой ночью?
С сожалением Бэкенхем подумал, как обременительна бывает честь.
– Ты ошибаешься, – настаивала Джорджи. – Мне не нравятся эти грязные инсинуации, ты бросаешь тень на мою репутацию, – она изящно всплеснула руками. – Все эти непристойности и разговоры о постели… Ты, должно быть, считаешь меня падшей женщиной, раз осмеливаешься обвинять в таком поведении.
Какая дерзость! Надо отдать ей должное, Джорджи не изменилась.
Он может подыграть ей и забыть об этом инциденте. Другой на его месте ухватился бы за предложенную соломинку.
Но его решение было твердым, Бэкенхем никогда не позволил бы трусости или неопределенности остановить себя.
Он сделает предложение. Она отвергнет его. И все снова будет по-старому, но долг будет исполнен.
Вполголоса Бэкенхем произнес:
– Не притворяйся невинной, Джорджи. Я знаю, это была ты.
