Джуд Деверо - Искусительница
Тай с усилием снял ее руки со своей шеи — он выглядел как человек, превозмогающий сильную боль.
— Крис, — сказал он умоляющим голосом, — вы когда-нибудь видели, как плачет взрослый мужчина? Я имею в виду, по-настоящему плачет? Как двухлетний ребенок, которого очень обидели?
— Нет, и не думаю, что хотела бы такое увидеть. — Она снова потянулась к нему. — Тай!
Он взял ее руки в свои, удерживая их перед собой.
— Тогда прекратите это, — сказал он. — Пожалуйста, оставьте меня в покое. Не ходите за мной, не трогайте меня, не заботьтесь обо мне, не втирайте мазь мне в спину, не плачьте, когда я кричу на вас. Не делайте ничего. Умоляю вас, пожалуйста.
Крис приблизилась к нему:
— Для меня не имеет никакого значения, что вы были в тюрьме. Вы, может быть, думаете, что мы принадлежим к разным классам общества, но это неважно для меня. Тай, я думаю, что могу полюбить…
Он закрыл ей рот рукой:
— Не говорите этого. Никогда не говорите этого. Мне невыносимо это слышать. Мы знаем друг друга всего несколько дней, а еще через несколько дней мы больше никогда не увидим друг друга.
— Количество дней не имеет никакого значения. Вы знаете, сколько мужчин предлагали мне выйти за них замуж? Я получаю предложения по почте. Я иду на званый обед, и к концу застолья мне успевают сделать два предложения руки и сердца, но никогда все это не прельщало меня — ни замужество, ни попытки соблазнения. Но вы, Тайнан, именно тот человек, который мне нужен.
На лице Тайнана отразилась вся гамма переживаний, охвативших его, и в какое-то мгновение он наклонился к ней, словно собирался поцеловать. Но уже в следующую секунду он выбежал из-под каменного навеса прямо под дождь.
— Неужели вы не понимаете, что я не могу! Я не могу заниматься с вами любовью. А теперь вставайте! Мы возвращаемся в лагерь, и больше не подходите ко мне.
Он схватил ее за запястье и вытащил за собой под дождь, а затем почти потащил ее вверх по крутому берегу. Когда они оказались на тропе, он больше не прикасался к ней, только указывал дорогу к лагерю.
Крис понимала, что вода, стекавшая по ее лицу, была в большей степени слезами, но только когда они добрались до лагеря, она поняла, как сильно плачет.
В лагере были установлены три палатки — по одной для каждого из них. Под деревом стояла палатка, которая была повернута входом в сторону, противоположную двум другим, и которая, как она знала, принадлежала Тайнану.
Пока она забиралась в палатку, которую он ей указал, Тай стоял к ней спиной, сложив руки на груди.
Крис потребовался целый час, чтобы переодеться в сухую одежду, потому что слезы не переставая текли по ее щекам. Она проплакала всю ночь. Впервые она полюбила мужчину, и надо же было такому случиться!
Когда наступило утро, ее лицо было красным и отекшим, нос распух, а голова болела. Когда Тайнан пришел сказать ей, что они должны оставаться в палатках до тех пор, пока дождь не кончится, она не могла поднять на него глаза и только сидела, опустив голову, и кивала.
К полудню Крис совсем обессилела после долгих часов, проведенных в слезах и раздумьях, но она пришла к определенным решениям. Она медленно развела небольшой костер под навесом палатки и подогрела суп, оставшийся со вчерашнего дня.
Из вороха одежды в углу она взяла свой плащ. В маленькой палатке не было никакой мебели, только одеяла, кое-какая одежда, а теперь еще небольшой костер, который горел рядом под навесом.
Распрямив спину, Крис вышла из палатки. Дождь был очень сильным, и когда его капли попадали на чайник, с шипением испарялись.
Тайнан соорудил себе палатку из брезента, который подпер двумя палками. По бокам и со стороны входа она оставалась открытой, поэтому ее обитатель мог оставаться сухим только тогда, когда ветер не задувал капли дождя внутрь. Тай лежал, подложив под голову седло, и читал книгу, когда Крис подошла к нему.
— Я принесла вам немного супа, — сказала она, стоя под дождем.
Он сел и взял горшочек у нее из рук, а она в это время достала из-под плаща галеты.
— Я могу присесть?
— Не думаю, что… да, конечно, — сказал он наконец, пристально глядя на нее. Любой мог заметить, что она плакала долгие часы.
— Я не спала всю ночь и думала о том, что вы мне сказали, и приняла определенные решения. — Она глубоко вздохнула. Не было смысла затягивать этот разговор. — Прежде всего я благодарна вам за то, что вы это сказали. Уверена, что вы говорите такое не каждому.
Он смотрел на нее, открыв рот от изумления, но она опустила голову и не видела выражения его лица.
— Я думаю, что лучше сказать все сразу. Я мало что знаю о любви, так как не испытала ее раньше, — по крайней мере, о любви между мужчиной и женщиной, — но я думаю, что у меня хватит ума, чтобы узнать ее, когда я ее увижу. Я не знаю, как и почему, но я полюбила вас и хочу провести с вами всю оставшуюся жизнь. Теперь я знаю ваш секрет и после тяжелых раздумий — я не хочу, чтобы вы думали, что я говорю необдуманно, — я решила, что это не имеет значения. Я никогда раньше не спала с мужчиной, поэтому я никогда не узнаю, чего лишилась, а что касается детей, у меня есть связи в Нью-Йорке, и если вы не против, мы могли бы взять на воспитание одного или двух сирот.
Крис остановилась и посмотрела на Тайнана. На мгновение она онемела от изумления, потому что было похоже, что его хватил удар. Неужели то, что он скрывал, было эпилепсией?
— Тайнан, — сказала она, придвигаясь к нему.
Он держался обеими руками за живот, поджав ноги, его рот был открыт, и казалось, что он не дышит.
Она была готова позвать на помощь, когда неожиданно поняла, что он смеется.
Крис села на корточки, наблюдая за тем, как он наконец перевел дыхание и начал смеяться так, как она никогда раньше не видела.
— Сироту или двух! — с трудом произнес он. — Я не знаю, чего я лишаюсь. Я беру вас в любом случае.
С каждым произносимым словом он смеялся все громче, и Крис почувствовала, как растет напряжение в ее спине.
— Я очень рада, что являюсь причиной вашего веселья, мистер Тайнан. Может быть, нам лучше сделать вид, что этого разговора не было вообще? — С этими словами она вышла из-под навеса и направилась к своей палатке.
Тай схватил ее за подол юбки. Он все еще смеялся, и слова давались ему с трудом.
— Не сходите с ума, Крис, дело в том, что я… — Он снова зашелся в новом приступе хохота при воспоминании о только что услышанном, и Крис задумалась над тем, как она могла хотя бы думать, что любит этого идиота. В ту минуту ей хотелось, чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее. — Спрячьтесь от дождя, — сказал он, предпринимая титаническое усилие, чтобы взять себя в руки, но губы у него дрожали, а глаза слезились от смеха.
