Ханна Хауэлл - Непобежденная
— Не настолько, чтобы не натаскать воды и для вас. А если мне будет разрешено использовать ее после вас, то я тоже могла бы вымыться.
Ида слабо кивнула в ответ, и Мэй, улыбнувшись, показала на чашку со снадобьем, которым Ида мазала тело Серла.
— Это и в самом деле помогает?
— Конечно. Сейчас я принесу тебе чистое платье, а потом помогу тебе тереть это средство в голову.
После купания Ида почувствовала себя немного лучше. Когда ополоснулась и Мэй, обе отправились сушить волосы на кухню, где Иво уже начал готовить ужин.
После долгих уговоров Мэй согласилась надеть одно из платьев Аверил и буквально расцвела от счастья, увидев, как оно ей идет. Глядя на девушку, Ида почувствовала покой и умиротворенность. Ей сейчас не хотелось никуда уходить из кухни. Хорошо бы просто посидеть здесь и обдумать все бурные события прошедшего дня, лениво подумала она…
Когда Иво со стуком поставил на стол деревянную миску с жареной бараниной, Дрого недоуменно поднял голову:
— Неужели женщины до сих пор не могут покончить с мытьем?
— Они сушат волосы, — коротко ответил слуга.
— Отлично. Скажи им… В общем, пусть идут сюда, чтобы поужинать с нами вместе.
— Послушай, Дрого, — обратился к нему Танкред, когда Иво вышел, — кто они такие, чтобы сидеть с нами за одним столом?
— Мне кажется, одна из них — хозяйка этого дома.
— Почему ты так решил?
— Она здесь все знает. Даже из чего приготовить снадобье и где взять одежду. Нисколько не удивлюсь, если некоторые оставшиеся здесь платья окажутся ей впору.
— Она слишком молода, чтобы быть хозяйкой такого дома, — заметил Серл. — Но она может быть членом семьи.
— По-видимому, так оно и есть, — согласился Дрого. — Наверное, семья бежала, оставив ее здесь, — Дрого повернул голову в сторону кухни и тихо произнес: — Думаю, ты не ошибаешься и насчет того, что она понимает французский. Вопрос заключается в том, как нам это узнать.
Когда Иво появился на кухне и остановился перед Идой, требовательно глядя на нее, девушка пожалела о том, что он даже не подозревает о ее знании французского. В противном случае ему сейчас не пришлось бы ломать голову, думая своими неповоротливыми мозгами, как передать ей приказ своего хозяина. Но Иво не стал ломать голову: решив, что слова все равно не помогут, он молча схватил Иду своими огромными ручищами в охапку, перекинул ее, как мешок, через плечо и пошагал со своей поклажей в гостиную. Опустив девушку на скамейку рядом с Дрого, он поставил перед ней деревянную тарелку.
— Ешь, — проворчал слуга, наливая в кружку вино.
— Дослушай, Иво… — Опомнившись от этой сцены, Дрого рассмеялся. — Я велел тебе попросить ее прийти, а вовсе не приносить ее сюда.
— Я не говорю на языке саксов. — Иво пожал плечами и повернулся к кухне.
Рассвирепевшая от такого обращения Ида готова была вылить на голову каждого из норманнов по кружке вина, но ее остановило скудное количество этих кружек. На всех все равно не хватит, подумала Ида и решила наказать их презрительным равнодушием. Отвернувшись, она молча стала накладывать себе в тарелку мясо, хлеб и тушеную морковь. Но вскоре Иде волей-неволей пришлось обратить на норманнов внимание — на пороге двери, ведущей в спальную комнату, появился воин, которого девушка прежде не видела. Боже, подумала Ида, сколько же чужеземцев наводнило ее дом?
— Гарнье, ты уже пришел в себя? — вместо приветствия спросил Дрого.
Поправляя рубаху, Гарнье подошел к столу и недоуменно уставился на Иду:
— Откуда взялась эта женщина?
Дрого самодовольно похлопал Иду по плечу.
— Я нашел эту красивую куклу на дороге.
Дрого почувствовал, как напряглось тело Иды после его слов, и подумал, что, возможно, нашел неплохой способ определить, понимает ли она французский: девушка уже не раз выказывала неуемную гордость; если ее задеть побольнее, то она наверняка себя выдаст.
— Какая красотка! — удивился Гарнье, устраиваясь на противоположной от Дрого стороне стола. — Я и не предполагал, что саксы могут быть такими породистыми.
— У нее волосы цвета меда, — произнес Дрого, медленно проводя рукой по голове Иды. — Зато характер напоминает кислое вино.
— Как ее зовут?
— Только когда ты спросил, Гарнье, я вспомнил, что до сих пор этого не знаю.
Дрого поглядел Иде прямо в глаза, думая, не пора ли привести свой план в исполнение.
— Дрого! — ткнув себя пальцем в грудь, громко произнес он. Затем, по очереди указывая пальцем на каждого из норманнов, представил их: — Гарнье, Унвин, Танкред, Серл. А как зовут тебя?
— Ида, — тихо ответила девушка, стараясь, что бы в голосе не прозвучал охвативший ее гнев.
— Ида. Хм-м… — Он нахмурился и покачал головой. — Как странно звучит. Саксы не умеют давать своим женщинам красивые имена. — Он вздохнул. — Впрочем, чего ждать от народа, который говорит на таком грубом языке!
— Надеюсь, ты не думаешь, что Вильгельм заставит нас его учить? — обеспокоенно произнес Гарнье.
— Боже, только не это! — воскликнул Дрого. — Их язык похож на кашель умирающего, на пьяную болтовню повара, обварившего рот кипятком.
Норманны принялись наперебой поносить язык саксов, подбирая для его характеристики столь нелепые и оскорбительные сравнения и эпитеты, что Иде пришлось призвать на помощь все свое самообладание, дабы не выдать себя и не высказать им все, что она думает по этому поводу. Что английский язык в сто раз лучше и красивее их гнусавого французского, в котором половина звуков произносится через нос, что этот их паршивый французский — и не язык вовсе, а мяуканье кота, страдающего насморком! Но больше всего девушку возмущало другое: как эти люди могут презирать язык народа, которым собираются повелевать?! Да они просто глупцы, раз не понимают этого, и столкнутся с огромными трудностями, если не изменят своего дурацкого и для них же самих опасного мнения…
Вино у норманнов текло рекой, и их разговор, который становился все более оживленным, снова перешел на Иду. Он приобрел такой интимный характер, что Иде мучительно захотелось схватить свою тарелку и закончить ужин где-нибудь в дальнем углу дома.
— Полагаю, это не единственная в Англии красотка, — выразил надежду Танкред.
— Наверное. Но ищи кого-нибудь посмирнее, чем эта, — посоветовал ему Дрого.
— Меня интересует не характер женщины, а ее темперамент.
Дрого рассмеялся.
— Меня тоже, особенно когда свеча погашена. Хотя, — он прищурил глаз, — с такой я свечу гасить бы не стал.
— Я думаю, тебе давно пора ее допросить. Она наверняка знает многие секреты наших врагов.
— Единственное, что она мне будет говорить, — это «еще, Дрого, еще».
