Георг Борн - Новая царица гарема
– Только, пожалуйста, будь осторожнее, принцесса, берегись обмана, берегись шпиона здесь, в твоем дворце.
– В моем дворце? – сказала вспыхнув Рошана. – Ты думаешь, я не в безопасности здесь?
– Боюсь, что так. У тебя есть слуга, которому ты доверяешь, – продолжал Сади, – но мне кажется, он не заслуживает твоего доверия.
– Кто? Лаццаро?
– Да.
– Я ни разу еще не замечала за ним ничего дурного.
– Тем не менее, однако, обрати внимание на мое предостережение: твой слуга в союзе с Мансуром и передает ему все планы. Доказательство этого у нас в руках.
– Какое доказательство?
– Султанша Валиде после разговора с Гассаном поручила своему камергеру взять Сирру из караульни кавасов к ней во дворец. Но вот по дороге его догоняет твой слуга и объявляет, что султанша велела вернуть его, чтобы дать ему еще кое-какие приказания. Керим-паша действительно вернулся и отправился к султанше, но там оказалось, что все это была ложь и что султанша не поручала греку ничего подобного. Все это было придумано с целью дать Мансуру время захватить пророчицу.
– От Лаццаро я менее всего ожидала измены.
– Очень жаль, принцесса, что приходится разочаровывать тебя в слуге, которого ты удостаивала своим неограниченным доверием. Однако лучше тебе теперь же утратить веру в него, чем дойти до этого горьким опытом.
– Ты прав, Сади, – сказала Рошана. – Он орудие Мансура-эфенди, его шпион.
– Такие слуги, служащие двум господам, всегда опасны.
– Он уже более не слуга мне, пусть служит тому, ради кого он обманул мое доверие, – гневно возразила Рошана и взялась за колокольчик.
– Не горячись, принцесса, – тихо сказал Сади.
– Он должен немедленно оставить мой дворец, – решила принцесса и позвонила.
Вошла Эсме.
– Позови ко мне Лаццаро и вели подавать карету, – приказала Рошана.
Служанка удалилась.
– Я хочу сейчас же ехать в развалины к Мансуру и разузнать о местопребывании пророчицы, – обратилась принцесса к Сади. – Сегодня вечером приходи ко мне за ответом.
Эсме вернулась с докладом, что Лаццаро во дворце нет. Швейцары внизу в галерее утверждали, что он только что вышел из дома.
– Я не давала ему никаких приказаний! – гневно воскликнула принцесса. – Он – неверный слуга. Передай швейцарам, что я приказываю им больше не пускать Лаццаро ко мне во дворец. Я не хочу его больше видеть.
– Так ему отказано? – вскричала Эсме, сильно удивленная этой неожиданной отставкой Лаццаро, который столько времени повелевал остальными слугами и служанками.
– Да. Пусть он не осмеливается более показываться мне на глаза, – сказала Рошана. – Двери моего дома заперты для него. Пойдем, Сади-паша, проводи меня до кареты.
Отличия, выпавшие на долю молодого паши, ясно показывали всем, что принцесса любила его и не хотела отныне скрывать своего намерения отдать ему свою руку. Прислуга тотчас же смекнула, что отставка грека, этого столько времени полновластного слуги, ненавистного всем, была сделана по внушению молодого паши, и все были ему за то очень благодарны. Вообще вся прислуга Рошаны очень полюбила Сади и радовалась его будущему браку с их госпожой.
Рошана поехала в развалины и отправилась в башню Мудрецов, в зал Совета, где она уже не раз бывала. В ту самую минуту, как она намеревалась войти в галерею башни, грек собирался уже уходить. Увидев принцессу, он поспешно шмыгнул в сторону и встал в тени, желая остаться незамеченным. Но Рошана заметила и узнала его. Теперь она сама убедилась, что Сади говорил правду. Не удостоив его ни одним словом, она прошла мимо, бросив на него взгляд глубочайшего презрения, чтобы дать понять, что она его узнала, несмотря на темноту галереи. Лаццаро, видя, что его узнали, хотел что-то сказать в свое оправдание, но это не удалось.
О принцессе уже доложили, и привратник распахнул перед ней двери в круглый зал, где были шейх-уль-ислам и Гамид-кади. Рошана была встречена холодным, проницательным взглядом Мансура, но не такова была она, чтобы испугаться подобных взглядов. Вся фигура Мансура-эфенди доказывала, что здесь сейчас что-то произошло, что доклад был уже сделан.
– Что это значит? – начала принцесса с гордо поднятой головой. – Нуждаясь в своем слуге, я должна отыскивать его в башне Мудрецов? Меня очень удивляет, что вы пользуетесь моим слугой для того, чтобы шпионить за мной.
– Мы удивлены твоим словам, светлейшая принцесса, – отвечал Мансур, пожимая плечами. – Мы ничего не знаем из того, что ты говоришь нам в порыве гнева.
– Это дурно рекомендует тебя и твое дело и не делает чести твоему сану, великий муфтий, что ты прибегаешь ко лжи! – воскликнула принцесса.
Мансур-эфенди вздрогнул, как ужаленный змеей.
– С каких это пор принцесса прибегает к подобным выражениям и обвинениям! – воскликнул он. – Это подвергает ее опасности не быть больше принятой в этом месте.
– Я больше и сама не побеспокою вас своим посещением: в последний раз видите вы меня здесь, – гордо отвечала принцесса.
– Значит, ты пришла объявить нам разрыв?
– Вы сами вызвали его с той самой минуты, как осмелились подкупить моего слугу. Я не за тем пришла, чтобы что-нибудь объявить вам, на это у меня есть слуги. Мою благосклонность вы употребили во зло. Я пришла узнать от вас о местопребывании пророчицы.
– Язык твой, светлейшая принцесса, так изменился со вчерашнего празднества, что ты должна извинить нас, если мы не совсем понимаем его, – отвечал Мансур-эфенди резким тоном. – Говорят, тебе не удалось намерение твое сочетаться браком с молодым пашой, который своим быстрым возвышением обязан твоей благосклонности, отсюда понятно твое раздражение, однако же…
– Замолчи! – перебила Рошана Мансура. – Это ложь! А шейх-уль-ислам, раз заслуживший подобный упрек, не может долее оставаться на своем высоком посту. Я открыто обвиняю тебя во лжи, и это погубит тебя, дерзкий. Молодой паша, о котором ты говоришь, ничем мне не обязан. Он слишком благороден, чтобы принять награду, им не заслуженную. Это редкий пример в нашем государстве, и желательно было бы, чтобы он нашел многих подражателей. Я еще не кончила! – повелительно воскликнула принцесса, когда Мансур хотел возразить ей. – Подожди, пока я тебе позволю отвечать. Я требую, чтобы ты сказал, где находится Сирра-пророчица. Если ты откажешься открыть мне ее местопребывание, это будет доказательством твоего страха и вины, великий муфтий: если бы ты не боялся показаний пророчицы, тебе не к чему было бы скрывать ее местопребывание. Отвечай мне теперь!
