Сара Ларк - Лазурные берега
— Мы уходить отсюда! — Марон, который только что прятался за барабанами, подбежал к Джефу и присел рядом с ним и Симой за кучей дров. — Они сейчас не следить за дорогой. Мы убегать. Или помочь Макандалю?
Джеф покачал головой и приготовился к быстрому бегу.
— Конечно нет. Тем более когда он в таком состоянии. Если они где-нибудь его запрут… тогда посмотрим. Беги, Сима, там, за конюшней, мы сможем спрятаться. А потом скроемся отсюда. Пока никто не проверяет…
Дюфрен и его люди наслаждались своим триумфом. Под восторженные крики гостей — женщины тоже решились подойти к окнам обеденного зала — они увели Макандаля. А рабы, словно загипнотизированные, смотрели на внезапный конец легенды. Никто не обратил внимания на нескольких черных, которые под прикрытием хозяйственных построек удалились через темный сад. Джеф тащил за собой Сималуа, а остальные — Мирей, которая не хотела уходить.
Наконец люди из свиты Макандаля, деморализованные и разбитые, собрались перед сараем между Новым Бриссаком и Роше о Брюм. Мирей всхлипывала, и даже Сималуа, казалось, была близка к тому, чтобы нарушить неписаный кодекс своего племени и дать волю слезам. При этом она сама не знала, хотелось ли ей оплакивать Духа или своего ребенка.
Джеф обвел взглядом собравшихся. Мужчины безучастно смотрели перед собой, но все они были в полном составе и никто не был ранен.
— Слушайте! — Джеф взял себя в руки. Он не чувствовал в себе сил для того, чтобы взять команду на себя, однако кроме него этого никто не мог сделать. Остальные действительно были шокированы тем, что белых не поразила молния, когда они подняли руку на Макандаля. — Мы не можем оставаться здесь и зализывать раны. Нам нужно добраться до Майомбе и Тейсело. Они должны передать всем заговорщикам на плантации эту новость — и чтобы завтра не применяли яд! И уж тем более не нападали на жандармерию. Сначала мы отступим и будем вести себя тихо.
— Но мы должны спасти Франсуа! — с мольбой воскликнула Мирей. — Вы же не можете оставить его белым!.. Без него…
— Без него мы пропадем, — с подавленным видом сказал один из помощников Макандаля.
Разгневанный Джеф хотел крикнуть ему, что для того, чтобы начать восстание, не нужен мессия и что без пьяных духов было бы гораздо лучше. Но в данный момент это ничем бы не помогло.
— Для начала мы должны узнать, куда они его отправят. А затем мы его освободим. Еще ничего не потеряно, люди. Только не лишайтесь мужества! — Джеф с решительным видом переводил взгляд с одного марона на другого. Мирей всхлипнула, немного успокоившись. К мужчинам, казалось, вернулось немного жизненной энергии.
Сималуа кивнула.
— Ашанти — великий воин! — заявила она уверенно. — Сначала он освободит Духа, а затем заберет моего ребенка!
Джеф не стал возражать. По крайней мере, Сималуа больше не злилась на него из-за Деирдре, а также из-за того, что он не дал ей совершить отравление. В данный момент у них были заботы поважнее.
Настроение Джефа улучшилось, когда он зашагал в направлении Кап-Франсе, возглавляя людей Макандаля. Конечно, освободить Духа и осуществить его планы будет нелегко, но, по крайней мере, теперь никто не будет соперничать с ним из-за Сималуа.
Джеф благодарил богов за то, что Деирдре, Деде, его первая любовь и сестра, в эту ночь не умрет.
Глава 8
Нора Фортнэм не могла больше уснуть, после того как ей доложили о том, каким был приговор, вынесенный Макандалю наскоро созванным судом. Предводителя повстанцев должны были сжечь заживо двадцатого января на площади перед дворцом губернатора.
— Это отвратительно, — согласился Дуг со своей женой. — А они еще хотят сделать из этого огромное событие. Со всех частей колонии сюда сгоняют рабов, чтобы они сами убедились: их «мессия» не бессмертен.
— Но они могли бы добиться такого же результата, повесив его, — ответила Нора.
Фортнэмы сидели с Виктором и Деирдре за завтраком — это был один из последних совместных завтраков перед их отъездом. Но аппетита ни у кого не было, а Деирдре даже стошнило, когда Виктор рассказал о приговоре. Он вернулся от больного рано утром и узнал об этом по дороге домой.
— Я понимаю, что они должны казнить его, но так…
— Паписты никогда не проявляли терпимости по отношению к еретикам, — заметил Дуг. — А они ведь считают Макандаля именно еретиком, не так ли?
Виктор кивнул:
— Да, они, кажется, больше разозлились на него из-за того, что он провозгласил себя «Черным мессией», чем за отравления и набеги. Однако все же это слишком жестоко. Возвращение в Средневековье! В любом случае я отказываюсь смотреть на это.
— Да тебя ведь никто и не заставляет, — сказала Деирдре. Она бросила взгляд на Бонни, которая обслуживала их за столом и, разумеется, слышала весь разговор. У молодой чернокожей женщины кровь отхлынула от лица, так же как и у Норы. Руки Бонни дрожали, когда она наливала кофе. — Но вот рабов…
— Мы в любом случае должны оставаться здесь, — пробормотала Нора.
Она так мечтала о возвращении на Ямайку, однако предстоящий спектакль изменил все. Нора внушала себе, что она не хочет оставлять Деирдре одну, но на самом деле речь шла о чувстве вины. Если бы она не остановила Джефа, если бы он в своем смятении не предал Макандаля, если бы она ничего не сказала Дугу… Нора чувствовала себя обязанной оставаться здесь до самого конца.
— О нет, Нора! — Дуг решительно покачал головой. — Ты ни в коем случае не должна делать это только потому, что чувствуешь себя виноватой.
Нора опустила голову. Ее муж слишком хорошо знал ее.
— У тебя не было выбора. Ты обязана была выдать его. За приговор этого бесчестного суда ты не несешь ответственности.
— Зато за него несу ответственность я, — тихо сказала Бонни и сразу же закрыла себе рот рукой — конечно, она не должна была ничего говорить и тем более вмешиваться в разговор хозяев, когда обслуживала их. Однако она просто не смогла сдержаться. — Я выдала Джефа. И теперь он ненавидит меня… Конечно, он ненавидит меня… Кровь Духа будет на мне и…
— Бонни! — покачал головой Виктор. — Ты ведь не суеверна! Кровь Духа! Макандаль, конечно, был талантливым оратором. Я ведь слышал его. Он даже в пьяном виде подбивал своих слушателей встать на его путь! Я могу себе представить, как это действовало на рабов. И еще Макандаль был хорошим стратегом. Но он — человек, не Дух, не мессия, а человек. Он заслужил смерти, тут я согласен с Дугом, но не такой ужасной. Такого не заслуживает никто. Этот приговор — позор для всей колонии! Но никто из нас в этом не виноват.
— Посмотри на это с другой стороны, Бонни, — сказал Дуг. — Если бы Нора не обратила внимания на Джефа, тогда бы ты несла ответственность за смерть тысяч людей. Был запланирован большой удар, отравление на всех плантациях, нападение на жандармерию…
