Ангелочек. Время любить - Дюпюи Мари-Бернадетт

— Мама, не стоит так изводить себя! Сейчас только семь часов!

— А мы должны были выпить шампанское в шесть! Все пропало!

— Успокойтесь, мадемуазель! Наша Энджи никогда не изменится, — сказала Октавия.

— Если бы вы могли представить, что мне приходилось выносить, когда я жил со своей первой женой, Адриеной! — сказал сапожник, выпивший два бокала мадеры и теперь куривший трубку, сидя около камина. — Зятек, мне очень вас жаль! Вы часто будете оставаться один в любое время дня и ночи.

— Ну что ж! Я буду играть на пианино, чтобы скоротать время, — отозвался Луиджи.

— А не узнать ли нам, как там обстоят дела? — предложил Виктор.

— Кому это «нам»? — насмешливо спросила Ирена, вполне непринужденно чувствовавшая себя в столь приятном обществе.

На ней было праздничное платье, которое одолжила ей Октавия, она была тщательно причесана и выглядела импозантно, держа на руках маленькую Анжелу, прижавшуюся к ее груди.

— Розетте и мне, — ответил молодой военный, в глазах которого сверкали радостные искорки.

— Прекрасная идея! — воскликнула Жерсанда. — Бегите, молодежь, и немедленно приведите Энджи.

Они ушли, взявшись за руки, опьяненные счастьем и наивно полагающие, что им принадлежит весь мир, а впереди ждет чудесное будущее. Как только они скрылись в тени аркад, Виктор обнял девушку.

— Я люблю вас, Розетта! Боже, как я вас люблю! Когда мы вышли из собора, я подошел к матери, стоявшей около фонтана, и она сказала, что вы очаровательная и хорошо воспитанная девушка. Мы скоро обручимся, уже в следующем году. И тоже поженимся, через два-три года после окончания моей службы.

— Ничто нас не торопит, ведь мы и так счастливы, — сказала Розетта, прижимаясь к груди молодого человека. — Я горячо люблю вас, Виктор. Я буду учиться, хорошо учиться. Когда вы вернетесь, я, возможно, уже буду работать учительницей.

Они скрепили свои обещания робким поцелуем, за которым тут же последовал еще один.

— Ну и манеры! — раздался чей-то нежный и веселый голос.

— Энджи, ты здесь? — удивилась Розетта. — Боже мой, мы собирались пойти за тобой! Мадемуазель Жерсанда сама не своя, как она часто говорит.

— Я вас увидела, едва свернула за угол. Похоже, вы не торопились меня искать! Виктор, послушайте! Я доверяю вам одну из моих самых прекрасных драгоценностей.

В слабом свете уличных фонарей Анжелина, закутавшаяся в фату, лучилась от счастья.

— Катрин Борд подарила жизнь малышке, которой не терпелось прийти в наш мир. Немного погодя она познакомит нас с ней в соборе. Все прошло хорошо, роды оказались необыкновенно легкими. Но я проголодалась.

Появление троицы в гостиной было встречено радостными возгласами и улыбками. Луиджи обнял свою возлюбленную и закружил ее по комнате.

— Наконец-то я смог обнять свою жену! Я никуда ее больше не отпущу, не позволю сбежать! Огюстен, открывайте шампанское!

Ошеломленная, но счастливая Анжелина поцеловала мужа, потом Жерсанду, которой принесла свои искренние извинения.

— Негодная девчонка! — проворчала старая дама. — Не жалуйся, если ужин станет катастрофой!

Но гости с удовольствием угощались. Перечень восхитительных яств был напечатан на листах роскошной бумаги, украшенной рельефными узорами: гирляндами, голубями и цветущими ветками. А названия блюд были выведены золотыми буквами:

Разнообразные закуски

Консоме из птицы

Волован королевы

Форель, отваренная в красном вине, под соусом майонез

Жареная брессанская пулярка

Салат

Фигурный торт с нугой

Кофе с ликером

Анжелина и Луиджи сидели во главе стола. Они оба сияли от переполнявшего их счастья, и вместе с ними радовались все, кроме Анри, поскольку малыша пришлось уложить спать до возвращения его так называемой крестной. Как только мальчик увидел своего пуделя, четырехмесячного щенка, как тут же стал на удивление послушным, обрадовавшись, что у него появился новый приятель для игр. Теперь Анри спал, а пудель лежал у него в ногах.

Во время перемены блюд сотрапезники непринужденно беседовали. Отец Северин поведал о том, как он проникся симпатией к Луиджи, как открыл в нем талант истинного музыканта и был потрясен этим. Ошеломленная Жерсанда внимательно слушала старого священника, поскольку совершенно ничего не знала об этой истории из прошлой жизни своего сына.

Отец Ансельм откланялся до того, как был подан десерт, решив, что уделил достаточно времени новобрачным. Впрочем, после столь насыщенного событиями дня устали все. Робер и Ирена сочли необходимым при всех поблагодарить Луиджи и его мать за их щедрость. Октавия, которой надоело сидеть, тайком убежала в кухню. Ей хотелось самой внести в гостиную фигурный торт с нугой, наверху которого красовалась пара белых голубей, сделанных из карамели.

Этот весьма сытный шедевр, завершающий вереницу изысканных яств, окончательно покорил гостей.

— Господи, какое пиршество! — воскликнул сапожник. — Теперь надо потанцевать, чтобы переварилось съеденное.

Жерсанда, немного отяжелевшая, устало улыбнулась.

— Мой дорогой Огюстен, малыш сейчас спит. И разве можно танцевать без музыки? Луиджи не может играть на скрипке и вести бал, тем более в этой гостиной…

— По крайней мере, я должен пригласить на танец мою супругу, — заявил акробат. — Пусть все напевают мелодию в ритме вальса!

Гости сразу же начали напевать, с восторгом глядя на кружащихся в вальсе новобрачных. Широкая юбка Анжелины волнами струилась при каждом движении. Закончив танец, они, не размыкая объятий, поклонились гостям. По правде говоря, они хотели только одного: убежать от всех, остаться наедине и подчиниться жгучему желанию, снедающему их обоих.

— Дамы, господа, моя дорогая мама, я похищаю королеву бала, — безмятежным тоном заявил Луиджи.

И они убежали, подбадриваемые тихими аплодисментами и заговорщическими улыбками. Розетта, как и отец Северин, осталась ночевать на улице Нобль. В ту ночь маленький дом на улице Мобек был полностью отдан в распоряжение новобрачных.

Колокола пробили полночь, когда они вошли во двор и заперли ворота на ключ.

— Предупреждаю тебя, моя любимая, даже если все женщины города сейчас начнут рожать, я останусь глух к их мольбам. Я думал, что сплю, по крайней мере переживаю кошмар наяву, когда эта молодая особа нарушила извечный ход церемонии.

— Тише, больше ни слова об этом! — потребовала Анжелина. — Посмотри, моя любовь, идет снег. Приближается Рождество, и мы здесь вдвоем, ты и я.

Взяв Анжелину на руки, Луиджи вошел в кухню. Потом он понес ее в спальню, где еще краснели угли в жаровне благодаря заботе доброй души, а именно Робера, свидетеля Луиджи. Но эти угли не могли обогреть комнату. Молодожены, стуча зубами, быстро разделись и юркнули под одеяло.

— Мать хотела, чтобы я отвез тебя в гостиницу «Белый дуб», — вспомнил Луиджи. — Там роскошно, уютно.

— Но я отказалась, — ответила Анжелина дрожащим голосом. — Мы должны закаляться, поскольку вскоре нам предстоит отправиться в паломничество…

— Значит, у меня нет выбора, я должен тебя согреть, моя женушка.

Их тела нашли друг друга, когда их губы слились в долгом поцелуе. Казалось, страсть вспыхнула в них с новой силой. Их пальцы переплелись, потом расстались для восхитительных ласк. Их ноги обнимали друг друга. Они напрочь забыли об обетах, которые прежде неустанно повторяли.

— Я люблю тебя, и ты здесь. Мне больше не холодно. Мне больше никогда не будет холодно, пока ты будешь рядом со мной.

— Я обожаю тебя, ты сводишь меня с ума… твои груди, твой живот…

Они словно пребывали в чувственном бреду, им не терпелось утолить жажду, мучившую их обоих. В доме Жана Бонзона они молча подчинились желанию, тайком от всех. А теперь они были вольны стонать, кричать, размахивать руками, отметая все барьеры целомудрия. Луиджи не уставал погружаться в нее. Анжелина, извиваясь всем телом, удерживала его или ускользала. Она задыхалась, ее взгляд стал блуждающим. Когда Луиджи попытался приподнять ее, чтобы она оседлала его, растерявшаяся Анжелина отказалась, но он сумел уговорить ее, найдя множество ласковых слов. Она согласилась и познала неведомое ранее наслаждение, став заводилой в любовной игре. Вскоре она впала в неимоверный экстаз.