Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 2
Он взволнованно продолжал:
— Мне нужно о многом тебе рассказать и сделать это как можно быстрее. Во-первых, твой ребенок жив. Во всяком случае нет причин предполагать обратное.
— В самом деле?!
— Да. Они солгали тебе, чтобы заставить открыть ворота. Им так и не удалось найти младенца. Когда наши солдаты пришли к озеру Альдер, то не нашли там никакого острова и никакой Рамис.
Марк Юлиан еще тогда понял, что проводник из местных германцев, действуя очень искусно, завел римский отряд не туда.
А вот Ауриана приняла это за доказательство силы колдовства Рамис, которая сделала остров невидимым. Внезапная радость, проникшая во все клетки ее тела, подействовала на нее опьяняюще. Она почувствовала необыкновенный прилив сил, будто в какую-то онемевшую часть ее тела вновь стала поступать кровь.
— Авенахар! — прошептала она. — Какой благословенный день! Она жива!
Ауриана отвернулась в сторону, на ее глазах заблестели слезинки. Затем она снова взглянула на Марка Юлиана, словно узнав его.
— Ты — тот человек, который пытался спасти меня в крепости во время штурма.
— Да.
— И все же, если бы я поступила, как ты хотел, — продолжала она, понимая, что речь ее звучит неуклюже, — ты никогда больше не увидел бы меня и ничего бы не добился этим, кроме опасности для твоей карьеры придворного.
— Нужно было выбирать между твоей смертью и свободой. Ничего иного мне не оставалось.
Сказав эти слова, он почувствовал какой-то толчок внутри. Сердце подсказало ему, что ее душа открылась и почти готова принять его, но еще оставалось какое-то сомнение. Она колебалась.
«А чего мне ожидать?» — подумал он, придя в отчаяние.
Глупо было бы думать, что большая любовь, даже если ее и почувствуют, вернется в той же мере.
— Пойдем, — мягко проговорил он. — Я отправлю тебя назад.
И тогда она рассеяла все его сомнения. Она быстро схватила его руку и сделала это с такой страстью и настойчивостью, что у Марка сразу же возникла уверенность в ее глубоком ответном чувстве. В этом жесте было не меньше интимности, чем в соприкосновении двух обнаженных тел. Это было слияние душ. Сломалась какая-то стена между ними, и они познали друг друга безгранично. Время радости в этот момент чуть было не оказалось для Марка Юлиана слишком тяжелым. Он чувствовал, как затягиваются все его душевные раны. Правы были философы, описывающие момент смерти как яркую вспышку, когда исполняются все заветные желания человека, момент, когда в душе человека поселяется любовь, а он сам становится любимым.
Ауриана закрыла глаза, отдавшись на волю чувства. Марк Юлиан наклонил голову и, подняв ее руку к своим губам, нежно поцеловал ее.
Ауриана шагнула к нему вплотную и уткнулась головой в грудь Марка, зарывшись в одежду носом, как это делают пони. Успокоившись, она прижалась к нему всем телом и замерла, найдя, наконец, умиротворение своей мятущейся душе. Этот внезапный переход к полному доверию вызвал у Марка Юлиана удивление и восхищение. Она была похожа на ребенка, никогда не знавшего обмана и обид, не сомневавшегося в том, что его любят. Разумеется, ей приходилось сталкиваться с отвратительными вещами. Остается тайной, откуда взялось у нее столько доверия?
Повинуясь безотчетному импульсу, он снял амулет с землей, висевший у него на шее. На какое-то мгновение у него возникла неуверенность. «Я сошел с ума, — думал он. — Амулет был со мной всю мою жизнь. Мой отец почитал его. В этой горсти земли сохранилась и частичка его души. Амулет помог мне выбраться из Гадеса и вывел меня на просторную дорогу в жизни».
Но он все же одел амулет на шею Аурианы. Именно там ему было место.
Ауриана поднесла амулет к факелу и при его свете посмотрела на подарок, а затем на Марка.
— Кто ты такой, если у тебя есть это? — шепотом спросила она.
— Я тот, кого ты видишь. О том, как он мне достался, я расскажу тебе в следующий раз.
— Как это могло случиться? У меня был точно такой же амулет еще до того, как я впервые обагрила кровью свои руки. Мне… мне нельзя его носить! Я потеряла это право.
— Кто тебе это сказал? — спросил Марк Юлиан, улыбаясь. — Я не успокоюсь, пока ты не возьмешь его.
Она задрожала всем телом. Опять запахло смолистой елью, горевшей в костре, и ей почудилась фигура в черном балахоне с накинутым на голову капюшоном, которая нараспев произносила волшебные, дарующие жизнь слова.
«То, что я увидела — это священное зрелище. Оно означает, что Рамис открыла глаза и посмотрела на меня. Я сошла с ее тропы. Неужели мне опять удалось набрести на нее? А может быть, этот человек послан мне богами наставить на путь истинный?»
Откуда-то совсем близко послышались громкие голоса и звон металла. Повозка, на которой должны были увезти Ауриану в тюрьму, находилась где-то рядом.
— Плаций! — позвал Марк Юлиан громким голосом, чтобы усыпить любые подозрения, которые могли возникнуть у других преторианцев. — Помоги мне донести ее. Она потеряла сознание и не двигается.
— Я твердо намерен вызволить тебя оттуда, — прошептал Марк Юлиан, прижавшись к ней щекой. — Или я сделаю это, или погибну. Не беспокойся, я не позволю им использовать тебя в качестве гладиатора для ублажения их кровавых инстинктов. Будь терпелива и не перечь им. Император не должен догадываться, что я помогаю тебе. Пока во мне бьется сердце, я буду бороться за твою свободу.
В зарослях олеандра появились светящиеся точки факелов.
— Сделай вид, что ты упала в обморок, — шепнул Марк Юлиан.
Ауриана повиновалась. Он поймал ее тело как раз в тот момент, когда за его спиной раздались шумные шаги Плация и двух преторианских стражей.
Ауриане показалось, что она упала в поток теплой воды, принявший ее и понесший дальше. Сквозь полузакрытые веки ей была видна луна, чье присутствие и нежный мягкий свет как бы подтверждали, что она все еще здесь и все еще ждет.
А затем в ее мозгу змейками заструились, побежали тайные, быстрые, как лань, мысли. Она точно знала, что их посылает Фрия: «Твоя судьба изменилась. Все умирает, чтобы снова воскреснуть. То, что ты познала во тьме, теперь познаешь наяву».
Глава 34
На следующий день шпионы Домициана, шатавшиеся по городу под видом торговцев рыбой, принесли ему тревожные известия. Труппа бродячих актеров поставила пьесу на передвижных подмостках, установленных напротив храма Меркурия. Доносчики сразу же учуяли нехорошие намеки, таившиеся в сюжете спектакля, и решили, что Император должен узнать об этом в первую очередь. А сюжет был такой: молодой парфянский царевич враждовал со своим отцом, желая занять престол, законным наследником которого был его старший брат, презиравший непомерно честолюбивого царевича. Претенденту на трон удалось подкупить нескольких военачальников, а затем спровоцировать войну с варварами, которая принесла не славу, а позор. Рассерженный отец удалил царевича со двора. Неудачливый царевич был высок, лысоват, очень любил евнухов и увлекался стрельбой из лука. Было совершенно ясно, кто осмеивается в этой пьесе.
