Марина Струк - Обрученные судьбой
От его шепота тонкая прядь волос, что Ксения заправила за ухо, всколыхнулась. Он заметил, как по телу той прошла легкая дрожь, отозвавшаяся трепетом его собственного тела. Заныло в груди тут же. Она вновь стала холодна с ним. Не оборачивалась на него часто, как прежде, не улыбалась той самой улыбкой, от которой так сладко замирало сердце, не клала голову на его грудь. Они были ныне так близко друг к другу, и в тот же миг между ними снова была широкая пропасть.
Жалел ли Владислав, что повез ее в земли, когда-то принадлежавшие Северскому? Большей частью — нет, ведь именно там к нему вернулась прежняя Ксения. Он видел это по глазам, по выражению лица, по жестам. Словно добавилась некая часть, что сделала женщину, что он нашел в монастыре, той самой, что он знал когда-то, которой когда-то отдал свое сердце.
Он в который раз незаметно для Ксении чуть склонился к ее голове и вдохнул запах ее волос. Она больше не покрывала голову с того дня, как они выехали из лесного двора знахарки, и теперь он мог наслаждаться без помех их блеском, борясь с неудержимым желанием коснуться этого роскошного золота. Владислав знал, как Ксения переживает за длину своих кос, считая себя подурневшей из-за того, что их остригли. Но ему казалось, что так даже лучше. Он помнил ее длинные косы, что были до того, помнил, как боялся придавить их ненароком, причинив ей боль. Как тогда, в темноте бани…
От воспоминания, что промелькнуло перед глазами Владислава — сплетенье тел, сплетенье рук и губ, ему стало тяжело дышать. Захотелось покрепче прижать Ксению к себе, зарыться лицом в ее волосы. Но он не мог этого сделать. Оттого и стало горько в рту, сжалось сердце.
— Перейдем реку тут! — Владислав резко остановил своего валаха, натянув поводья. Пахолики тут же последовали его примеру. Ксения же обернулась, взглянула недовольно и в то же время с удивлением.
— Тут еще нельзя переходить, — возразила она. — Глубина позволяет, а вот течение нет. Снесет же!
Но Владислав уже не слушал ее, спрыгнул с седла, а потом снял ее с коня, обхватив пальцами за тонкую талию. Разве мог он сказать ей, что нет у него более сил ехать так близко к ней? Разве мог признаться в огне, что пожирает его изнутри с каждым днем все сильнее и сильнее?
— Владислав! — окрикнула Ксения его снова, пошла следом за ним по пологому берегу широкой реки. В ее душе разгоралась злость на него и на его людей, что тоже спешились и следовали за ними к воде, ведя на поводу коней. — Тут нельзя переходить! Ты слышишь ли меня?
Но тот даже ухом не повел. Снял с себя сапоги, закатал штанины до колен, чтобы не замочить их в холодной воде.
— Первым пойду, — сказал он своим людям. — Коли пройду, следом идите. Но только, когда пройду сам. Ежи, возьмешь к себе панну на коня.
Ксения посмотрела, как соглашаются с его словами пахолики, как крутит ус задумчивый Ежи, схватила за руку Владислава, пытаясь остановить, когда он развернулся и пошел к воде, уже заводя заволновавшегося валаха в реку передними ногами.
— Прошу тебя, Владек, давай пройдем далее, до порогов.
— Нет времени, моя драга, скоро стемнеет, — покачал он головой. — Надо скорее уйти из приграничных земель, когда тут так неспокойно ныне.
Тогда Ксения бросилась к Ежи, наблюдавшему, как медленно вводит коня в воду Владислав, а потом легко взлетает в седло и направляет коня, что-то приговаривая тихо тому.
— Останови его! Ну же! Течение собьет коня с ног. Он же может утонуть!
— Цыц! Доле языком молоть, — оборвал ее Ежи. — Владек плавает, как рыба с малолетства, а уж валах его разумный, не в пример кому!
И Ксения смирилась, умолкла. Стала наблюдать со всеми, как медленно и аккуратно, распознавая путь, ведет своего коня по реке Владислав. Вот валаху вода закрыла колени, потом поднялась до самого брюха, заплескавшись вокруг с шумом. Конь уже не боялся воды, чувствуя крепкую руку, сжимающую поводья, направляющую его вперед.
Они уже миновали середину, когда вдруг валах пошатнулся, провалился в воду по самую морду, и Владислав, отвлекшийся всего на миг на женский крик, донесшийся до него с берега, не удержался и плеском упал в воду. Ксения сжала ладони так крепко, что ногти впились в нежную кожу, оставляя темные полукружья.
Ну же! Ну же, Владек! Отпусти его Щуря, отпусти дева речная, которой приглянулся пригожий и статный лях. Отпусти, ибо он мой! Он всегда был моим!
И спустя миг, что показался Ксении вечностью, над поверхностью воды показалась темноволосая голова, руки уцепились за коня, обводя того через яму на дне, в которую тот нежданно попал. Конь вскоре снова встал на ноги, нащупав дно. Владислав же не стал снова залезать в седло, а поплыл рядом, не упуская повод из рук. Через некоторое время и он уже встал на ноги, а потом медленно вывел валаха на берег, махнул рукой оставшимся на том берегу, крича:
— Там яма в два на три шага! Берите левее!
Узнав об опасности, что подстерегала их на речном дне, отряд переправился на другой берег без особых трудностей, даже кони почти не дергались в испуге перед холодной водой, в которую погрузились их ноги целиком. Ксения сидела на крупе коня Ежи и смотрела, не отрывая взгляда на Владислава, который привязав к кустам своего коня, уже встречал первого переправившегося пахолика, помогая тому выйти на берег.
— Не серчай на него, — склонился к ее уху Ежи. — Я ж сказал, он с малолетства плавает как рыба в пруду. Что ему будет? Зато ведает, что хоругвь за ним смело пойдет. Даже в пасть самого дьявола. Вот и привык сам наперед идти.
Ксения нахмурила брови. При чем тут умение Владека плавать? Неужто Ежи не понимает, что упади на Владислава оступившийся конь, удержи того под водой своим весом, тут это умение вовсе не поможет. Да и ныне! Она заметила, как скидывает мокрый кунтуш Владислав, стягивает с плеч жупан и выжимает его, и нахмурилась еще сильнее. Только ведь кумоха отступила от него, только убрала свои кривые пальцы от его тела, так нет же — снова подставляется для нее! Нельзя после Ильи в воду лезть, все знают то. Даже ненароком опасно было.
Ксения даже не стала дожидаться, пока пахолик, метнувшийся навстречу коню Ежи, чтобы подхватить поводья, добежит до них, быстро спрыгнула с коня в воду, провалившись по колени в прохладу реки. От холода, охватившего ноги, пробравшего до самого нутра по жилам за миг, она замерла, а потом бросилась, с трудом передвигая ноги в тяжелом от воды подоле, на берег к Владиславу, переполненная злостью на него и тревогой, что сжимала ее сердце. Ксения хотела закричать на него в голос, отругать за подобное безрассудство после той болезни, что он едва перенес недавно, наконец ударить с размаху в грудь кулачком, чтобы дать выход своему страху, что всколыхнулся в душе при его падении в реку.
