Барбара Эрскин - Дитя Феникса. Часть 2
Элейн довольно кивнула. В Англии Изобел будет в безопасности. Она подумала, видела ли девушка своего брата, когда была в Лондоне. Дункан Файф все еще жил в Англии и служил ее королю. Она печально покачала головой. Как ее сыновья и внуки могут быть настолько слепыми и не видеть опасности?
Элейн поднялась.
– Пойду молиться за душу сэра Уильяма.
Она положила руку на плечо Гратни.
– Не запускай этот кашель, сынок, или мне придется лечить тебя своими средствами. – Она наклонилась и поцеловала его в макушку.
Гратни нежно взял ее за руку.
– Только не это, мама. – Он улыбнулся. – Твои зелья – хуже смерти.
Кашель усиливался. Через четыре дня он спустился к легким, а еще через три дня, несмотря на лекарства матери и молитвы обезумевшей от горя семьи, Гратни, граф Map, скончался; ему было тридцать восемь лет. Его сын и наследник был еще младенцем, а его дочь еще не родилась.
IVДекабрь 1305
Младшая Элейн Map появилась на свет через четыре месяца, когда вьюга бесноватась вокруг холодных каменных стен Килдрамми. Несмотря на крошечные размеры, она бурно протестовала против едва натопленной комнаты и кричала ничуть не меньше своего брата.
Когда Роберт пришел проведать Кирсти через неделю после родов, она выглядела утомленной. Король Эдвард по-прежнему доверял Роберту и назначил его опекуном маленького Дональда; теперь Роберт стал констеблем большого замка в Килдрамми, а также главным смотрителем на продолжающихся строительных работах.
Он присел на кровать и всматривался в младенца, которого Кирсти держала на руках.
– Гратни обожал бы ее, – сказал он нежно.
Она кивнула.
– Внизу кое-кто стоит, он хотел бы подняться к тебе и выразить свое почтение.
– Кристофер? – Кирсти прикусила губу.
– Кто же еще? У него столько подарков для молодой матери, что понадобится дюжина слуг, чтобы принести их сюда. – Роберт замялся. – Он просил твоей руки, Кирсти. Больше всего на свете я хочу, чтобы ты вышла за него, но решать тебе. Я не стану тебя принуждать. Я знаю, как ты любила Гратни. – Он умолк, когда взглянул в лицо сестры.
Один из ближайших друзей и сторонников Роберта, сэр Кристофер Сетон, признался Кирсти в любви через три месяца после смерти Гратни, но убитая горем женщина не желала и слушать об этом. Но он настаивал, нежно и с каким-то особенным добродушием, и она понемногу стала уступать его очарованию. Кирсти откинулась на подушки, глядя на младенца на руках.
– Вы слишком спешите, Роберт. Дай мне время.
– Хорошо. Может он подняться сюда или мне отправить его обратно на холод?
– Конечно, он может подняться сюда. – Она нежно посмотрела на брата. – Я только рада буду отвлечься.
VФевраль 1306
Элейн сохранила присутствие духа, когда умер Гратни. По ее распоряжению он был похоронен в построенной Кирсти часовне Пресвятой Девы Гариока. Она поддерживала Кирсти в ее горе и в рождении ребенка и в повторном браке два месяца спустя. Но когда мороз опять сковал землю, Элейн заболела и больше ей не за что было бороться. Бледная, почти бесплотная, она ничего не ела, казалось, ее связь с жизнью держится на какой-то невидимой нити. Даже звонкая песня малиновки за окном, так любимая ею когда-то, уже не трогала ее.
Она спала, когда Кирсти на цыпочках подошла к кровати, ведя маленького Дональда.
– Мама, ты проснулась? – Она усадила Донадьда на кровать и села сама, отослав камеристок Элейн. – Мама, ты проснулась? – Ее голос дрожал от возбуждения. – Мы с Кристофером только что прибыли, и у нас есть хорошие вести.
Элейн резко выпрямилась, сразу проснувшись.
– Что такое? Почему сейчас? Что случилось?
Кирсти подбрасывала малыша на колене.
– Роберт поссорился с Джоном Комином, и они стали сражаться. Комин мертв! Кристофер говорит, что поединок был в церкви, но я не верю – Роберт никогда бы не сделал такой ужасной вещи. Но главное – Роберт наконец провозгласил себя королем. Люди со всей страны стекаются под его знамя. – Ее глаза сияли. – Он захватил Дамфриз и Эйр, а его сторонники – Ротси. Епископ Глазго и епископ Ламбертона за него. Роберт потребовал, чтобы Эдвард признал его королем. – Она нервно рассмеялась. – Его будут короновать в Скоуне.
Какое-то мгновение Элейн молча смотрела на нее без слов, потом решительно опустила ноги на пол. По ее щекам разлился румянец.
– Наконец-то! Наконец-то! – возбужденно вскрикнула она. – Мне пора вставать. Как глупо, что я так долго пролежала в постели. Столько теперь предстоит сделать. Нам надо быть на коронации. – Она сделала паузу. – Кирсти, теперь точно будет война. Думаю, свет еще не видел того, что произойдет, когда Эдвард Плантагенет узнает эту новость.
Она подошла к окну и приказала пажу открыть ставни. Неожиданно ей стало душно в натопленной комнате. Она захотела выйти наружу, вскочить на коня, умчаться вдаль. Элейн посмотрела на небо. Сначала она видела только отражение свечей в стеклах. Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и вдруг дыхание ее стало тревожным и хриплым.
Какое-то мерцание появилось на горизонте.
– Кирсти, небо…
– Я знаю, мама. Мы видели их по дороге сюда. Выйди на улицу и рассмотри их получше. Это духи грозы. Они послали Веселых Плясуний, чтобы те призвали Шотландию приветствовать нового короля.
VIСкоун, Благовещение. Март 1306
Скоун был переполнен; когда прибыли посланцы Мара, к ним присоединились Джон из Этолла с Марджори, Дункан и Кристиана с детьми. Носилки с Элейн опустили на землю перед наполовину разрушенным дворцом, ей показали место, где для них поставили палатки.
Шатры и павильоны усеяли луг вокруг аббатства; воздух кипел от дыма сотен костров и жаровен, гула тысячной толпы; люди кричали, смеялись и танцевали, что было сил.
Кирсти и Кристофер, Джон и Марджори, Элейн и маленький Дональд – племянник короля, а также старший граф королевства, несмотря на свой нежный возраст, были посажены в аббатстве на почетные места. Со слезами на глазах они смотрели, как епископ Сент-Эндрюса вместе с епископами Глазго и Морэя и аббатов Скоуна и Инчоффри высоко поднял золотую корону и возложил ее на голову Роберта, а счастливые подданные приветствовали его, когда он уже в качестве короля вышел к ним.
– Он должен был сидеть на священном камне, возложить корону должен был лорд Файф, – пробормотал Джон Элейн, когда они стояли в плотной толпе, – да и корона должна быть настоящей.
Графы Файф короновали правителей Шотландии с незапамятных времен на древнем камне коронаций. Дважды нарушать традицию в подобной церемонии было плохим знамением для правления Роберта. Но что они могли сделать? Дункан Файф уже и душой и телом был англичанином и управлял поместьем короля в Карнарфоне, а камень был вывезен в Англию, и, как говорили, Эдвард сделал из него кресло для Вестминстерского аббатства: кресло, на котором его сын будет однажды коронован. Вместе с камнем были вывезены и корона, и другие шотландские регалии.
