Елизавета Луговская - Вы прекрасны, вы грустны
- Тому, кто вознамерился составить реестр блудных похождений де Ла Моля, достаточно сосчитать количество посещенных им месс.
Как только Ла Моль заметил, что Маргарита смотрит на него с интересом, тут же в нее влюбился. Влюбленность была естественным состоянием графа.
Начались их страстные встречи. Как правило, Маргарита принимала Ла Моля в своих покоях. Свидания не афишировались, но через день весь двор, конечно, знал, что у Маргариты появился любовник и был им придворный "казанова" Ла Моль. Узнал об этом и муж, Генрих.
Как же он отреагировал? Совершенно спокойно. С женой у него наконец-то наладились отношения, они стали друзьями, стали общаться не только в постели. И Генрих, когда узнал об измене, вовсе не почувствовал себя обманутым и обиженным. Не случайно при дворе его прозвали обольстителем. Он был под стать жене. У Генриха вот уже месяц была любовница - одна из самых соблазнительных фрейлин из "летучего эскадрона" Екатерины Медичи. Ее звали Шарлотта де Сов. Как утверждал один из современников, "у нее были длинные ножки и соблазнительная попка". И не один Генрих мог оценить прелести этой фрейлины на деле. Шарлотта была поистине ненасытна. Помимо Генриха, ее любовниками в то время были Алансон, де Гиз, дю Гаст, Ла Моль (несмотря на свою страсть к Марго и свой "преклонный" возраст, успевающий захаживать и к ней), итальянец Аннибал де Коконат, или Коконас. (Тот самый Коконас, что выведен Александром Дюма в романе "Королева Марго". - Е.Л.)
Так что супруги Маргарита и Генрих, разделяя супружеское ложе, знали об увлечениях друг друга и относились к ним не только спокойно, но даже поощряли их. Таким образом они не чувствовали себя связанными браком, который совершился против их воли.
Марго продолжала встречаться с Ла Молем. Он был страстным и изысканным любовником, таким изобретательным в постели, что Маргарита забывала обо всем на свете. Он не мог сравниться ни с Гизом, ни тем более с прямолинейным Генрихом.
Противостояние короля, Екатерины Медичи, с одной стороны, и Генриха Наваррского - с другой, находящегося, по сути, в Лувре как в заточении, сохранялось, несмотря на то что Генрих принял католическую веру. Ла Моль в этом противостоянии был на стороне мужа Марго. Вместе с герцогом Алансонским, братом короля, и Марго он участвовал в заговоре против короля. Заговорщики планировали побег Генриха, де Конде и Алансона, избрав для них в качестве убежища Седан, тогда независимое княжество. Ла Моль знал о довольно дружеских отношениях Марго с Генрихом и не сомневался, что, если посвятить ее в свои планы, она будет на их стороне. Многолетний опыт интриг подсказывал ему, что женщина никогда не пойдет против любовника и против мужа, с которым не прекратила супружеских отношений.
И он оказался прав. В своих мемуарах позже Марго вспоминала: "Граф употребляет всевозможные уловки и средства, лишь бы быть мне приятным и добиться такой же дружбы, какая у меня была с королем Карлом... Сочтя, что всей своей услужливостью, бесчисленными знаками покорности и любви он достаточно доказал свою привязанность ко мне, я решилась ответить ему взаимностью и принять участие в его делах".
Ла Моль не ошибся в Марго. Но "делу политиков", как назвали этот заговор при дворе, не суждено было совершиться. "Летучий эскадрон" Екатерина набирала очень тщательно. В него попадали только самые лучшие девушки - лучшие во всех отношениях, они должны были быть совершенны внешность, фигура, изощренное кокетство, умение соблазнять и - самое главное - быть страстными в постели и при этом уметь выведывать все сокровенные мысли своих любовников. Мысли, касающиеся политики и политических интриг.
Шарлотта де Сов была тонким психологом. Проводя ночи с любовниками из высшей королевской элиты, она узнавала от них все нюансы внутренней политики. Она поставила за правило - говорить с ними на темы двора. Мужчинам казалось вполне естественным то, что фрейлина Екатерины интересуется всем, что происходит при дворе, причем Шарлотта умела вести себя так, как будто интересуется всем этим она из чистого женского любопытства. Обычно после любовных утех она заводила непринужденную беседу. Расслабленные и довольные, любовники выбалтывали ей все.
Не удержался и Генрих. Предстоящий побег волновал его, он пребывал в задумчивости, а Шарлотта, заметив это, была с ним особенно нежна. И он раскрыл ей секрет "дела политиков". Шарлотта не на шутку расстроилась: когда же она теперь увидит своего возлюбленного? Даже заплакала. Но Генрих успокоил ее - они непременно найдут возможность встречаться.
Когда утром Генрих покинул Шарлотту, она тут же оправилась к Екатерине Медичи. Король, узнавший новость от матери, впал в буйство. С криком: "Арестовать всех!" он опрокинул стол.
"Дело дошло до разбирательства в суде парламента, - вспоминает Маргарита, - откуда к моему брату и моему мужу отрядили комиссаров, чтобы их выслушать. Не имея никого в Королевском совете, последний попросил меня письменно изложить его ответы, чтобы случайно не навлечь неприятности ни на себя, ни на других. Провидение Божье помогло мне составить защитную речь, которой он остался очень доволен, а комиссары пришли от нее в восторг". Так Маргарита спасла мужа и брата, герцога Алансонского. Герцог заверил своего брата-короля и мать, что любит их и не намерен покидать никогда. И он, и Генрих утверждали, что своей жизни в Лувре не нарадуются. Они назвали клеветой обвинение, что якобы они с оружием в руках намеревались выступить против короля и что стояли во главе "дела политиков".
Их простили. Так было удобнее Екатерине. Но кто-то же должен ответить. И ответил Ла Моль. Его Маргарите спасти не удалось. Особой уликой стала восковая статуэтка короля, пронзенного стрелой. Ла Моль и Коконас были осуждены на смерть. Было решено, что после пыток и казни "их тела будут рассечены на четыре четверти", которые должны быть "подвешены к четырем виселицам перед главными воротами Парижа, а их головы выставлены на башне позора на Гревской площади".
Герцог Алансонский при своем влиянии мог спасти своего друга Ла Моля, но только не в этот раз, когда он и сам был виновником заговора. Король жаждал крови, и надо было ему ее дать, чтобы он успокоился и все простил.
Ла Моль взошел на эшафот. Маргарита видела, что он шепчет, глядя в небо. По губам своего любовника, вкус которых ощущала сейчас на своих, она прочитала: "Господи! Пресвятая Дева Мария, помилуй меня". И тут он посмотрел на нее. Она ответила ему взглядом, полным любви и отчаяния. Он прошептал, и опять она по губам прочитала его слова: "Я поручаю себя молитвам королевы Наваррской и других дам".
