Джоанна Борн - Мой милый шпион
По ту сторону двери могли стоять бейлифы.[2] Или, может быть, ревнивые мужья.
Но все же любопытство взяло верх, и Джесс, открыв дверь, увидела какого-то тощего субъекта в помятом костюме и трех рабочих, стоявших на крыльце рядом с огромными ящиками с веревочными ручками. К счастью, бейлифов среди них не оказалось.
Тощий переступил порог и проворчал:
– Скажи Стэндишу, что я здесь. – Он передал Джесс свою шляпу. – Мне нужен чай. И слуги с ломами. Стэндиш здесь? – Джесс не тронулась с места, и тощий добавил: – Ступай же быстрее. Скажи, что я привез вазу с утолщенным ободом и нарезную керамику. Не стой здесь, пошевеливайся.
Джесс окинула взглядом рабочих, стоявших со скучающим видом. Судя по всему, они опасности не представляли. Да и тощий – тоже. Пусть даже он уставит весь холл огромными ящиками.
Положив шляпу на столик, который, возможно, для этой цели и держали, Джесс направилась в глубину дома.
Стэндишем звали дядю Кеннета. Она это точно знала. Следовательно, она действительно находилась в его доме.
Но куда же идти? Наверное, в это время дня найти кого-либо не так-то просто. Джесс толкнула несколько дверей, но все они оказались запертыми. Наконец вошла в какую-то комнату и в изумлении замерла у порога.
Тут повсюду стояли глиняные горшки. И почти половину комнаты занимал огромный шкаф со стеклянной дверцей. Шкаф был битком набит керамическими горшками темно-коричневого цвета, старинными греческими вазами с изображениями людей, а также странными горшками на треногах. Некоторые из них лежали на боку, другие же высились пирамидой.
А в дальнем конце комнаты, за овальным столом перед окном, сидели мужчина и женщина в годах. На мужчине были неопрятная куртка из коричневой шерсти и несвежий шейный платок. Лицо же – морщинистое, а густые черные волосы поседели на висках. Одежда женщины отличалась старомодной аккуратностью. Рядом с ними, на буфете у стены, стояли серебряные блюда с крышками, чтобы завтрак не остыл.
Увидев Джесс, мужчина отложил книгу, а женщина оторвала глаза от газеты.
Вероятно, это были дядя и тетя Кеннета, Стэндиш и Юнис Эштон. Вся информация об этих людях содержалась в ее папках, хранившихся в кабинете в здании пакгауза. Они взяли Кеннета к себе на воспитание, когда его отец не проявил ни малейшего желания этим заниматься. Ходили слухи, что старый граф не хотел, чтобы брат и невестка растили плод его грехопадения на глазах у всех. И еще говорили, что Юнис Эштон совершенно не считалась с мнением графа.
А старый граф тяжело умирал в Италии. Болезнь послужила ему чем-то вроде возмездия.
Многие в Лондоне слышали про Юнис Эштон. Она давала приют женщинам, попавшим в беду. Причем всем без исключения. В том числе и проституткам. Говорили даже, что она не побоялась бы бросить вызов самому дьяволу. И всем было известно, что Лазарус относился к этой женщине с огромным уважением.
Но если Себастьян Кеннет и Синк – одно и то же лицо, то тогда и эти славные люди пострадают. Увы, у нее не было выхода. Она должна была спасти отца.
– Боже милостивый, ты уже проснулась! – воскликнула Юнис Эштон, протянув к ней руку. – Заходи же, милая, заходи.
Лицо Юнис избороздили глубокие морщины – как у простолюдинки, которая выходит на улицу в любую погоду и совершенно не следит за своей внешностью. Зато ее ясные глаза сияли светом и добротой. И было очевидно, что такой женщине, как она, вполне можно довериться.
«Я отправлю Синка на виселицу, хотя он, возможно, ваш племянник, – сказала себе Джесс. – И не важно, что вы – очень хорошие и добрые люди. Это не имеет никакого значения».
Ей не хотелось с ними разговаривать. Не хотелось находиться в этом доме. Она нащупала за спиной дверную ручку, но Юнис Эштон уже встала и сделала шаг к ней навстречу.
– Ты должна присесть, дорогая. Похоже, у тебя голова кружится. Сожалею, что не находилась рядом, когда ты проснулась. Я заглядывала к тебе раньше и решила, что ты поспишь подольше. Сейчас Стэндиш нальет чаю. – Пожилая женщина подошла к Джесс и взяла ее за руки. – Надеюсь, чай тебе поможет. Во всяком случае, он придаст силы. Что же ты стоишь? Присаживайся, дорогая.
Юнис подвела Джесс к стулу и усадила ее. А пожилой джентльмен посмотрел на девушку с улыбкой и потянулся к чайнику. Налив в чашку чая, он добавил молока и сахара, затем поставил чашку перед Джесс.
Она не заметила в нем ни тени фальши, как не заметила ни тени притворства в его жене. Конечно, Джесс не обладала отцовской проницательностью, но и для нее было абсолютно ясно: эти люди не могли являться предателями и злоумышленниками. А если Кеннет и был Синком, то они не имели к этому никакого отношения. Однако по ее, Джесс, милости позор и бесчестье могли обрушиться и на их головы. Ох, это ужасно все усложняло…
Джесс сделала глоток чая. Чай был очень неплохой, из южного Китая. Правда, она привыкла к русскому, с привкусом самоварного дымка. Она пристрастилась к такому чаю, потому что долго жила в Санкт-Петербурге. У папочки всегда хранился для нее запас.
Что ж, чай согреет ее, а тошнота отступит. Возможно, даже головная боль пройдет. Сейчас она сделает еще несколько глотков, поблагодарит их и уйдет. Только нужно сказать что-нибудь вежливое. Надо придумать какие-нибудь подходящие слова.
Джесс откашлялась и пробормотала:
– Спасибо, что приютили меня. Простите, что я так внезапно свалилась на вашу голову. Просто я… Видите ли, я не знала, что со мной произошло. За мной вроде бы гнались какие-то люди. И я упала. Лил дождь, и… Я очень сильно ударилась. Но не помню, как все случилось. – Тут Джесс поняла, что бормочет что-то бессвязное. – Ах, простите. У меня сейчас голова плохо соображает.
– Да, конечно. – Юнис Эштон положила руку ей на плечо. – Не беспокойся, ты скоро поправишься. Я сумею о тебе позаботиться.
– Видите ли, я… я не все помню, – продолжала Джесс.
Старушка ласково ей улыбнулась:
– Да, разумеется. Такое случается после того, как ударишься головой. С тобой приключилась какая-то беда в порту, и ты не смогла сказать, куда тебя отвезти. Куда нам сообщить, что с тобой все в порядке? Дома, наверное, беспокоятся, ищут тебя повсюду. Как тебя зовут, дитя?
Но ее никто не искал. Ни единая душа. Если она не появится на Микс-стрит, папа подумает, что ее просто к нему не пустили. Питни знал, что она пошла ловить Синка и что сегодня в пакгаузе не появится. Кеджер, конечно, начнет волноваться, когда она не принесет ему кусочек копченой рыбы, но хорек не поднимает тревоги. А больше никто не заметит ее исчезновения. Да, никто… к сожалению.
– Меня зовут Джесс, – ответила она. – Джессамин Уитби. И меня никто не ищет.
