Юрий Татаринов - Посланник Аллаха
Он считал себя владельцем этих девушек. Поэтому когда один из его воинов, не слезая с коня, вдруг протянул руку к груди одной девы, наместник, сбив какого-то старика, в два прыжка подскочил к распоясавшемуся и наотмашь ударил его по голове рукояткой плети!.. Это был ответ собственника, действие вожака, выступающего за неприкосновенность своего стада.
Людей начали выводить на улицу. Молодой наместник занялся этим так ревниво, что даже позабыл отправить гонца к светлейшему.
Выходя из церкви, горожане громко читали молитвы. Зато колокол теперь молчал...
Где-то на краю небосклона выстреливали первые лучи. Но небо было уже голубым. Казалось, ничего не произошло. Мир, природа никак не отреагировали на недавнюю схватку. Отчетливо слышалось, как за городом, где-то на болоте, разноголосо пели проснувшиеся птицы...
Глава 7. Первая встреча
Предположения Баты-хана о том, что осажденные сами откроют ворота, оказалось ошибочным. Ни пленение женщин, стариков и детей, ни запугивания не разжалобили заперевшихся. Возможно, причиной тому стал слух о том, что ордынцы казнят воинов. Как бы там ни было, но осажденные поклялись стоять на смерть. Их уверенность в удаче зиждилась, кажется, на том, что высокая крепостная стена имела особую, почти вертикальную крутизну.
Светлейшего не задел ответ гордецов. Опытный воин, он не сомневался, что не сегодня, так завтра эта крепость непременно будет взята...
Женщин, детей, старух и стариков пока оставили в стане Швейбана. Как это было принято, в скором времени многих из них должны были отправить в Орду...
Узнав, что город взят, светлейший тотчас отбыл в свой стан. Он чувствовал себя удовлетворенным, но сильно уставшим. Все шло как обычно. На его стороне опять был успех. Начавшийся день готовил новые заботы. Для их решения требовалась свежая голова. А для этого надо было хоть чуточку отдохнуть...
В то самое время, когда светлейший отдыхал, молодой наместник, пользуясь разрешением, занялся своим излюбленным делом — выбором наложниц...
Ему нравились молоденькие. Такие быстрее привыкали, порой влюблялись, а главное — такие тешили его сердце своей чувственностью. Потом, когда бедняжки надоедали ему или «тяжелели», Швейбан отсылал их в Орду. Иные, самые отчаянные, от того, что он бросал их, голосили, отказывались от пищи и даже топились...
В толпе пленных, сидевших на поляне, девушки и молодые женщины с детьми держались отдельно от старых людей, так же, как давеча ночью в церкви. По своему обыкновению улыбаясь и покручивая жиденькие, свисающие, как сосульки, усы свои, молодой наместник подъехал к пленным на белой лошади и тряхнул кудрями, спадающими ему на плечи и грудь. Его насмешливый взгляд должен был раскрепостить приунывших пленниц. На красавца и его вычищенную лошадь воззрилась целая сотня пар прелестных глаз.
— Какая желает разделить со мной походную жизнь? — прямо спросил он, еще не зная, на ком остановить свой выбор.
Пленницы ахнули, все разом подались от всадника, потупили глазки. Нескромный вопрос вояки задел их честь. Но иные, самые любопытные и смелые, через мгновение опять воззрились на красавца. Стройный стан наместника, его белозубая улыбка, смуглое лицо, уверенность в себе и, конечно, его длинный, вытканный серебряными нитками халат уже успели подкупить бедняжек. Еще недавно, в мирное время, они грезили о таком мужчине, тешили себя надеждой, что Бог подарит им именно такого мужа.
— Ну! Я жду! — призывая пленниц быть посмелее, весело воскликнул наместник — и неожиданно нагнулся, протянул руку к ближайшей девице, ласково погладил ее по высокой груди.
Громкие визги заставили вояку вновь распрямиться в седле. Молодой засмеялся. Ему была по душе эта забава. К тому же ему требовалось время, чтобы оценить красавиц, сделать выбор. А это было непросто. Внешне каждая девушка была чем-то особенна. Одна имела прелестное личико, другая привлекала внимание движениями, каким-то трепетом напуганного мышонка...
Как это и должно было случиться, чем дольше Швейбан высматривал, тем сильнее «распалялся». В сущности, выбор не имел для него большого значения, красавца вполне удовлетворила бы любая из молодиц. Его истомленный молодой организм требовал разрядки, успокоения. Ему хотелось поскорее забыть бой колокола, дикий вой осажденных и яркие огни свечей. Поэтому, недолго думая, он схватил самую высокую и грудастую, поднял ее и посадил впереди себя — от неожиданности девка не успела даже рта раскрыть...
— Кто еще? — спросил он уже другим, нетерпеливым и требовательным голосом — голосом хозяина. Глаза его были красны от бессонной ночи и долгого напряжения, а лицо сияло смуглым румянцем. Швейбан чувствовал усталость, а потому был настроен действовать решительно.
Своим вопросом наместник будто погрозил. Поэтому девушки подались прочь от него еще на два шага. Вот так же голодный удав наступает на кроликов: бедные рады бы бежать, да не в состоянии...
В этот день молодой наместник не поскупился, выбрал себе ни много ни мало десять дев. С блаженной мыслью, что он — самый счастливый на свете, красавец наконец направился в сторону своего шатра. Выбранные пленницы двинулись за ним, как утята за матерью-уткой. Белая лошадь Швейбана и непорочно-белые платья пленниц навевали фантазию о чудесной сказке, где все герои счастливы и где всякий поступок их есть лишь достойное, добропорядочное дело...
Проснувшись в тот же вечер, молодой воин вспомнил о дяде. Чувство долга обеспокоило его. Бедняга понимал, что обязан хану. А потому тут же решил сделать светлейшему подарок...
Недолго думая, он опять отправился к пленным — на этот раз для того, чтобы выбрать «утешение» для дяди... Швейбан знал, что повелитель не падок на девиц, что это — степенный человек, даже аскет. В свое время молодой наместник видел рядом со светлейшим немало красавиц — как правило, то были жены поверженных русских князей. Баты-хан возил их с собой не ради забавы. Он сажал детей тех женщин на трон убитых им отцов, требуя взамен одного — исправной выплаты дани. То была забота государственного деятеля...
Швейбан понимал, что может обидеть дядю своим подарком. Особенно если выберет очень молодую. В любом деле, даже в игре, светлейший желал наличия ума, мудрости. Может быть, потому и предпочитал не забавы с женщинами, а шахматы... Наместник надеялся найти зрелую, красивую и одновременно чем-то особенную наложницу. Но разве мог он вот так, сходу, угадать, кого выбирает?.. Своим подарком он желал просто приободрить хана, повеселить, отвлечь от монотонности походной жизни. Он надеялся, что позднее, когда они вернутся в Орду, дядя отзовется об этой проделке не иначе как со смехом.
