Руфь Уолкер - Викки
— А почему ты выбрал именно этот номер?
— Я же говорил тебе, что папаша у меня был дрессировщиком. Когда-то он работал с обезьянами, но от тех было слишком много грязи. Дома их дрессировать не было никаких сил — весь пол в дерьме. А еще — больно уж они нежные: чуть что — простужаются и подыхают. С собаками хлопот куда меньше, да и содержать их гораздо дешевле.
— Ты, должно быть, любишь собак? — рискнула предположить Викки.
— Я?! Терпеть не могу этих тварей. Папаша держал собак, когда меня еще и в проекте не было, и любил их явно больше, чем меня. Так что я в этом деле худо-бедно разбираюсь… и потом, с таким номером всегда можно пристроиться в приличном месте, не то что с этим вонючим тиром.
Он швырнул ей бумажный пакет.
— Чем болтать, ешь быстрей. Старикан Такк не из тех, кто станет ждать.
Булочки оказались твердыми как камень и на вкус больше напоминали картон, но Викки их вмиг перемолола, поскольку проголодалась, а на что-то другое рассчитывать не приходилось.
«Старикан Такк» был не только вспыльчив и упрям, но вдобавок ко всему ни во что не ставил женщин.
— Никогда не подпускал женщин к своему ремеслу, — проворчал он. — Ты все хорошо обдумал, Джим, приводя ее с собой?
— Она добавит номеру шика, — отозвался Джим. — Ну, не начать ли нам?
Не прекращая ворчать, старик стал расставлять подставки.
— Кончай брюзжать! — сказал Джим. — Так или иначе, Викки придется работать с номером, так пусть она сама все и расставит, только объясни как.
В течение часа Викки узнала, как расставлять по арене снаряды, а попутно прослушала целую лекцию Такка, который объяснял Джиму команды и прочие дела. Что касается собак, то все они — от громадной немецкой овчарки до карликового терьера — показались ей на редкость симпатичными. По большому счету, их общество казалось ей предпочтительнее общества Такка.
Не обращая внимания на ноющую после ночи на полу спину, она в соответствии с указаниями расчесывала собак, и те в конце концов, кажется, оценили это. Карликовый терьер по кличке Виски даже заскулил, когда она выпустила его из рук, и попытался немедленно устроиться у нее на коленях. Викки в порыве ответных чувств обняла песика — и тут же схлопотала от старика выговор по поводу телячьих нежностей, которыми некоторые дамочки портят рабочих собак. Впрочем, при расставании Такк неохотно пробурчал, что, пожалуй, она сможет справиться с этой работой, но, разумеется, для этого ей придется спустить семь потов.
У дверей фургона Джим оставил ее.
— Мне нужно кое-что сделать перед открытием шоу, — сказал он. — Если проголодаешься, есть суп в банке. Кстати, как насчет того, чтобы привести в порядок жилье? Только экономнее с водой — ее в баке на самом дне.
И он исчез, прежде чем Викки успела спросить о половой тряпке и щетке.
В свете дня фургон казался еще грязнее, чем ночью. Викки перекусила теми же черствыми булочками, запила холодным кофе и невольно вспомнила завтраки, которыми ее потчевал повар Сен-Клеров: охлажденные фрукты на хрустальном блюде, ломтик ветчины и яйцо-пашот, слоеное печенье…
Открыв чемодан, она положила на полку свитера и белье, а оставшуюся одежду прямо в чемодане запихнула в уже переполненный чулан. Джим поручил ей прибраться в фургоне, вопрос теперь — чем это сделать?
Заглянув внутрь встроенного в стену шкафчика, Викки обнаружила там набор гаечных ключей и прочих слесарных инструментов, но ни веника, ни совка или щетки не нашла. Сзади открылась дверь; Викки обернулась, ожидая увидеть Джима, но перед ней стояла женщина.
— А ты кто такая, черт возьми? — требовательно спросила вошедшая. Молоденькая, но не по летам зрелая и полная, она была одета во что-то вроде мужских брюк для черной работы с ремнем и пряжкой, а из свитера так и лезли наружу большие груди.
— Я Викки, новая ассистентка Джима.
— Да ну? Теперь это так называется? И где же он тебя отыскал такую?
До Викки вдруг дошло, что она вовсе не обязана отвечать на вопросы.
— Джим скоро должен вернуться, — сухо сказала она.
— Как вам это нравится, а? Слушай внимательно: скажешь Джиму, что заходила Энни. Поняла? — И она удалилась, оставив в воздухе сильный запах духов «Вечер в Париже».
Викки вернулась к уборке. Собрав грязную одежду, она задумалась. Может быть, по мнению Джима, стирка белья — это тоже ее дело? Но если так, то где и как это сделать? Оставив белье, она все же нашла за дверями веник и вымела пол. Остаток дня заняло мытье посуды, чистка крохотного умывальника и стола, мытье пола, для чего пригодился кусок хозяйственного мыла и обрывок мешковины с самого дна чулана.
Окончив уборку, Викки критически осмотрела каморку. Результатом ее усилий, если не считать двух сломанных ногтей и покрасневших рук, стало лишь некоторое улучшение воздуха в помещении, но линолеум как был растрескавшимся и заляпанным краской и мазутом, так таким и остался.
Что ж, придется просить Джима, чтобы он купил более или менее приличные средства для уборки, а если хочет, чтобы она стирала его белье, ему сначала придется ей показать, как это делается. Она даже придумала объяснение-отговорку: мол, горничные в доме, где она работала прежде, никогда не имели дела со стиркой. Слава Богу, он не попросил ее что-нибудь сварить к его приходу — вот тут бы она точно опозорилась.
День кончался, а Джима все не было. Когда за окном совсем стемнело, Викки открыла банку с томатным супом и съела его холодным, поскольку боялась взорвать газовую плитку. Полистав засаленный ковбойский журнальчик, она отбросила его в сторону и включила маленький, видавший виды радиоприемник.
Джим вернулся поздно. Викки к тому времени уже успела забраться в постель и честно пыталась уснуть. Что-то насвистывая себе под нос, Джим поднялся по ступенькам, открыл дверь и громко выругался. Викки притворилась, что спит. По резкому аромату «Вечера в Париже» она поняла, что Джим пришел не один.
— Твоя новая подружка уже дрыхнет без задних ног, — саркастически произнес женский голос.
— Может, пойдем к тебе, Энни? — скучающе предложил Джим. — В любом случае я устал и хочу в постель.
— Нет уж, спи с этой своей заносчивой паразиткой. Раз ты завел дома «ассистентку» — пусть она тебя и ублажает, а с меня хватит. Морочь голову другим, а я найду себе парня получше. — Дверь с грохотом захлопнулась.
— Зря, — зевнув, пробормотал Джим, и Викки поняла, что он раздевается. Хотя Викки уже знала, что он спит нагишом, она не смогла удержаться и приоткрыла глаза. Он стоял к ней спиной, поправляя одеяло на кровати, и в слабых отсветах из окна Викки увидела длинный багровый шрам, начинавшийся у лопатки и заканчивавшийся у ягодиц. Другой шрам тянулся от левого бедра до икры.
