Полина Федорова - Восхитительный куш
12
На Михайлов день чуть ли не пол-Москвы собралось у церкви святых великомучеников Бориса и Глеба, что на Арбате, лицезреть венчание самого завидного московского жениха князя Сергея Михайловича Всеволожского и загадочной барышни с пикантными восточными глазами, оказавшейся внучкой самого генерал-аншефа его сиятельства князя Лопухина Валериана Тимофеевича.
Барышни и их матушки с глубоким разочарованием и искренней печалью следили за статной фигурой красавца-князя, направлявшейся к алтарю. Мужчины с нотками зависти обсуждали извечное везение Всеволожского, коий смог в сиротке из обедневшего дворянского рода угадать богатую наследницу. И все вместе соглашались, что малютка-невеста божественно прекрасна в подвенечном наряде из алансонских кружев и бархатном манто, подбитом соболями.
Не меньшее внимание публики привлекала и персона шафера жениха — майора Тауберга, который невозмутимо и несколько меланхолично выполнял все положенные по обряду действия.
Происшествие в доме Огонь-Догановского чрезвычайно взбудоражило светское общество. Всякое на своем веку повидали московские старожилы, о многом от отцов и дедов слыхивали: за карточным столом проигрывались и выигрывались целые состояния, гибли репутации и карьеры, нередко самая жизнь игрока обрывалась из-за неудачно легшей карты. Кушем были и крепостные людишки, и любимые борзые, и чистокровные скакуны, даже красавицы-содержанки. Но поставить на кон собственную жену! Сей кунштюк Голицына вызвал негодование благородного дворянского сословия и одновременно жгучее любопытство. Свидетели роковой игры были нарасхват в салонах и гостиных, в их пространных рассказах она обрастала невероятными фантасмагорическими подробностями. Главные действующие лица оставались в тени, а посему еще более раздразнивали воображение окружающих. В толстенной книге Английского клуба было вписано не мало пари, заключенных его членами, о том, как завершатся сии события. Иван был наслышан об том от князя Волховского.
— Прости, Тевтон, не удержался и я, — заявил он Таубергу, поблескивая лукавыми глазами. — Заключил пари на кругленькую сумму с поручиком Тутолминым об исходе сей оказии.
— И на что же ты ставил? — поинтересовался Тауберг.
— А на то, что теперь тебе прямая дорога — под венец. У меня предчувствие, — радостно потирая руки, сообщил Волховской.
— Ну и заноза ты, князюшка, — неодобрительно буркнул Иван.
— Я не заноза, я прорицатель, то бишь оракул дельфийский в делах амурных. У меня чутье, как собака впереди меня за две сажени бежит.
— А мы через дня три уезжаем в Петербург, — как-то рассеянно и невпопад ответил Тауберг.
— Так поедем вместе. Меня вызывают в Петербург. Постой, кто это «мы»? — удивился Волховской.
— Интуиция, интуиция… А простой вещи угадать не можешь, — поддразнил его Тауберг. — Я с Александрой Аркадьевной.
— Это по какой такой надобности? — полюбопытствовал князь Борис.
— Бумаги в Синод разводные повезем.
— А ты-то тут при чем? Не с тобой же она разводиться собралась, — вновь удивился Волховской.
— Я ее в эту историю втянул — мне и выручать. Хлопот предстоит много, да и на Голицына нужно кое-какое давление оказать, чтобы не артачился.
— Оказать давление — это я завсегда, — загорелся Волховской, — скажи, что надо сделать. Давно кулаки чешутся этому петиметру баки начистить.
По дороге на Малую Ордынку Иван разрешил себе предаться райским грезам. И в воображении его замелькали чарующие картины: Александра в его объятиях (эта появлялась чаще всего), Александра с ним на прогулке или на балу, а вот они в окружении детей (дети будут обязательно). Несбыточность этих мечтаний рождала в его душе щемящую тоску и сладостную боль.
В этом благостном, почти умиленном настроении он стукнул кольцом в дверь своего дома. Открыл ему Пашка, удивленно выпучил глаза и тут же затараторил:
— Как рано вы возвернулись, ваше высокоблагородие, не произошло ли чего? Все ли ладно? Как прошло венчание? Много ли народу собралось?
— Пашка, уймись, — одернул его Тауберг. — Прими шинель. Дома ли княгиня?
— Дык это… Давайте, давайте шинель-то. Застыли небось, на улице-то не май благословенный. Может, откушать желаете али выпить чего? — продолжал суетиться камердинер.
Иван внимательно посмотрел на растерянное лицо слуги и почувствовал, как в душе шевельнулось недоброе предчувствие.
— Я спросил: «Дома ли княгиня?» — еще раз повторил он.
— Дома, дома. Как не быть, — ответил Пашка и, увидев, что Тауберг направляется к будуару княгини, бросился вслед за хозяином. — Только к ним барин с визитом пожаловали, так что оне заняты.
— С визитом… — остановился Тауберг. — Кто же?
— Так это… супружник ихний.
Тяжелым шагом Тауберг проследовал через анфиладу комнат к будуару княгини, открыл дверь и понял, что все его мечты — тлен и пыль. Сладостные видения о счастье были лишь химерами, иллюзиями, та же картина, что предстала его глазам, была земной и реальной. Два тела, сплетенные в любовном объятии, двое, предназначенные друг для друга. Но он смотрел только на нее, свою прекрасную принцессу Грезу — руки Александры покоились на груди Антуана, она чуть откинулась, томным движением повернула голову, подставив под страстные поцелуи изящную, гибкую шею и… встретилась глазами с Иваном.
13
Конечно, выезд князя Антуана новые насельники дома Тауберга знали хорошо. Поэтому, когда к воротам подъехала вызолоченная карета с родовым гербом князей Голицыных на дверце, то через мгновение об этом уже знала старшая горничная, а через два Александра Аркадьевна. Сделав брезгливую мину, она уже приготовилась выслушивать бредни сиятельного супруга, чтобы потом огорошить его принятым ею решением, но оказалось, что тому нужен Иван Федорович.
— Что он еще придумал? — скорее себе, нежели Ненилле задала она вопрос и решила выйти к мужу.
Князь стоял в небрежной позе у лестницы и допытывался у камердинера, где его хозяин.
— Нету, ваше сиятельство — отвечал Пашка.
— А где он и когда будет? — не отставал от него Голицын.
— Антуан, — позвала князя Александра. — Зайдите ко мне.
— С превеликим удовольствием, — шаркнул ножкой князь и последовал за Александрой. — Как я рад вас видеть, моя прелесть.
— Я не ваша прелесть, — холодно произнесла княгиня, когда за ними закрылась дверь будуара. — Что вас привело сюда?
— Ах, ma cher, я пришел сюда в надежде вернуть вас, — елейным голосом произнес Антуан. — Но твоего майора нет дома, а именно об этом дельце я и хотел говорить с ним.
— А со мной? — вскинула бровки княгиня. — Со мной вы не хотели бы переговорить об этом дельце!
