Николь Фосселер - Небо над Дарджилингом
– Добрый вечер, леди.
Невилл вошел без стука.
Хелена вскочила, а Маргарет замерла в глубоком книксене. Для Хелены оставалось загадкой, как быстро сумел Невилл приучить упрямую служанку к новому месту. Словно та всю жизнь ждала возможности въехать в этот огромный дом.
– Спасибо, Маргарет, – кивнул он старушке, и та удалилась, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Он стоял и смотрел на жену, казалось, целую вечность. Пытаясь унять в теле дрожь, Хелена скрестила на груди руки. Она знала, что по ночам между мужчинами и женщинами происходит нечто таинственное, о чем имела весьма смутное представление, основанное на отрывочных детских воспоминаниях и намеках Маргарет. Старушка учила, что в таких случаях нельзя отказывать мужчине, что бы он ни попросил.
Невилл приблизился, не сводя с нее глаз, и Хелена снова не смогла выдержать его взгляд. Тогда он осторожно взял ее за подбородок, и она послушно подняла голову. Невилл тихо рассмеялся.
– Хелена, моя маленькая дикая кошка, – прошептал он, почти выдохнул. – Что же мне с тобой делать?
От звука его голоса Хелена затрепетала, словно он нежно погладил ее по щеке.
Потом Невилл схватил ее за затылок, не грубо, но так уверенно, что она не смогла увернуться и только застонала. Хелена почувствовала тепло его тела и твердые мускулы под белой рубашкой. Что-то внутри нее не давало вырваться из его объятий. Лицо Невилла оказалось совсем близко. Он все еще смотрел ей в глаза, словно хотел найти в них ответ на только что заданный вопрос.
– Тебе нечего бояться, моя маленькая Хелена, – прошептал Невилл. – Я уже говорил тебе, что не насилую женщин. Но когда-нибудь ты сама захочешь, это я тебе обещаю.
С этими словами он поцеловал ее в лоб и покинул комнату так же внезапно, как и вошел.
Ноги Хелены подкосились. «Я не могу, – подумала она, со вздохом опускаясь на пол. – Больше я не выдержу ни дня».
Сигаретный дым извивался белыми завитками, медленно рассеиваясь под тяжелым бархатным пологом. Высокие своды балдахина из темного дерева мерцали латунной отделкой, беспорядочно разбросанные подушки и скомканные покрывала свидетельствовали о продолжительной любовной борьбе.
Леди Ирен Фитцуильям тихо вздохнула, прижавшись щекой к груди темноволосого любовника. Она слушала, как успокаивается его сердце, такое страстное и в то же время холодное, то самое, за обладание которым она была готова отдать все.
Она заглянула в его черные глаза. Этот человек оставался для нее загадкой, несмотря на все те часы интимной близости, которые он дарил ей в промежутках между месяцами разлуки. Сейчас он смотрел в никуда, и Ирен почувствовала, как ее захлестывает волна ревности. Он ненавидел, когда интересовались его мыслями, и поэтому Ирен молчала, хотя и знала, что не единственная пользуется его благосклонностью. Это был секрет Полишинеля, однако всем заинтересованным сторонам хватало такта не замечать друг друга. При этом каждая воображала, что именно она и есть нечто особенное, пробуждающее в нем не только плотскую страсть.
Ирен погасила сигарету в блюдце, стоявшем на ночном столике возле кровати, и высвободилась из объятий любовника. Когда он встал, она стала мерзнуть, хотя за несколько минут до этого, казалось, таяла от жары. Ирен завернулась в покрывало. Ее стройное тело еще болело и горело от его ласк и собственной только что утихшей страсти, которую он один мог разбудить в ней и о возможности которой она не подозревала до того, как познакомилась с ним.
Даже голый, Ян Невилл был исполнен достоинства, которым ни в коей мере не обладал ее обрюзгший супруг. Как ни была удовлетворена Ирен, какой усталой она себя ни чувствовала, но при виде мускулистого мужского тела лицо ее снова загорелось желанием. Она ненавидела власть, которую имел над ней этот человек, и в то же время упивалась ею. Ирен с болью в глазах наблюдала, как он одевается, подбирая штаны и рубаху, в спешке брошенные на пол пару часов назад.
– Ты долго пробыл в Корнуолле, – заметила она, чтобы хоть ненадолго задержать его разговором.
– Достаточно для того, чтобы там жениться, – отвечал Невилл, повязывая перед зеркалом галстук.
Некоторое время она молчала, словно оглушенная его словами, а потом сглотнула, пытаясь смягчить внезапно пересохшее горло.
– Ты… женился?
Ирен хотела, чтобы это прозвучало, как шутка, но получилось вымученно.
– Ты же знаешь, я всегда готов к новым приключениям.
Невилл довольно подергал узел на галстуке.
Лицо Ирен вспыхнуло жгучей ревностью с примесью любопытства. Что за женщина прибрала к рукам лучшего любовника между Плимутом и Калькуттой, сирена или мадонна? И что есть в ней такого, чего нет во всех остальных?
– Кто она?
Невилл поймал в зеркале ее взгляд, и его лицо приняло задумчивое, чуть озорное выражение. Он еще раз поправил галстук.
– Честно говоря, я сам пока не знаю, – отвечал он. – Почти ребенок. Худая, упрямая, неловкая. Ни манер, ни образования, но гарцует как черт! Большего я тебе пока сказать не могу.
Ирен охватила ярость.
– И ты уже… гарцевал на ней? Как она?
Ян Невилл обернулся.
– Твоя пошлость несносна.
Леди Ирен прикусила губу. Потом кокетливо склонила голову набок, пытаясь сгладить оплошность, и насмешливо сдвинула тонкие брови.
– Ты и бедная девушка с побережья?
– Твои шутки омерзительны.
Повисла напряженная пауза.
– И ты… любишь ее? – выдавила из себя Ирен.
– Не говори глупостей, – ответил Невилл, застегивая жилет.
Внезапно она почувствовала жалость к неизвестной сопернице. Молодая, неопытная девочка, какая жизнь ждет ее с этим бесчувственным и расчетливым набобом? Как счастлива Ирен, избежавшая этой участи!
– Ты – дьявол, Ян Невилл. У тебя нет сердца, – проговорила она, глядя на белую простыню.
– До сих пор его отсутствие мне не мешало.
Некоторое время она наблюдала, как он отряхивает жилет, сдувая с него последние пылинки, а потом схватила с ночного столика хрустальную фигурку и изо всех сил запустила ею в Невилла.
– Убирайся вон, сукин сын!
Зеркало разлетелось на тысячу осколков. Ирен прицелилась хорошо, но Невилл оказался проворнее и успел увернуться. Он схватил сюртук и поспешил к выходу.
– Твоя склонность все драматизировать невыносима. Прибереги слезы для своего лорда. От него ты добьешься этим чего угодно.
Взявшись за дверную ручку, Невилл еще раз обернулся и отвесил легкий поклон.
– Прощайте, леди Фитцуильям.
Ирен перевела взгляд на зеркало, от которого остался один застрявший в раме осколок. В нем отражалось ее опухшее лицо, все еще красивое, но будто постаревшее сразу на несколько лет, и растрепанные темные волосы. Через все отражение проходила черная трещина, при виде которой Ирен повалилась на кровать и разразилась новым приступом рыданий. В этот миг внизу хлопнула входная дверь.
