Бренда Хайатт - Корабль мечты
– Вы правы, мистер Брэдфорд. Забирайтесь на свою… койку, а я подожду.
Господи, она чуть было не ляпнула «на свою постель»! Впрочем, какая разница, суть от этого не меняется.
– Один момент!
Кентон присел на рундук и начал снимать ботинки. Зрелище показалось Делии недопустимо интимным. При виде мужских ног в одних носках, быстро переступающих по ступенькам деревянной лесенки, она быстро отвернулась, но повернулась снова, услышав шорох сдвигаемых занавесок, длинных и плотных. Что это там, щелочка? Нет, показалось! Она чуть было не попросила Кентона еще и сесть лицом к стене, но вовремя прикусила язык, сознавая, что это было бы уж слишком.
Тогда она отвернулась сама и принялась расстегивать бесчисленные пуговки корсажа. Судя по тому, как тряслись руки, процесс обещал затянуться.
– Мисс Гилли! – раздалось за спиной, когда Делия билась над особенно упрямой пуговкой. – Скажите, когда закончите, ладно?
Она резко повернула голову, при этом стараясь остаться спиной к койкам, – и чуть не свернула себе шею.
– Конечно, скажу! Видите ли, женщине не так просто раздеться, как мужчине… – Она залилась краской и прикусила язык: это прозвучало слишком игриво! – Я хочу сказать… я стараюсь, как могу!
– Не спешите, я подожду. Во всяком случае, постараюсь не уснуть до тех пор, пока наступит мой черед.
С верхней койки донесся шорох и поскрипывание досок: очевидно, Кентон улегся. Делия вообразила, как он вытягивается на постели, но резко себя одернула. Этого еще не хватало! Раздражение придало ей энергии, и вскоре она приблизилась к развязке. То и дело поглядывая через плечо, она расшнуровала корсет (к счастью, и он затягивался спереди) и с облегчением освободилась от его тисков. За отсутствием ночной сорочки оставалось спать в теплом фланелевом халате. Едва не вывалив на пол все содержимое саквояжа, Делия выхватила халат, судорожно натянула и туго перепоясала в талии. Кринолин, нижние юбки и платье она сложила на рундук, засунув корсет под всю эту груду, с глаз подальше. Чтобы не затягивать процедуру умывания, она просто плеснула в лицо водой, юркнула на свою койку и поплотнее сдвинула тяжелые парчовые драпировки.
– Я готова!
– Хорошо.
Где-то над ней раздались шорохи и скрипы – и, к ужасу Делии, драпировки раздвинулись. Только теперь она сообразила, что это было неизбежно – ведь занавеси закрывали все три койки сразу. Испуганно пискнув, она рванула тонкие батистовые занавесочки, скрывавшие ее ложе. Впрочем, почти сразу вновь стало темнее – парча снова сошлась, укрывая ее от чужих глаз.
Бог свидетель, она честно старалась не прислушиваться. Но пока Кентон раздевался, до нее доносился каждый звук, так что она волей-неволей гадала, что он сейчас делает. Вот одна за другой расстегиваются пуговицы сюртука, а сейчас – рубашки. Он что, уже по пояс голый? А вот он снимает брюки! В чем же он будет спать?
Делия вдруг вспомнила, что совсем рядом с раздевающимся Кентоном разложена ее одежда. Должно быть, нижние юбки виднеются из-под платья! Если он смотрит в ту сторону, о чем он думает? Разумеется, он джентльмен, но даже джентльмены обладают воображением!
Такого рода мысли позволили скоротать время. Казалось, прошло всего несколько минут, а Кентон уже снова взбирался по лесенке на свою койку. Парчовые драпировки раздвинулись и тут же сошлись опять. Солнце уже село, и каюта была практически погружена во тьму. Делия решила, что в конечном счете их вынужденное пребывание вдвоем в четырех стенах не так уж и страшно.
Она уловила скрип досок под тяжестью тела, потом шорох натягиваемого одеяла. Скрип повторился несколько раз, потом затих.
– Цену заломили заоблачную, могли бы сделать постель помягче, – заметил Кентон.
– Мне приходилось довольствоваться худшим, – откликнулась Делия с улыбкой.
– Ничуть не сомневаюсь. – Он помолчал. – Вы, должно быть, думаете, что я человек изнеженный.
– Я думаю совсем о другом. О том, что койка в третьем классе вряд ли снабжена даже таким матрацем.
Вообще говоря, она думала как раз об изнеженности богатых господ, но тактично умолчала об этом.
– В тюрьме и вовсе нары, – заметил Кентон.
А она еще старалась быть тактичной с этим субъектом!
– Знаете что? Мне приходилось спать в таких условиях, что даже тюремные нары показались бы сносной кроватью!
Ваша жизнь, мистер Брэдфорд, конечно, изобиловала удобствами (чему можно лишь позавидовать), но вы едва ли сталкивались с чем-нибудь более занимательным, чем деловые заседания и светские рауты! Однообразие и скука не повод для зависти, по крайней мере с моей точки зрения!
На этот раз молчание так затянулось, что Делия решила: одно из двух – либо она смертельно оскорбила Кентона, либо усыпила. Но потом он все же заговорил:
– Прошу простить, мисс Гилли. Замечание насчет тюремных нар было неуместным. Надеюсь, завтра вы откроете мне еще пару страниц своей биографии для расширения кругозора. А теперь давайте спать.
Это было более чем кстати. Чем дольше Делия покоилась в уютном коконе тьмы, без нижних юбок и корсета, тем более волнующей казалась ситуация. А уж когда голос Кентона смягчился…
– Мудрое решение, – пробормотала она. – Доброй ночи, мистер Брэдфорд!
Однако невзирая на мерное покачивание и убаюкивающий рокот мотора, сон еще долго не приходил к ней.
Когда Кентон открыл глаза, Делия еще спала. Он постарался спуститься вниз и одеться как можно тише, то и дело бросая взгляды через плечо, чтобы убедиться, что парчовые драпировки по-прежнему плотно сдвинуты. Затем он покинул каюту, зная, что его спутница будет премного благодарна ему за отсутствие во время ее утреннего туалета. К тому же нужно было многое обдумать, перед тем как снова встретиться с Делией.
Судя по корабельному расписанию, до завтрака оставался еще целый час. Это как нельзя лучше подходило Кентону, и он пошел наверх. Солнце уже заливало прогулочную палубу светом, но утренний бриз был так свеж, что пришлось поднять воротник. Вне всякого сомнения, позже потеплеет, но пока он ощущал себя на воздухе не очень уютно. Зато ветер наполнил паруса, а значит, пароходные трубы перестали извергать черный дым. Кентон прошелся туда-сюда, углядел местечко, где меньше дуло, и укрылся там, глядя на разыгравшуюся волну.
Ночью, перед тем как уснуть, он снова и снова перебирал в памяти короткий разговор с Делией. Неуклюжая шутка насчет тюрьмы мучила его. Как он мог сболтнуть такое? Ведь девушка даже не пыталась его поддеть! После упоминания о нарах она всерьез рассердилась. Вспоминая ее отповедь, Кентон спрашивал себя, неужели его жизнь и в самом деле так однообразна и скучна, как считает Делия. Он был уязвлен даже сильнее, чем когда она назвала его несносным.
