Валери Кинг - Ярмарка невест
У подвергнувшегося подобным испытаниям мистера Раштона вырвались слова, от которых возликовало мстительное сердце Марджи.
— Черт бы его побрал! — произнес он едва приглушенным шепотом.
Марджи почувствовала, что Раштон схватил ее за руку, как раз за локоть. Она и ахнуть не успела, а он уже тащил ее к экипажу.
— Ведь это вы нарочно все устроили, мегера! — сердито проворчал он ей прямо в ухо.
Марджи не могла не засмеяться про себя. «Он просто безнадежен», — решила она.
— О, разумеется, — шутливо подтвердила она, когда он вталкивал ее в дилижанс. Усаживаясь на подушки и не обращая внимания на испуганные крики сестры, опять застигнутой на месте преступления, она продолжала:
— Я попросила кучера врезаться в ваш экипаж. Вот только он плохо понял меня и всего лишь поцарапал ваше колесо! Я-то хотела, чтобы экипаж перевернулся, а вы, по меньшей мере, переломали себе ноги, чтобы мне не пришлось с вами здесь встречаться!
— Вы просто смешны, — заявил он, явно собираясь захлопнуть дверь, но Марджи нагнулась вперед и остановила его.
— Мистер Раштон, — прошептала она, искренне улыбаясь, — прошу вас, поверьте: Сомерсби не входит в мои планы, но мне все же надо устроить жизнь Дафны. Вы верно понимаете, что у меня есть кое-какие замыслы, и предупреждаю вас: не стойте у меня на пути.
— Буду счастлив оказать вам услугу, сударыня.
— Спасибо, — сладким голосом ответила она и наконец позволила ему закрыть дверь. Раштон, хлопнув ею, остался стоять напротив дилижанса, и Марджи не могла его не видеть, пока кучер не погнал лошадей. Он смотрел на нее, и она не могла понять, о чем он думает. Как раз перед тем, как экипаж тронулся с места, у него на лице медленно появилась злая улыбка. Что же это значило?
Марджи почувствовала, как у нее вдруг сильно забилось сердце.
— Что за чушь? — прошептала она тихо. Сердцебиение не унималось. Разве возможно, чтобы какой-нибудь человек мог привести ее в такое состояние? Особенно этот мистер Раштон! В нем было щедро собрано все, чего она не любила в мужчинах: он был гордым, назойливым, властным. — Почему же тогда так кружится голова?
К ее удивлению, Дафна решила, что вопрос адресован ей.
— Ничего такого, Марджори, правда, ничего такого! Не знаю, с чего вдруг лорд Сомерсби стал целовать оконное стекло. Я сказала, чтобы он уходил и больше меня не беспокоил. Сказала! Честное слово, сказала!
Марджи повернулась к своей сестре и, взяв ее руку в ладони, просто сказала:
— Тебе не стоит забивать себе голову и сердце надеждами, которым не суждено сбыться. Лорд Сомерсби не для тебя. Он не может быть твоим мужем. Ты должна мне поверить! Даже если бы Раштон согласился на ваш брак, я была бы против. Тебе нужен добрый, сердечный, великодушный человек, очень опытный — в отличие от Сомерсби! — который окружит тебя любовью и нежностями и… и всевозможной заботой. Как только мы все уладим с тетей Лидией, я стану искать для тебя такого джентльмена. Понимаешь, Дафна?
К удивлению Марджи, Дафна весело улыбнулась и ответила:
— О да, понимаю. Конечно, понимаю. Я хочу быть очень хорошей и слушаться тебя. — Затем она отвернулась от сестры, посмотрела в окно и начала безостановочно болтать о том, что видит на улице.
Марджи впервые за долгое время почувствовала себя спокойно. Они были в Бате. Дафна проявила редкую уступчивость. Пока ей больше нечего было желать. Она убедила себя, что преуспеет в задуманном. Если Раштон не станет вмешиваться в ее план!
Надо еще, конечно, чтобы Лидия пожелала приблизить к себе осиротевших детей своей отверженной сестры Амелии!
8
— Но ведь ты уже была в Бате! — вскричала Дафна. — Как же ты забыла эти холмы?
Марджи видела ровно столько, сколько могла, будучи зажатой Дафной в самый угол.
— Наверное, это потому, моя дорогая, что тогда я была ребенком, — ответила Марджи насмешливо.
Бат, модный курорт за рекой Эйвон, располагался в довольно узкой долине, постепенно расширявшейся к западу. Городской дом их тети стоял близ холма Лэндсдаун. Ряд зданий здесь вытягивался элегантным полукругом, за что и получил романтическое название «Полумесяц». Дорога от почтовой гостиницы к дому миссис Вэнстроу довольно крутая. Их экипаж тащили вперед две тяжеловесные лошади.
Дафна хихикнула, услышав забавный ответ Марджи. Этот восхитительный, мелодичный звук несколько ослабил напряжение, от которого сжималось сердце Марджи. Любой самый мелкий расход оставлял у нее сейчас неприятное чувство. Ее беспокойство только возросло, когда пришлось платить за то, чтобы ее, Дафну и багаж отвезли в «Полумесяц». Больше всего она боялась, что тетя Лидия немедленно выставит за дверь своих непрошеных гостей.
Войдя вместе с Дафной в элегантную комнату, целиком отделанную красной шелковой узорчатой тканью, покрывавшей и мебель, и стены, и окна, Марджи почувствовала странное чувство облегчения, с трудом поддававшееся объяснению. Что-то успокаивающее было здесь в самой атмосфере. Расстановка мебели, портрет молодой женщины над каминной полкой, сверкающая арфа и глянцевитое фортепьяно красновато-желтого цвета в углу напротив окон, прекрасное качество тканей — все это заставляло предполагать прекрасный вкус хозяйки.
И все же, отчего Лидия и Амелия рассорились до такой степени, что больше никогда не общались, до самой смерти Амелии во цвете лет?
Обе девушки стояли перед холодным камином, глядя на портрет. Наверное, на нем и была изображена их тетя.
— Она очень хорошенькая, верно, Марджи? — тихо спросила Дафна.
— Вот спасибо, — неожиданно ответил густой женский голос из дверей приемной.
Марджори обернулась в направлении голоса и с некоторым потрясением обнаружила, что тетя Лидия лишь отдаленно напоминала собой ту молодую даму, которая когда-то столь элегантно позировала сэру Томасу Лоренсу. Она заметно располнела за те пятнадцать лет, которые прошли со времени написания портрета. И хотя у нее было умное лицо, а в голубых глазах светилась неукротимая энергия, красота ее в значительной степени терялась в складках ее подбородка.
— Тетя Лидия? — шепотом спросила Марджи.
Внезапно она осознала всю дерзость своих планов. Надо же было так глупо явиться без предупреждения. Марджи почувствовала себя такой униженной, что сделала несколько шагов вперед и забормотала первое, что пришло ей в голову:
— Мы не должны были приезжать! Пустая затея! Я очень сожалею! Нам не следовало вас беспокоить, ведь у нас нет никакого права рассчитывать на ваше гостеприимство.
Лидия Вэнстроу подняла изящную руку, утихомирила свою племянницу. Она вошла в комнату чинной походкой, ее желтый шелковый шлейф шелестел подобно легкому ветерку по узорчатому дорогому ковру. Она прошла мимо Марджи и села на диван у камина.
