Линда Кук - Ночные костры
Нет-нет, это было бы полным безумием. Какое бы мнение ни составил о ней Раймон де Базен — плохое ли, хорошее ли, справедливое или нет, — им все равно недолго осталось быть вместе. Не пройдет и двух недель, как она уйдет в монастырь Святой Урсулы доживать свой век в покое и уединении. А вымышленное имя защитит ее от преследований де Базена.
Появись он раньше — до того как случилось несчастье, — она дала бы ему все, о чем бы он ни попросил. Конечно, он был резок, но у него были добрые глаза и красивое волевое лицо. Раймон де Базен словно пришел из рассказов Изабеллы Мирбо о прежней жизни в Пуату, о воинах, честь которых была такой же крепкой и блистающей, как их мечи. Увы, ей никогда не бывать в том славном мире, как никогда не знать счастья с этим мужчиной. Он появился в унылой жизни Алисы, опоздав на год.
С таким мужем она была бы в безопасности. Он оградил бы ее от козней де Рансона. Как знать, быть может, она даже сумела бы его полюбить.
Но он появился слишком поздно. К утру летнего праздника она покинет Морстон навеки. И Раймон де Базен никогда не узнает почему.
— Леди Алиса, — мягко проговорил он, — вы должны сказать мне, кто этот человек.
— А если не скажу, что вы сделаете? Побьете меня?
На лице Раймона появилось раздраженное выражение.
— Так вот чего вы боитесь? — Он досадливо махнул рукой. — Ладно, храните ваши тайны до свадьбы, но вы все мне расскажете, когда станете моей женой.
— Нет.
— Поймите, леди: я выпытываю его имя не потому, что хочу вас помучить.
Если она ответит на этот вопрос, то за ним последуют другие. Принц Иоанн повесит ее, узнав, что она убила его вассала. А бедный Ханд, кузнец, который помогал ей хоронить де Рансона? Он тоже будет осужден на страшные пытки и смерть. Где бы Ханд ни скрывался, этот новый владелец поместья его отыщет и отдаст судейским чиновникам принца Иоанна. Даже Эмма, несмотря на свой возраст, не уйдет от мести Иоанна Плантагенета.
Алиса прижала кулак к губам и отвела глаза. Ни слова! Она обязана молчать.
В наступившей долгой тишине Раймон вглядывался в лицо Алисы Мирбо. На мгновение ему показалось, что она опять заговорит — объяснит, каким образом ее совратили.
Совращенная, нечистая… Нет, эти слова не подходили для ее описания. Несгибаемая гордость и смелость Алисы, ее горевшие гневом глаза были так не похожи на вкрадчивые манеры, изощренное лукавство и томную грацию женщин анжуйского и английского дворов. Эти дамы мудро берегли свою девственность до свадьбы, а уж потом, благополучно выйдя замуж за какого-нибудь знатного лорда, пускались во все тяжкие. Нет, у Алисы Мирбо было мало общего с великосветскими кокетками, охотно приглашавшими его в свои постели.
Алиса Мирбо не могла легко отдаться мужчине, который не уважал ее честь. Чтобы это понять, Раймону хватило всего часа в ее присутствии. Скорее всего эту женщину взяли силой. Почему же тогда она отказывается назвать имя негодяя?
Раймон вздохнул. Он не привык подолгу размышлять над такими вопросами. В юности он узнал тонкости любовных интриг и никогда не думал плохо о женщинах, научивших его искусству любви. Ему доводилось спать с куртизанками, сарацинскими девушками и замужними дамами при дворе Генриха Плантагенета. Он не питал особого пристрастия к девственницам, однако рассчитывал со временем жениться на одной из них.
Раймон поверил Алисе Мирбо, когда она сказала, что порвала со своим любовником. Будь эта леди лживой по натуре, она умолчала бы о своем первом мужчине, а в брачную ночь надула бы Раймона, изобразив притворные спазмы и вымазав простыню куриной кровью.
Алиса поклялась перед алтарем, что не девственна. Будет ли она честно соблюдать супружеские обеты, которые даст перед тем же алтарем? Можно ли надеяться, что она будет верной женой и подарит ему сыновей — его родных сыновей, плоть от плоти?
Надо как-то договориться с этой леди, пока она не ушла из церкви. Алиса явно что-то недоговаривает, но сегодня ему больше ничего из нее не вытянуть. Он и так уже перегнул палку. Кажется, еще немного, и она бросится в море от злости. Или от отчаяния.
Алиса Мирбо стояла, держа кулак возле рта и пряча нижнюю часть лица от его взгляда. Ее пылающие серые глаза смотрели прямо на него. Это не были глаза обманщицы. Раймон видел в них ярость и горе, но не лукавство.
Он сомневался, что его лицо могло успокоить испуганную женщину. Суровый допрос и хмурый взгляд — не лучший способ добиться взаимопонимания со своей невестой. Ни одна женщина, какой бы испорченной она ни была, не захочет лечь в постель к сердитому жениху. Раймон осторожно погладил тяжелую косу, лежавшую на ее мантилье.
— Ваши волосы блестят, как птичье крыло. Вы распустите их для меня, Алиса?
Она забросила косу за плечо, и его рука, оставшаяся на месте, тут же накрыла ее грудь. Он услышал тихий удивленный возглас девушки и почувствовал, как бьется ее сердце под его ладонью.
— Лорд Раймон, я хочу…
— Вы получите все, что хотите, клянусь.
У нее участился пульс. Итак, его прикосновение не оставило леди Алису равнодушной. Она увернулась от его руки.
— Прежде чем жениться на мне, отвезите меня к королеве Элеаноре. Я объясню ей, почему нас не стоит сводить.
«А я покажу вам, миледи, как хорошо нам будет в постели…» — подумал он и опустил руку.
— Это невозможно, Алиса. В дарственной королевы сказано, что я должен принять эти земли и жениться на вас. Если мы уедем в Виндзор, оставив их без присмотра, принц Иоанн отдаст их другому.
— Вы согласны взять в жены нечестную женщину, лишь бы сохранить за собой земли, лорд Раймон? Вы так боитесь оспорить условия драгоценного королевского указа?
Раймон не обратил внимания на ее издевательский тон.
— Да, — ответил он, — я сделаю все, чтобы земли были моими. И вы, миледи, много потеряете, если откажете мне.
Она отвела глаза.
— Вы пожалеете об этом, Раймон де Базен.
— А вы, миледи? Какое будущее вас ждет, если я от вас откажусь? Думаете, настоятельница монастыря Святой Урсулы примет опозоренную леди, у которой к тому же нет ни гроша за душой?
Подбородок ее задрожал.
— Я лучше пойду на риск быть отвергнутой настоятельницей монастыря, чем выйду замуж за человека, который готов взять в жены нечестную женщину, лишь бы не потерять свои земли.
— Миледи, у вас язычок гремучей змеи, да и характер не лучше. Вы напрасно так ощетинились. Я и не думал вас оскорблять.
— Нет, вы меня не оскорбили — пока. Но если мы поженимся и вы вступите во владение поместьями, то вам уже не надо будет сдерживать презрение к своей обесчещенной жене.
Так вот оно что! Она боится, что он накажет ее за ошибку молодости.
