Дэнис Аллен - Помни меня
Аманда прикусила губу, когда ее взору открылись длинные, мускулистые мужские ноги, верхнюю часть которых едва прикрывал край рубашки. Теперь она знала, что этот джентльмен не имеет обыкновения носить нижнее белье. Впрочем, еще немного, и это будет уже не важно. Ей предстоит снять с него рубашку, и он останется лежать перед ней голышом, как младенец… правда, с прекрасно развитым телом взрослого мужчины.
Аманда нервно сглотнула и постаралась отнестись к этому обстоятельству хладнокровно, как подобает профессиональной сиделке. Она принялась расстегивать пуговицы на вороте, но они были очень маленькими и выскальзывали из ее дрожащих пальцев. Тогда она наклонилась ближе, чтобы получше их разглядеть.
В тот момент, когда рубашка была уже наполовину расстегнута, а все внимание Аманды было поглощено видом его обнаженной груди, незнакомец вдруг поднял руку, обхватил ее за плечи и прижал к груди. Она уткнулась носом в жесткую поросль и ощутила на своей щеке прикосновение твердого соска. Она уперлась в его грудь обеими руками и попыталась отстраниться.
– Нет, Лаура, – проговорил он глухо. – Не уходи, любовь моя. Ты нужна мне. Нужна мне…
И вдруг он выпустил ее так же неожиданно, как только что схватил. Аманда немедленно выпрямилась и поспешила закончить с пуговицами, чтобы не дать ему возможности снова напасть на нее и прижать к себе.
Укоряя себя за непростительное плотское любопытство, которое заставило ее восхищаться его физическими достоинствами, вместо того чтобы спасать ему жизнь, Аманда решительно стащила с него рубашку, не допуская ни единой посторонней мысли, взгляда или эмоции. Снять рубашку оказалось куда легче, чем брюки, тем более что теперь раненый не лежал неподвижно, а безостановочно размахивал руками.
Аманда взяла с комода плошку с уксусным раствором и заранее приготовленную тряпицу. Как следует намочив ее, она на мгновение растерялась, не зная, как удобнее подступиться к джентльмену, чтобы растереть его, не глядя на «ту часть» тела. Наконец она решила, что пение псалмов поможет ей отвлечься от ненужных мыслей, а заодно и побороть недуг незнакомца.
Она старательно отжала тряпицу и приложила ее к его пылающему лбу. Он тут же благодарно замычал. А когда она принялась тихонько напевать, то почувствовала, как ее пациент начал успокаиваться.
Возможно ли это? Неужели она действительно способна облегчить страдания чужого человека? Решив, что не ее голос, а слова псалма производят на него такое магическое действие, она запела чуть громче. А вдруг она имеет дело со вполне респектабельным, религиозным человеком, которого псалом способен воодушевить?
Она провела тряпицей по его скуле, где уже начинала пробиваться черная щетина, по губам, затем по шее, которая оказалась жилистой и мощной, плавно переходящей в широкий разворот плеч. Она снова намочила ткань и растерла ему плечи и грудь, бессознательно обходя маленькие, цвета красного вина, соски.
Здесь ей пришлось на мгновение прекратить пение, чтобы перевести дух, после чего она снова запела, громче и решительнее, на этот раз уже не думая о нем, а только для того, чтобы подбодрить себя при приближении к той части его тела, которой, как она пыталась притвориться, вообще не существует.
Но она существовала, и, проведя влажной тканью по его плоскому животу, Аманде наконец пришлось с этим смириться.
У нее сдавило горло, и она не смогла продолжить пение. Аманда никогда прежде не видела обнаженных мужчин. Правда, однажды, когда она рылась в отцовской библиотеке в поисках какой-то нужной ей книги, ей попался на глаза том медицинской энциклопедии со сравнительными иллюстрациями мужского и женского физического строения. Но несмотря на то что вовсе не подготовленной назвать ее было нельзя, сейчас вид этого органа сразил ее наповал. Она не могла отвести от него взгляда, и он почему-то совсем не вызывал у нее отвращения.
– Грета?
Аманда устыдилась своего неприличного любопытства, когда незнакомец вдруг заговорил.
– Почему ты перестала это делать, Грета? – жалобно протянул он. – Мне нравится, когда ты моешь меня, сладкая.
Очевидно, в бреду он легко переносился с поля битвы в спальню какой-нибудь красотки. Аманда задумалась о том, что стало с Лаурой, которую он упоминал всего минуту назад, и предположила, что она канула в небытие, не сумев поделиться с ним возвышенной религиозностью своей несчастной души. Видимо, Тео был не так уж не прав, утверждая, что под колеса их экипажа угодил скорее мошенник и беспутный повеса, нежели благочестивый пастор.
Она провела влажной тканью по его ногам и наткнулась на огромный уродливый шрам на правом колене. От неожиданности она вздрогнула и невольно поморщилась, представив себе, насколько ужасной была эта рана. Она несколько раз протерла его уксусом с головы до кончиков пальцев на ногах, и примерно через час после этих интимных процедур его кожа заметно похолодела и приобрела нормальный цвет. Аманда взглянула на себя в зеркало и обнаружила, что зато сама она как-то странно порозовела.
А разве могло быть иначе? Ведь она только что подробно ознакомилась со строением мужского тела, да еще на таком великолепном примере. Теперь каждая родинка, каждая косточка, каждый мускул этого тела навсегда останутся в ее памяти. До конца жизни она не сможет забыть этого прекрасного, обнаженного и так нуждающегося в ее помощи незнакомца.
Его вид, беспомощный и возбуждающий одновременно, будоражил ее и доставлял удовольствие. Она понимала, что не должна на него смотреть… но ей нравилось смотреть на него…
Для Аманды эта ночь оказалась очень длинной. К счастью, жар спал, и она смогла снова укрыть незнакомца одеялом. Он продолжал метаться в бреду, бормоча имена каких-то женщин. В зависимости от того, к кому из них он обращался, на его губах играла то куртуазная улыбка, то недвусмысленная усмешка, то выражение ласковой нежности. У Аманды больше не оставалось сомнений: независимо от того, был ли ее подопечный женат, его вполне можно было причислить к категории дамских угодников.
На рассвете он провалился в глубокий спокойный сон. Он больше не был похож на покойника, чинно лежащего в гробу, напротив, он перевернулся на бок, подтянул колени к животу и сложил руки у груди. Аманда немного успокоилась, но, опасаясь рецидива, решила не ложиться спать и подтащила кресло поближе к кровати.
Просидев в нем несколько минут, она вдруг поняла, что в комнате очень холодно. Она подложила в камин дров и раздула угли. Вернувшись в кресло, она устроилась в нем с ногами и завернулась в плед.
Ей пришло в голову, что теперь, когда лихорадка отступила, ее подопечному, должно быть, холодно, но он спит слишком крепко, чтобы осознать это. Ведь он был накрыт всего лишь простыней и тонким одеялом. Она поднялась и укутала его толстым пледом, который был сложен в ногах.
