Кэтрин Коултер - Магия Калипсо
— Лайонел теперь к тебе и близко не подойдет, Шарлотта. — Дэнси слишком устал от этого опостылевшего и несуразного брака, чтобы злиться. Из-за женщины он потерял друга, а она оказалась не такой, какой он себе ее представлял. Боже, какого же он свалял дурака!
— Вот увидишь, — заявила она и зевнула ему в лицо.
— Скучно с тобой, милая женушка. Пойду-ка я завтра в театр. Неделю назад я видел там прелестное создание. Я думаю, она мне подойдет.
— Если ты говоришь о пышнотелой милашке Лоис Брэден, то забудь о ней, ты опоздал.
Он действительно думал о восхитительной Лоис, и то, что жена знала ее, заставило его насторожиться.
— Откуда ты ее знаешь?
— Милый Дэнси, вы, мужчины, такие наивные. Мне больно говорить тебе об этом, но сейчас ее опекает Лайонел.
У Дэнси перехватило дух, но не от злости на Лайонела
— Тогда, может, у Лоис есть сестра, — предположил он.
— Они все в некотором роде сестры, не так ли? Дешевые потаскушки, которые…
Он расхохотался.
— Зато ты просто бесценна, не так ли, Шарлотта?
— Замолчи, свинья!
— Вчера вечером я потерял пятьсот фунтов. Тебе стоит серьезно подумать о любовнике, ведь он должен будет оплачивать твои услуги, поможет со счетами за туалеты и так далее.
Шарлотта, у которой на какое-то время язык присох к гортани, выскользнула из постели и схватила халат.
— Зачем так беспокоиться, дорогая? Я уже видел все, что ты можешь предложить.
— То же самое могу сказать о тебе, Дэнси! Как я не рассмотрела тебя получше, прежде чем лечь с тобой в постель?!
— Ты даже не представляешь, насколько наши мнения сходятся!
Глава 5
Ты слушаешь меня, иль говорю с глухим я?
Эсхилл— Диана, вы слышите меня?
— Слышу.
— Пожалуйста, выйдите, мне нужно поговорить с Люцией наедине.
— Почему наедине? — спросила Диана, вспыхнув, как порох.
— Пойдите в парк и поиграйте там с детишками, Диана.
— Дорогая, — произнесла Люция, не сводя глаз с Лайонела, — действительно, пойдите с Джемисоном в парк.
Уходить Диане не хотелось, но выбора не было — они оба против нее. На прощание она хмуро посмотрела на Лайонела и вышла из гостиной.
— Теперь, мой мальчик, говори.
— Я получил крайне неприятное известие, — ответил он. — Сегодня утром ко мне приходил стряпчий Мэнверс. Он сообщил о смерти моего двоюродного деда Оливера Менденхолла, а я, как вам известно, являюсь его наследником. Ему принадлежала сахарная плантация на Тортоле, и теперь я обладатель не только запасов сахара, рома и черной патоки, но еще и сотни рабов. Старик даже в завещании назвал меня щенком Эштоном. Вы рассказывали мне, Люция, о наших с ним родственных связях, но я не уверен, что у него нет более близких родственников.
— А если они есть?
— Я бы передал им все сокровища. Подумайте только, Люция, — рабы, сотня бедняг. Проклятие, я не хочу иметь ничего общего с этим! Что же мне делать?
— Он сам решил, что его наследником являешься ты, мой мальчик, так же, как и моим. Я хочу тебе напомнить, что, даже если и есть более близкие родственники, ты должен выполнить свой долг. Ты не имеешь права перекладывать ответственность на других. Твой долг — выполнить последнюю волю двоюродного деда.
— Выполняя его последнюю волю — как сказал Мэнверс после выпитого им бренди, с помощью которого он перестал сыпать путаными юридическими формулировками, — я должен поехать на плантацию, осмотреть ее и затем решить, полагаясь на сведения из первых рук, что с ней делать.
— Это очень разумно.
«Нехорошо с моей стороны пользоваться кончиной бедного Оливера», — подумала Люция. Но если исходить из планов, построенных ею, это событие произошло как нельзя вовремя. К тому же бедный Оливер был очень стар, старше ее на целых десять лет. Теперь дорогому Лайонелу придется сопровождать свою кузину в Вест-Индию.
— До моего приезда за плантацией будет присматривать управляющий Эдвард Бимес. Мэнверс намекал, что этот управляющий — мошенник. Я сомневаюсь в справедливости его слов, ведь у него не было времени навести справки.
У Люции едва не сорвалось с языка, что этот Мэнверс, судя по всему, хитрец. Стряпчий, видимо, заметил нерешительность Лайонела и сумел найти нужный подход, несмотря на выпитое бренди.
— Думаю, там с рабами очень плохо обращаются, — сказала Люция, подливая масла в огонь.
— Это было бы неразумно! Как можно плохо обращаться с теми, от кого зависит твой капитал?
Люция пожала плечами.
— Не прячь голову в песок, Лайонел. Вспомни некоторых из наших друзей, которым все равно, что хижины их арендаторов разваливаются, которым наплевать, если на их землях детям нечего есть, и тех лордов и леди, которые требуют от своих слуг беспрекословного выполнения любых их капризов. Разве это не рабство? По-моему, мир стал очень жесток и злобен к неимущим.
Лайонел задумался.
— Да, вы правы. Но станет ли их жизнь лучше после освобождения?
— Сомневаюсь. Но здесь, в Англии, черные рабы не нужны. А если бы требовались, не было бы предубеждения против рабства.
— И в этом вы правы, — проговорил Лайонел и пригладил волосы. — Просто все это очень неожиданно.
— Я уверена, ты выполнишь свой долг, мой мальчик. Кстати, почему ты не хотел, чтобы обо всем этом узнала Диана?
Он помрачнел.
— Не знаю… Она наверняка вставила бы свое слово, а я, возможно, прикрикнул бы на нее, и тогда…
Я понимаю, дорогой мой, понимаю.
— Есть еще одна причина: Диана выросла среди рабов, привыкла к такой жизни и принимает ее как должное. Скорее всего, я надрал бы ей уши, если бы она начала защищать рабство.
Люция, никогда не обсуждавшая с Дианой проблему рабства, получила еще одну возможность похвалить девушку.
— Диана очень дружелюбна со слугами, может быть, даже слишком. Они ей платят тем же, готовы умереть за нее. Можно ли представить ее жестокое обращение с другими слугами только потому, что у них черная кожа?
— Но рабы являются собственностью, тетушка. У них нет выбора. Уйти от жестокого хозяина или хозяйки они не могут.
— Зато им дают дома, их лечат, их хорошо кормят.
При этих словах Дианы и Люция, и Лайонел обернулись.
— Вы мало погуляли в парке, — заметил Лайонел.
— Я не была в парке. Я просто прошлась вокруг дома.
— И все же выбора у них нет, — заметил граф.
— Они не смогли бы сами сделать выбор. Даже если бы отец освободил рабов, они продолжали бы беспомощно стоять на месте.
— Это абсурд! Вы сознательно держите их в невежестве…
Битва продолжается, думала Люция, глядя на них. Молодые люди стояли лицом друг к другу со сверкающими глазами.
