Маргарет Барнс - Торжество на час
— Сейчас уже бояться нечего, дорогая моя. Теперь, когда они оба дома и король простил их. Со стороны Генриха это было очень великодушно. Вы знаете, что на масленицу он гостил у них в Саффолке? Говорят, он собирается вернуть их обоих ко двору.
— Тут им руководило не только великодушие. Он так скучал по ним, — заметил Джордж. — Все его раздражали, никто не мог заменить этой пары. Королева лежала больная в Виндзоре, и ему надоела…
Тут Джордж нагнулся, чтобы снять соринку со своих красных штанов, и проговорил конец фразы себе под нос, так что расслышать что-либо стало невозможно.
Анна видела, что это Томас заставил его замолчать. Она выбрала две пары вишенок из горсти, лежавшей на коленях, и повесила их себе на уши как сережки.
— И ему надоела Мэри, — закончила она за брата.
Анне не нравилось, что с ней обращаются как с ребенком или с монашкой. После небольшой паузы, прерываемой только пением дроздов, она как бы между прочим добавила:
— Я не видела ее с тех пор, как она вышла замуж за Билла Кэари. Но Джокунда говорит, что держалась она хорошо и все прошло достойным образом.
Все трое в раздумье продолжали угощаться фруктами.
— А вот и Джокунда! — внезапно воскликнула Анна, увидев, как та торопливо шла к дому в сопровождении Симонетты и слуг, несших графины и блюда с закусками.
— Иди же помоги ей, Джордж! Ты же знаешь, как она волнуется, когда приезжает король.
Сын хозяина дома тотчас поднялся с примятой травы. Он тоже обожал Джокунду. И Анна знала, что сейчас он сделает все возможное, чтобы облегчить ей роль гостеприимной светской хозяйки. Она смотрела, как он радостно побежал за мачехой, его светлые волосы развевались на ветру.
— Джордж — один из тех редких людей, которые никогда не становятся взрослыми, — заметила она, смеясь.
Но Уайетт думал не о Джордже. Не для того он поменялся дежурством и одарил своего сменщика, чтобы, приехав сюда, смотреть на Джорджа. Его он каждый день мог видеть при дворе. Сейчас ему выпал такой шанс, о котором он даже не мечтал. Неужели Анна специально все подстроила?
— Те месяцы, которые вы провели во Франции, показались мне вечностью, Нэн, — начал он. — Я затупил перо в попытке объяснить, как я скучал без вас.
— Я была так рада вашим письмам, Томас.
— Как рады?
Анна окинула взглядом знакомые деревья в саду, двор, родной дом.
— Иногда я закрывала глаза и представляла нас здесь, в этом любимом саду.
— Когда думали обо мне?
— Конечно.
Анна знала, что последует за этим предисловием, и попыталась увести разговор в сторону.
— Мне так понравились ваши итальянские сонеты…
Тут Уайетт подошел ближе и опустился перед ней на колени.
— Я отдал вам больше, чем сонеты, Нэн. Я отдал вам свое сердце.
— Дорогой мой!
— И это уже навеки. У меня так мало времени, чтобы поговорить с вами наедине…
Тут уж ему было не до красоты слога. В эти короткие минуты он должен успеть объясниться. Поглядывая на дорожку, он взял ее за руку.
— Нэн! Если мне удастся заручиться согласием вашего отца сейчас, сегодня, прежде чем я уеду, вы выйдете за меня замуж?
Анна постаралась найти ответ в своем сердце. Как приятно, что Томас снова здесь, с ней.
— Я дорожу вашей любовью, Томас. Просто не представляю, как бы я жила без вас. А вы ведь давно меня любите, правда? — Она протянула свою руку к его руке и погладила его, застенчиво улыбаясь. — Но что касается замужества… Право слово, дорогой мой друг, я не знаю.
— У вас нет никого другого? — спросил он настойчиво.
— Нет, нет, поверьте мне. Просто я только что вернулась домой издалека. Дайте мне немного подумать.
Это время Анна жила как бы в застое, в ничем не заполненном промежутке между прошлым и будущим. Если бы сейчас он заключил ее в свои объятия, разбудил поцелуем желание, то, как знать, может, победа и осталась бы за ним. И зажили бы они тихо и мирно на радость Джокунде. Но, будучи галантным рыцарем, Уайетт отнесся серьезно к ее словам и только промолвил в ответ:
— Я постараюсь приехать один на следующей неделе.
В саду послышались голоса Симонетты и сэра Томаса. Похоже было, что деловые переговоры с королем закончились, и в любую минуту их уединение могло быть нарушено. Уайетт в спешке поднялся, стряхивая пыль с колен, а Анна взяла лютню, которую предусмотрительно принесла с собой, и стала наугад что-то наигрывать.
— Давайте попробуем положить вашу новую балладу на музыку, — предложил Томас, стараясь восстановить ту беззаботную атмосферу, которая царила здесь до его не совсем удачного объяснения.
— Как там говорится: «Ярко солнце освещает молодости краткий день…»
По другую сторону стены торопливым шагом шла Симонетта, чтобы предупредить леди Болейн, что сэр Томас ушел в дом опечатывать бумаги, а король скоро отбывает. Генрих в это время как раз двигался ей навстречу, любуясь цветами гостеприимного хозяина.
— Где тут мои молодые люди? — приветливо спросил он, нюхая розу.
Симонетта полагала, что они оба помогают Джокунде, и должна была бы по всем правилам услужить королю и позвать их. Но как только она присела в поклоне, от ее зоркого глаза не укрылось мелькание знакомой зеленой юбки в глубине сада, и тут ей в голову пришла дерзкая мысль. Будучи ревностной служанкой, Симонетта всегда болела душой за семейство Болейнов, а тут представлялся удобный случай: какое бы дело ни привело короля в Хевер, теперь оно уже завершено, и король пребывал в благодушном настроении. А если Мэри была настолько глупа, что не использовала своего положения при дворе, то, в конце концов, она ведь не единственная ее ученица…
— Если будет угодно Вашему Величеству, то последний раз я видела, как они проходили через эту арку во фруктовый сад, — ответила она хитро, но в общем без обмана.
— Странное они нашли место, не правда ли?
Грациозным жестом король предложил ей подняться. Хоть место было, может, и малоподходящее, но ему все равно очень нравилось обозревать владения сэра Томаса: лужайку для игры в шары, ветви, усыпанные спелой мушмулой, которые так зазывно покачивались над открытой калиткой в арочном проеме старой каменной стены. Фруктовый сад или нет, а место было восхитительное.
И как раз в этот момент теплый летний ветерок донес до него слабые звуки музыки и смех. Музыка, мушмула и смех. Все это было так по сердцу Генриху. Пока еще не подали лошадей, у него есть время. Теперь и он заметил зеленую юбку. Генрих понимающе кивнул Симонетте и быстро пошел вниз по дорожке среди квадратных клумб. Подходя, он чуть помедлил, чтоб полюбоваться неожиданно открывшейся сценой: элегантный сэр Томас Уайетт в серебристом наряде, склоненный над темноволосой девушкой в зеленом, сочиняющие музыку под яблоневым деревом.
