Нора Хесс - Очарование нежности
– Ну, помню эту дурь несусветную.
– Так вот, Джиггерс, никакая это не дурь. Это правда. Я действительно женился.
Сначала старик недоверчиво уставился на него, потом насмешливо сказал:
– Ладно заливать… ведь ты же разыгрываешь меня, да?
Трэй покачал головой:
– Это чистейшая правда.
– А на ком ты женился, черт тебя подери? – Джиггерс сплюнул в пламя коричневую от табака слюну. – Мне кажется, у тебя и женщин-то знакомых там нет, кроме разве что шлюх. Не на одной же из них ты женился?
– Именно на одной из них я и женился, – отведя взор, признался Трэй старику-повару. – Я женился на очаровательной маленькой потаскушке.
– Бог ты мой, Трэй! – взорвался Джиггерс. – Да на кой дьявол тебе это понадобилось?
На скулах Трэя заиграли желваки.
– А для того, чтобы преподать Буллу Сондерсу урок, такой урок, какой ему и во сне не снился. За те муки, что он причинил моей матери. Он же последнее время ходит сам не свой, так хочет женить меня на этой Руби. А если я приведу в дом самую что ни на есть настоящую шлюху, вот тогда он на своей шкуре почувствует, каково было моей матери терпеть его потаскух в доме.
– Жалко мне эту бедную девчушку.
Джиггерсу вспомнилась Марта, вечно ходившая в синяках. Он попытался представить себе, что должна была испытывать эта женщина, когда Булл приводил в дом девок и заваливался с ними в постель у нее на глазах.
Джиггерс снова смачно плюнул в пламя костра и тоном, не терпящим возражений, сказал:
– Я допускаю то, что его сноха-шлюха собьет спесь с него, но ведь не обязательно же ему платить за все его грехи на грешной земле. Умрет и сгорит в аду. А как же ты поступил с этой женщиной? Так и оставил ее в публичном доме?
– А мы с ней не в борделе повстречались, да ее, собственно говоря, и женщиной-то не назовешь. На вид ей лет семнадцать-восемнадцать, девчонка совсем. Они вместе с ее отцом разъезжали на каком-то ободранном фургоне, приторговывая лекарствами из трав. Он умер от чахотки как раз в тот день, когда я приехал в город. Она так убивалась из-за этого, что все слезы выплакала. У нее денег даже на похороны не было, так, ерунда, какая-то мелочь – доллара два с чем-то. И тут мне словно в голову что-то ударило: если я женюсь на этой девчонке, Булл с ума сойдет от злости. Он же не перенесет, если я определю ее под крышу его дома.
И вот мы с ней, как бы это сказать, заключили сделку: я оплачиваю похороны ее отца, а она пойдет за меня замуж. Ей сперва вся эта затея не понравилась, но не в ее отчаянном положении нос задирать и она, в конце концов, согласилась.
А после свадебной церемонии в церкви я дал ей немного деньжат и велел отправляться на ранчо и там меня дожидаться.
– Боже мой, Трэй, это самая идиотская из всех твоих затей. – Джиггерс в очередной раз сплюнул в огонь. – Даже самой распоследней шлюхе, которая огни и воды прошла, не пожелаешь лицом к лицу столкнуться с этим старым аспидом. Он же ее сожрет и костей не оставит.
– Да я об этом уже не знаю, сколько передумал! Мне это покою не дает. Понимаешь, эта Лэйси – не такая, как все эти шлюхи. Не нахальная, не бесстыжая. Руби вместе с Буллом просто прикончат ее. Эх, надо было мне сказать ей, чтобы она к Мэтту ехала.
– Надо было, конечно. Мэтт хоть помог бы ей на первых порах освоиться и заботился бы о ней до твоего приезда. – Джиггерс замолчал ненадолго, а потом спросил: – Да, а что ты с ней делать собираешься, когда вернешься?
– Если б я знал! – Трэй, насупившись, глядел на костер, пламя которого вдруг напомнило ему то самое красное платье и изгибы молодого тела под ним. В принципе, девчонка сама по себе очень даже ничего, но, с другой стороны, ему совсем не хотелось, чтобы соседи тыкали в него пальцем – вот, дескать, посмотрите на этого дурня, шлюху себе в жены взял.
Ковбои, почуяв утро, стали просыпаться, и разговор прервался.
– Да, сынок, устроил ты себе головную боль, – мрачно заключил Джиггерс и снова стал возиться у костра.
Люди были в добром расположении духа, несмотря на то, что промокли до нитки и до утра их одежда так и не успела высохнуть, а также, невзирая на то, что накануне они просидели в седле часов шестнадцать, прежде чем легли спать, укутавшись в одеяла. Тузя друг друга кулаками в бока и пересмеиваясь, они становились в очередь к умывальнику. Тут подоспел и завтрак. Одна группа ковбоев со своими жестяными мисками уже выстроилась к Джиггерсу, чтобы получить бекон и оладьи.
Когда с завтраком было покончено, начался восход солнца. Скотина тоже стала подниматься. Несколько человек, хохоча, пытались оседлать одну из непокорных запасных лошадей, а десятью минутами позже Трэй, вскочив на своего любимого маленького мустанга, махнул рукой и стадо двинулось в путь.
Следующий привал решено было сделать около полудня, чтобы дать животным пощипать траву, а сопровождавшим их ковбоям поочередно пообедать. Отдохнув, стадо двинется дальше, чтобы, сделав еще миль десять-пятнадцать, остановиться теперь уже на ночлег.
Мустанг мерной поступью двигался вперед, а мысли Трэя снова вернулись к той девчонке, которая нежданно-негаданно стала его женой. «Неужели Булл и вправду не пустит ее на порог? – лоб Трэя прорезала гневная складка. – Этот старый недоносок на что угодно способен».
«Надо возвращаться на ранчо», – думал он. Лэйси должна быть под его опекой, во всяком случае, до тех пор, пока он не примет окончательное решение, как поступить с ней и с этим скоропалительным браком. Ни к чему, разумеется, опутывать себя узами этого бестолкового супружества, но просто так отправить ее на все четыре стороны только потому, что он вдруг, видите ли, в корне изменил свое отношение к женитьбе, он не мог.
– Может, просто всучить ей побольше денег и пусть отправляется куда-нибудь в другой город и откроет там свое собственное заведение с девочками, – вслух произнес он. – Мадам из нее получится неплохая.
Лэйси разбудило кукареканье петуха. Она поняла, что спала на какой-то немыслимо удобной постели, бывшей ей совершенно в новинку. Неужели это все приятный, затянувшийся сон? Лениво вытягивая ногу, девушка была уверена, что вот-вот нащупает ею голые доски фургона и ощутит под собой свой набитый соломой тюфяк, на котором она проспала последние десять лет. Но нога ее уткнулась во что-то мягкое, такое же мягкое, как и то, на чем она лежала, и девушка, наконец, пробудилась окончательно.
Лэйси спала на постели старика Джасперса, в его коттедже, куда привел ее этот чудодей Мэтт Карлтон.
Не приходилось сомневаться в том, что Мэтт в буквальном смысле слова спас ей жизнь. В той халупе она определенно схватила бы воспаление легких и отправилась на тот свет. И похоронить ее было бы некому.
