Елена Арсеньева - Загадка старого имения
– Во-от оно как, – протянул Ский. – Но ведь сейчас Зосимовна спит? И, если нам повезет, проспит еще долго. А мне было бы так любопытно поглядеть на знаменитую коллекцию карт вашего батюшки!
Александра вонзила ногти в ладони, чтобы не вздрогнуть.
– А я умею на картах гадать! – сказала она весело.
– Что вы! – с искренним испугом воскликнул Ский. – На игральных картах нельзя гадать, не то удача от игрока отвернется.
– Да? – пожала плечами Александра. – А я слышала, что гадальными картами играть нельзя, не то карты станут врать.
– Ну, коли за смертью батюшки игроков у нас более не осталось, значит, беды не будет, если на этих картах раскинуть на судьбу, – возбужденно произнесла Липушка. – Ты мне погадаешь? Я страсть как люблю гадание. Бубновая дама, трефовый король, туз червовый, десятка червей… А мне как раз сейчас нужно знать, что сулит будущее…
И она бросила на Ского такой выразительный взгляд, что даже самая завалящая гадалка тотчас поняла бы, что на сердце у юной бубновой дамы темноволосый красавец трефовый король, а также десятка червей и туз червовый, что во многих раскладах означает внезапную страсть.
Однако трефовый король не заметил пылкого взгляда бубновой дамы. Он стремительно шагал по коридору к запертой двери кабинета.
«Очень интересно!» – подумала Александра, подхватила Липушку под руку и поспешила вслед за ним.
Ей хотелось есть, при мыслях о куриной лапше, готовой к обеду, слюнки текли, но сейчас было, конечно, не до еды.
– А как же ключ? – заикнулась она робко.
Липушка кивнула:
– Ключ у Зосимовны, но я знаю, где она его прячет. Под кроватью, в сундучке. Сейчас принесу!
Она ринулась в комнату няньки и через миг появилась с резным ключом в руке, у которого головка и бородка были вырезаны в форме елочки:
– Вот он!
Глава 7
Таинственный кабинет
То, что Протасов не жалел денег для убранства своего дома, Александра приметила, когда только переступила порог. Но этот кабинет просто поразил ее своей строгой роскошью. Нечто подобное видела Александра в доме своей крестной в Нижнем. Но ее супруг был владельцем большой книжной лавки и весьма образованным человеком, а увидеть подобное роскошество в кабинете провинциального помещика – этого трудно было ждать. Вся мебель была иноземных мастеров, портьеры и обивка отличались самым изысканным вкусом. Английский ситец шахматного рисунка, обтягивающий стулья и диван, был из тех тканей, что не теряют с годами своей яркости; к тому же плотно задвинутые темно-зеленые портьеры защищали его от беспощадных солнечных лучей. Впрочем, возможно, именно из-за этих портьер атмосфера в кабинете была совершенно гнетущая, и Липушка, едва войдя, кинулась поначалу их отодвигать, но тут же замерла, испугавшись собственной смелости.
По стенам висели картины, в основном сельские пейзажи или натюрморты, изображавшие охотничьи трофеи. Одна картина показалась Александре особенно хороша своим необыкновенным сюжетом. Нарисована была сказочная скатерть-самобранка, раскинутая на столе, однако вместо блюд на ней были изображены рощи, река, сад, дом, деревушка… а из-под загнутого края скатерти почему-то видна была карточная колода.
– Если здесь столько книг, что же осталось в библиотеке? – пробормотала Александра, с уважением озирая четыре внушительных шкафа, набитых книгами и альбомами. В основном здесь были собраны истории путешествий, книги по естествознанию, в большинстве своем – на иностранных языках, с великолепными гравюрами. Между ними в беспорядке были распиханы какие-то рулоны бумаг, отдельные листы, небрежно свернутые старые газеты. «Ну и какой же порядок навела тут Зосимовна?» – подозрительно подумала Александра.
В воздухе носился тонкий запах пыли, и молодые люди немедленно расчихались.
– Ну и духотища! – воскликнул Ский и, подойдя к окну, раскрыл створки. Влажный дух дождя показался здесь чем-то совершенно чуждым… слишком свежим и живым.
– А где лежат карты? – спросил Жорж, равнодушным взглядом окидывая шкафы.
«Уж не врал бы, – насмешливо подумала Александра, – мол, ночью в библиотеку шел. Не книги тебе здесь нужны… а что? Неужели и впрямь…»
Она не успела додумать: Ский принялся бесцеремонно поворачивать ключи в ящиках письменного стола и открывать их один за другим.
Через его плечо Александра видела стопки бумаг, писем, кожаные бювары, свертки гусиных очиненных перьев, уже порядком ссохшихся за ненадобностью, несколько перочинных ножей, карандаши, ластики… Словом, это был самый обычный письменный стол с самым обычным содержимым. Но это лишь в левой тумбе. А когда Ский дошел до правой тумбы, оказалось, что все ящики доверху заполнены колодами карт.
– Господи Иисусе! – пробормотал Ский растерянно. – Да здесь же их не меньше сотни! Как же узнать, которая из них… – И он осекся.
Александра напряглась и, делая вид, что рассматривает рубашку одной из колод – изящные трилистники, причудливо переплетенные, вся обратилась в слух.
– Узнать – что? – задала простодушная Липушка тот вопрос, который Александра с трудом удержала на самом кончике своего языка.
– Узнать, которой из них гадать можно, а которой нельзя, – небрежно протянул Ский. – Небось для гаданья не всякая колода годится!
Александра неприметно усмехнулась.
Итак, Ский вывернулся весьма лихо! Ну просто невероятно ловок сей владимирский помещик!
А может быть, Александре все лишь мерещится? И напрасно чудится ей в словах и поступках Ского некий скрытый смысл? Ну, провинциальный ловелас, по-русски говоря – бабник, и что? Мало ли таких на свете? А карты его волнуют лишь потому, что не родился на свет человек, чье ретивое сердце не взыграло бы при виде картишек и сулимой ими легкой удачи. Александре ежели и чудится чего, лишь потому, что у нее самой рыльце в пушку. На воре, как уже было сказано, шапка горит!
– Да я и не знаю толком, – огорчилась Липушка. – Иногда отец рассказывал про карты, но я порядком подзабыла. Помню лишь, что вот эта колода с трилистниками называется «Catel et Farcy», эта – с гравюрами Иоганна Буссемахера, причем карты сей колоды имеют пять мастей: гвоздики, розы, цикламены, попугаи и кролики. В них, кроме дамы, короля и валета, есть еще одна фигура – кавалер. Кавалер младше дамы, но старше валета. Вот эта колода работы гравера Йоста Аммана, у этих карт масти тоже не такие, как наши: кубки, кувшины для вина, книги и печати. Эти сделаны Виргилом Солисом из Нюрнберга, масти у них – павлин, обезьяна, лев и попугай.
– У всех обрезы золотые… – зачарованным голосом проговорил Ский, проводя пальцами по колодам. – Немудрено… они ведь к золоту ведут! К богатству!
