Дорин Малек - У алтаря любви
Свободный грек пожал плечами.
– По крайней мере, я больше не раб и могу зарабатывать деньги своей кистью, а эти люди всего лишь лишняя обуза для налогоплательщиков – готовы работать за мизерную плату, и от этого страдают римские граждане.
Лицо Верига, который, конечно, слышал часть их разговора, приняло бесстрастное выражение, а глаза методично осматривали улицу.
– Из него вышел бы хороший натурщик, – добавил Эндемион, внимательно рассматривая раба. – Пропорционально сложен. Может, одолжите его для позирования в скульптурном классе?
Ларвия бросила на него косой взгляд.
– Эндемион, его обязанность – защищать мое тело, а не выставлять свое. Поищи другого несчастного, который согласится позировать за ту мизерную плату, которую ты назвал.
– Жаль, – откликнулся Эндемион, нанося мазок на полотно. – Когда-нибудь да стану таким же знаменитым, как Пракситель, а он бы прославился как мой натурщик.
– Не все стремятся стать знаменитыми, – приглушенным голосом ответила Ларвия.
– Разве?
– Да, Эндемион. Некоторые хотят быть счастливыми.
Вериг перевел взгляд с шумной улицы на лицо хозяйки, но она смотрела вдаль, сохраняя зафиксированную позу.
– Ну ладно, думаю, на сегодня достаточно, – удовлетворенно заметил Эндемион. – Так и оставим. Приходите через три дня, надеюсь, я смогу закончить работу.
– Можно хотя бы мельком взглянуть на портрет? – попросила Ларвия.
– Нет, нельзя, пока работа не закончена, – художник собрал все свои пузырьки с растительными красками, закрыл их крышками, а кисточки опустил в чашку. – Я совершенно уверен, что портрет вам понравится.
– Будем надеяться, что гильдия кожевников останется довольной, – за портрет будут рассчитываться они.
– О да, правильно: совсем забыл об этом – вы их новая покровительница?
– Раньше их патроном был мой муж. После его смерти я поддерживаю эту традицию.
– Вам, должно быть, это не очень нравится, – заметил художник, вытирая руки о ткань и накидывая полотно на портрет. Деревянная рамка не позволяла ткани касаться еще не высохшего полотна.
– Сейчас все гильдии в Риме стремятся добиться моего покровительства, – ответила Ларвия, вставая и поправляя юбки. – Но им нужны не мое имя, а деньги Сеяна.
– Кажется, и то, и другое, леди Сеяна: успешная торговля нуждается как в деньгах, так и в гласности.
– Кстати, о деньгах: не забудь, что мы договаривались о скидке за то, что я прихожу к тебе и позирую в лавке.
– Вы получите эту скидку. А то, что позируете у меня в лавке и прохожие могут видеть вас, гораздо важнее, чем рисовать в вашей удобной гостиной.
Ларвия устало кивнула, приподняла край шарфа и перекинула его через плечо.
– Увидимся через три дня, Эндемион. Приду утром.
Художник поклонился.
Вериг отступил в сторону, когда Ларвия вышла из лавки на шумную улицу, прошла немного пешком, а затем остановилась, рассматривая образцы шелковых тканей, лежащих на широком деревянном столе.
– Когда вы получили их? – спросила она торговца, темноглазого парфянина с черной вьющейся бородой, с тюрбаном на голове.
– Сегодня утром, госпожа, – ответил он на едва понятной латыни, низко кланяясь.
Пока Ларвия изучала тюки с тканями, Вериг стоял позади нее, сложив руки.
– Как называется этот цвет? – спросила она, показывая образец ткани.
– Ляпис-лазурь, госпожа Сеяна. Позвольте сказать, что вы оказываете мне честь, посетив мою лавку. Эта ткань окрашена чернилами, выделяемыми щупальцами морского животного, которое греки называют осьминогом, краска очень прочная и красивая.
Ларвия взяла рулон ткани и передала его Веригу, который сначала удивился, затем помрачнел и переложил рулон под мышку.
– А это что за ткань? – Ларвия указала на небольшой кусок золоченой ткани.
– У вас прекрасный вкус, моя госпожа. Этот кусок сделала вручную моя жена. На своем собственном станке вплела в шелк золотые нити.
– Сколько буду должна за оба куска? – спросила Ларвия.
– Три сестерции, – поспешил ответить парфянин.
Ларвия покачала головой.
– Две, – уступил торговец.
– Одну, – предложила Ларвия.
– Согласен.
Она достала серебряную монету из плетеного кошелька, висевшего у пояса, и вручила ее торговцу. Получив второй рулон ткани, передала его Веригу. Тот сложил оба рулона вместе, его лицо оставалось непроницаемым. Во фруктовой лавке ее привлекли финики.
– Из самой Галилеи, – вертелся около нее торговец фруктами. – Самые сочные, с лучших пальмовых деревьев.
Ларвия делала покупки, переходя от лавки к лавке, и все купленное передавала Веригу. Когда она вернулась к своему паланкину, его руки были полны покупок.
Удобно устроившись, Ларвия задернула занавески, но через мгновение они открылись, и Вериг вывалил все покупки ей на колени.
Оба носильщика изумленно посмотрели друг на друга, а затем отвели взгляд в сторону, ожидая реакции Ларвии.
– Что ты делаешь? – от неожиданности она ахнула.
– А как вы думаете? – спросил в ответ Вериг. Хозяйка изумленно смотрела на него, открыв рот, затем опомнилась, вспомнив о присутствии других слуг.
– Разберусь с тобой позже, – коротко бросила она и отдала приказ носильщикам. – Домой.
Вериг шел позади паланкина, а носильщики пробивались сквозь толпу к дому Сеяна. Когда Ларвия удобно устроилась на диване своей гостиной, отослала всех слуг, кроме Верига.
– Что означало твое возмутительное поведение на форуме? – холодным тоном спросила она.
– Моя обязанность – защищать вас, а не бежать, как собачонка у вас по пятам и нести все, что вам попадется под руку.
– Твоя обязанность – делать то, что прикажу! – сердито ответила Ларвия. – Возможно, в Галлии тебя считали князем, мой высокомерный гигант, но в этом доме – ты раб!
– Прекрасно усвоил свое положение в этом доме, – холодно ответил он.
– Не уверена, – парировала Ларвия, поднимаясь с дивана. – Могу приказать высечь тебя за это или назначить любое другое наказание. Например, продать.
– Не продадите, – ответил Вериг.
Ларвия молча смотрела на него, удивленная его дерзостью.
– Не продам? – наконец удалось ей выдавить из себя.
– Благодаря моему присутствию ваш дед не торчит постоянно здесь. И более того, я вам нужен – вы боитесь.
Ларвия судорожно сглотнула, их взгляды встретились.
– Чего же я боюсь? – спросила она.
– Боитесь, что Каска может оказаться прав и вы станете мишенью для его врагов. Я уже достаточно прожил в Риме и знаю, что политики нанимают банды молодых подонков, чтобы достичь своих целей. Они, подонки, бродят по улицам по ночам, а днем торчат в торговом центре, изучая привычки своих жертв, – обратили внимание на одну такую группу негодяев на улице Сакра? Может, следили за вами? Заметили их? Глаза Ларвии сузились.
