Тереза Медейрос - Ваша до рассвета
Дверь спальни Габриэля была приоткрыта. И если бы не энергичный звон, Саманта могла бы испугаться, что найдет его лежащим на полу при смерти.
Но он сидел на своей высокой кровати, откинувшись на ее узорную тиковую спинку, и выглядел вполне здоровым. Он был без рубашки, и судя по тому, что открывала сползшая ему на бедра шелковая простыня, и без панталон тоже. Свет свечей был бледно–желтым и создавал впечатление, что его кожу посыпали золотой пылью. Когда ее взгляд упал на его внушительные мышцы и сухожилия, у Саманты пересохло во рту. Искрящаяся дорожка волос узким конусом проходила по его животу и исчезала под простыней.
На мгновение Саманта испугалась, что Беквит бросит свечу и закроет ей глаза руками. Под шокированный вздох дворецкого Габриэль сделал последний несильный звонок колокольчиком, который был у него в руке.
– В самом деле, милорд! – воскликнул Беквит, ставя канделябр на соседний столик и возвращаясь на свой пост у двери. – Вы не думаете, что должны были хотя бы прикрыться, прежде чем придет эта молодая особа?
Габриэль же просто положил свою мускулистую руку на кучу подушек, лежащих рядом с ним, и потянулся, как большой и ленивый кот.
– Простите меня, мисс Викершем. Я не думал, что вы никогда раньше не видели мужчин без рубашек.
Благодаря бога, что он не может видеть, как ее щеки залились горячей краской, Саманта сказала:
– Не будьте смешным. Я видел большое количество мужчин без рубашек. – Ее щеки стали еще горячее. – Я имею в виду, во время своей работы. В качестве медсестры.
– Вам повезло. Но я все равно не хотел оскорбить ваши тонкие чувства. – Габриэль порылся в постельном белье, пока он не нашел мятый шейный платок. Он надел его себе на шею и с дьявольской улыбкой в ее сторону затянул неаккуратный узел. – Вот. Так лучше?
Теперь он выглядел еще более неприлично – без рубашки, но в шейном платке. Если это была мышеловка для нее, он поставил в нее хорошую приманку. Не желая сдаваться без борьбы, Саманта подошла к его кровати. Габриэль напрягся, когда она подсунула палец в его плохо сделанный узел и, потянув, развязала.
Несмотря на его осторожную неподвижность и ее сосредоточенные усилия, тыльная сторона ее ладони несколько раз коснулась горячего бархата его кожи, пока она придавала кружевному полотну форму белоснежного водопада, которым гордился бы любой камердинер.
– Вот, – объявила она, одобрительно похлопав по результату своей работы. – Так будет лучше.
Габриэль опустил золотистые ресницы.
– Я удивлен, что вы не задушили меня этим платком.
– Соблазнительная перспектива, но у меня нет никакого желания искать сейчас другую работу.
– Большая редкость найти женщину, которая может так умело завязать шейный платок. Ваш отец иди дед имели с этим трудности?
– Братья, – было ее единственным ответом. Выпрямившись, она вышла из пределов его досягаемости. Она боялась, что несмотря на свою слепоту, он видел больше, чем она хотела ему показать. – А теперь, может быть, вы просветите меня, зачем вытащили полдома из теплых и удобных постелей перед самым рассветом?
– Если бы вы знали, как меня снедают угрызения совести.
– Тогда я могу понять, почему такой редкий случай не дает вам спать.
Габриэль побарабанил длинными изящными пальцами по подушке в шелковой наволочке, это было единственное подтверждение того, что ее ответный удар попал в цель.
– Я лежал здесь в полном одиночестве в своей постели, когда вдруг понял, как был несправедлив к вам, препятствуя выполнению ваших обязанностей. – Его мрачный рот ласково выговаривал каждое слово, вызывая у Саманты странную дрожь, прокатившуюся по ее позвоночнику. – Вы явно женщина высоких моральных устоев. Едва ли было правильно ожидать, что вы будете бездельничать и брать свое щедрое жалование за то, что ничего не делаете. Поэтому я решил исправить ситуацию и вызвал вас.
– Как вы внимательны. И к которой из обязанностей вы хотите, чтобы я приступила в первую очередь?
Он на мгновение задумался, потом его лицо прояснилось.
– Завтрак. В постель. На подносе. Только, пожалуйста, не будите так рано Этьена. Я уверен, что вы справитесь сами. Мне нравятся запеченные яйца с беконом, слегка обжаренным по краям. Я предпочитаю, чтобы шоколад был жидким, но не слишком горячим. Я не хочу обжечь язык.
Ошеломленная его произволом, Саманта обменялась взглядом с Беквитом.
– Что–нибудь еще? – Она прикусила губу, чтобы не добавить – Ваше Величество.
– Немного копченого лосося и две свежеиспеченные булочки, хорошо сдобренные медом и маслом. А после того, как вы уберете посуду после завтрака, можете приготовить мне ванну и закончить убирать мою гостиную. – Он подмигнул в ее направлении, настолько выглядя ангелом, насколько позволял зловещий разрез его шрама. – Если это не будет слишком хлопотно, конечно.
– Никаких проблем, – заверила она его. – Это – моя работа.
– Именно так, – согласился он.
Когда правый уголок его рта дернулся в дьявольской улыбке, Саманта ясно услышала звук захлопнувшейся мышеловки, прищемившей ее нежный хвостик.
Глава 5
«Моя дорогая мисс Марч,
Поскольку Вы высмеиваете мои медоточивые речи, то, вероятно, я должен попытаться добиться Вас поцелуями вместо слов…»
* * *
– Мисс Викершем? О, мисс Викершем? – этот заунывный рефрен сопровождался веселым звоном колокольчика Габриэля.
Саманта медленно повернулась в дверях его спальни, с трудом переводя дыхание после беготни через четыре пролета лестницы от кухни до спальни в третий раз за утро.
Ее пациент сидел на кровати среди подушек, освещенный ярким утренним светом. Растянувшийся на смятых простынях, с просвеченными солнцем взъерошенными волосами, он все меньше походил на инвалида и все больше на мужчину, который только что наслаждался страстным свиданием.
Он протянул Саманте чашку Веджвудского фарфора, которую она только что принесла ему, с разочарованной гримасой, опустившей уголок его рта с неповрежденной стороны лица.
– Боюсь, что мой шоколад почти холодный. Не могли бы вы попросить Этьена сделать новую порцию?
– Конечно, – сказала Саманта, возвращаясь к кровати и забирая чашку из его руки с большим приложением силы чем, это было необходимо.
Она не успела дойти даже до лестничной площадки, когда колокольчик снова зазвонил. Она остановилась, про себя сосчитала до десяти, и вернулась той же дорогой. Она просунула голову в дверь его спальни.
– Вы звонили?
Габриэль опустил колокольчик.
