Джо-Энн Пауэр - Ангел страсти
— Ха! Чего нам бояться смерти? Жизнь приносит только мучения.
Она выдернула руку и скрылась в кустах, громко сетуя на свои невзгоды.
Николас спешился и помог Анжеле спуститься на землю.
— Я отошлю Нелл в кухню, мне не хотелось бы видеть ее вашей личной горничной.
Она тепло улыбнулась.
— Благодарю. Я не обладала достаточной властью и не могла отдать такой приказ. Камердинер Кретьена этого бы не допустил. Он использовал ее, шпионя за мной, — Анжела помрачнела и прикусила губу.
Ей хотелось знать, что известно Нелл о ее отношениях с Кретьеном. Эта женщина весьма часто появлялась в спальне, когда Анжела оставалась с мужем наедине. Если она знала правду, то это стало, наверняка, лишним поводом не распространять небылицы о супружеской активности нового мужа графини. Если Нелл будет нечего сказать, то все поверят в реальность теперешнего брака Анжелы.
Нечего сказать.
Так ли это?
Конечно, при всей неопытности Анжелы в отношениях между мужчиной и женщиной, ее ощущения, когда этот человек смотрел на нее, касался ее… или целовал ее, как сегодня утром у дверей часовни… показались ей чрезвычайно волнующими. Но потом Анжела испытывала разочарование…
Она привязала лошадь к дереву.
С самого утра все, кроме глуховатого и солидного отца Самюэля, могли бы присягнуть на Библии — она действительно принадлежит Николасу Форестеру. Леди Анжела Форестер. Ему и все же не ему. По иронии судьбы, ложь оказалась правдой.
Отец Самюэль провел церемонию бракосочетания очень правдоподобно. Они стояли перед дверью часовни, ветер свистел немилосердно, сквозь тучи проглядывали лучи холодного, почти зимнего солнца. Самюэль спросил своим громоподобным басом, есть ли какие-либо препятствия к браку или возражения. Никто не протестовал. Затем монах спросил, какое приданое предлагают жених и невеста. Тогда Николас произнес слова, очень удивившие Анжелу.
— Даю ей право унаследовать все, чем я владею в этом мире, без всяких оговорок или ограничений. Также все права на доход, полученный от моих трудов, в Англии или других странах.
Улыбнувшись немому вопросу в ее изумрудных глазах, он надел ей на безымянный палец золотой перстень с жемчугом, привезенный Питером на заре, когда тот вернулся с отцом Самюэлем.
Вспоминая клятвы, которыми они обменивались в часовне, Анжела подумала, что церемония оказалась очень правдивой, она сама не смогла бы определить момент наигранности, делавший их брак поддельным. Никто из присутствовавших не воспринял происходящее иначе, чем истинную правду.
Ибо, если у кого-то и возникли какие-либо сомнения в конце торжественной мессы, поцелуй, которым обменялись Анжела и Николас, их тотчас же развеял. Должно быть, он все продумал заранее и постарался придать обычной церемонии оттенок незаурядности, проявив страстные чувства к невесте.
Как и полагалось падшему ангелу, чье имя он носил, Николас воспользовался данным ей лживым обещанием не покидать ее никогда и очень убедительно продемонстрировал неистовую страсть к невесте. Он заключил Анжелу в объятия, нежно охватив ладонями ее голову и запечатлев на губах невесты долгий поцелуй.
— Поцелуйте же меня, — потребовал он сдавленным шепотом. — Поцелуйте, как подобает любящей невесте.
В этот момент он научил ее тому, чего она раньше не знала — как мужчина может жадно и сладко пить губы женщины, прижимая ее к себе за талию одной рукой и придерживая другой ее голову, стремясь крепче прижать ее лицо. Как он может шептать что-то, слышное только ей, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Как может замереть сердце, когда, оторвав губы, он посмотрит долгим взглядом ей в глаза.
Анжела прижала пальцы к губам, стараясь не застонать от восторга, вспоминая, как ощутила тепло и мягкость его кожи на своем лице.
Как ему удалось это сделать?
Повторится ли когда-нибудь тот сладостный момент?
Ответа не было.
Ее пронзила дрожь.
Вдруг она вспомнила, что раньше вызывало в ней подобную дрожь. Страх перед мужчинами. Другими мужчинами.
Страх перед теми, кто желал пользоваться ею как средством для достижения собственных корыстных целей, обижать и унижать ее.
Сейчас наряду со страхом иное чувство наполняло ее. Этот человек, ее супруг, не похож на тех других.
— Анжела! — Николас подошел к ней и обнял за плечи. Он долго смотрел на нее, ее рука лежала на его запястье, и сквозь прозрачную перчатку просвечивал перстень с ониксом и жемчужинами, подтверждавший, что она принадлежит ему. Николас наблюдал за выражением ее лица.
— Почему вы печальны? Вы сомневаетесь? Не смейте.
— Нет, я подумала… возможно… ведь у вас есть сомнения. Последние несколько часов вы как-то отдалились от меня.
Он отрицательно покачал головой.
— Тогда что беспокоит вас? Я сделала что-то не так?
— Ничего, — ответил он резко, затем попытался успокоить ее: — Почти вся моя жизнь прошла в тяжелой борьбе, миледи. Я забыл манеры, отличающие рыцаря от мужлана. Отец Самюэль может рассказать о годах, проведенных со мной. Ибн Саид — о более чем двенадцати других.
Ибн Саид, маленький странный друг Дьявола. Этот стоический человек либо молчал, либо говорил очень мало, он появился вместе с монахом и поначалу поверг ее в недоумение относительно отряда Дьявола. Ростом он оказался ей по плечо, внешность его превосходила описания экзотического жителя Востока. Седые, как лунь, волосы покрывал алый тюрбан. Шелковый халат, повязанный кушаком, и широченные шаровары дополняли картину. Грудь грела меховая безрукавка, похожая на жилет его вождя и повелителя. Он казался полной противоположностью Дьяволу — сухонький и темный, как старый высохший кожаный ремень. Его слезящиеся глаза напоминали черные озера, обволакивавшие ее, затягивавшие в свою глубину, они словно хотели лишить ее тайной силы. Поймав на себе ее взгляд, он почтительно поклонился, словно согнулся пополам, и Анжела поняла — он заметил ее слабое место, о котором никогда не обмолвится, если не заставит настоятельная необходимость.
— Достопочтенная леди, — произнес он со своим диковинным акцентом, включавшим множество шипящих звуков и потому звучавшем непривычно, — я прибыл сюда, стремясь исполнить вашу волю, волю Дьявола и Аллаха.
От удивления она смогла ответить лишь легким кивком. У ее Дьявола среди товарищей есть неверные?! Об этом ей не приходилось слышать.
Опасаясь перейти границы дозволенного в их отношениях, Анжела осторожно поинтересовалась:
— А что может поведать Ибн Саид о Дьяволе, моем теперешнем муже?
— Мы вместе уже очень давно, с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать лет. Он много для меня сделал, и я дорожу им. Он стал мне советником, учителем и мудрым отцом. Это осколок моего нелегкого прошлого, как и Самюэль, и двенадцать других, примкнувших к моему отряду. Ибн Саид — благословенный товарищ во всех моих мытарствах, он делил со мной неудачи и надежды, днем и ночью. Каждый из моих людей знает обо мне все, так как вместе мы сражаемся с Иоанном и всеми силами зла. Ибну знакома эта борьба. Однажды он подошел ко мне, я сидел взаперти в душной клетке султана… Мы с Ибном побывали в плену, видите ли.
![Аллэин Флаер - Веревки и цепи. Часть первая - Веревки. [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
