Кэтрин Коултер - Графиня
Внезапно за спиной раздался оглушительный лай Джорджа. Должно быть, он увидел Джона, узнал и вырвался из рук моей дорогой мисс Крислок. Я и не подозревала, что у него такое острое зрение.
Джордж, по обыкновению бешено вращая хвостиком, с тявканьем налетел на Джона. Тот, смеясь, встал на колени и прижал моего любимца к себе. Джордж явно вознамерился облизать физиономию Джона, и того это отчего-то забавляло. Он безуспешно попытался увернуться от вездесущего, ужасно мокрого языка.
— Что происходят, Джон? — медленно выговорил Лоренс. — Ты знаешь эту собаку?
При звуках его голоса Джон поднял голову и сжал губы. Он сунул Джорджа под мышку, не прекращая чесать его за ухом и теребить хохолок.
— Да, — кивнул он, не шевелясь, — ее зовут Джордж. Мы как-то встречались в Гайд-парке. Он был со своей хозяйкой. Но мы так и не познакомились.
Лоренс повернулся ко мне:
— Надеюсь, это не тот Джон, о котором вы говорили?
Неужели он помнит? Мне все еще не верилось, что такие встречи возможны, хотя доказательство было прямо перед глазами. Вот он, улыбчивый незнакомец, ласкает ошалевшего от счастья Джорджа.
— Именно тот. Я еще упоминала о том, что он настоящий волшебник во всем, что касается животных. Как видите, он похитил привязанность Джорджа.
— Что же, — решил Лоренс, — это облегчает дело. Майор Джон Линдхерст, мой племянник и наследник. Джон, это Андреа Джеймсон Линдхерст, моя жена, графиня Девбридж. Она упоминала, что знает тебя, правда, только по имени.
Джон продолжал гладить Джорджа. Пес в полном экстазе закатил глаза и еще теснее прижался головой к пальцам Джона.
— И я ее знаю, дядя. Она — кузина Питера Уилтона. Однако я удивлен тем, что она помнит меня и даже рассказала о нашей встрече вам.
Честно говоря, я разделяла его чувства. Все равно он слишком высок, даже на расстоянии в двадцать футов!
— Все действительно так и было — граф заговорил о своем племяннике по имени Джон. Я подумала, что это совпадение.
По его лицу было невозможно прочесть что-либо. Наконец он вымолвил, легонько потянув Джорджа за ухо:
— Питер присутствовал на венчании? Как его здоровье?
— Благодарю, с ним все в порядке. Он приезжал в Лондон всего на несколько дней и был вынужден вернуться в Париж.
В конце концов какое ему дело, был Питер на свадьбе или нет! Но откладывать больше нельзя. Раз уж так получилось, лучше раз и навсегда покончить с ужасной неопределенностью.
Я растянула губы в фальшивой сияющей улыбке:
— Счастлива с вами познакомиться, Джон. Какая радость, что мы теперь родственники! Ведь отныне все симпатии моей собаки принадлежат вам. Джордж, да имей же хоть немного достоинства! Прекрати лизать его пальцы.
Джон, к моей тихой радости, рассмеялся и опустил Джорджа на пол, но тот и с места не сдвинулся. Остался сидеть у ног Джона, повиливая хвостом и высунув язык. Олицетворение преданности!
— Джордж, — снова позвала я, — довольно! Немедленно ко мне, твое место тут! Я твоя хозяйка, единственное существо в мире, на которое ты вправе рассчитывать во всем, что касается обеда. Не желаешь же ты голодать?!
Джордж заскулил и, секунд десять пометавшись в нерешительности, потрусил ко мне.
После этой сцены всякая неловкость улетучилась, и остальным уже было не до условностей.
— Дорогая, это Томас и его жена Амелия, — представил Лоренс, едва я подняла Джорджа с пола. Я подошла к ним и протянула руку:
— Как поживаете? Ваш дядя много о вас рассказывал. Рада познакомиться.
Томас галантно поцеловал мои пальцы, а Амелия слегка коснулась ладони.
— Для нас ваша свадьба оказалась совершеннейшей неожиданностью, мадам, — уведомила она. Красиво изогнутые черные брови изумленно взлетели не менее чем на целый дюйм.
«Мадам?!»
Я нацепила на физиономию подобающую случаю учтивую улыбку. Амелия была на добрых шесть дюймов выше и взирала на меня сверху вниз, надменно прищурившись. Мой голос так и сочился елеем, что вызвало бы подозрение у любого, самого наивного человека.
— Зовите меня Энди. Даже Лоренс уже успел привыкнуть. Это гораздо проще, не находите?
— Абсолютно с вами согласна.
— Почему же наша свадьба стала сюрпризом? — допытывалась я, искоса поглядывая ни мужа.
— Мы понятия не имели, что дядя Лоренс женится, пока вчера не прибыл посыльный с письмом, — пояснил Томас. — Кроме того, мы представляли вас пожилой дамой, рассчитывая обрести в вашем лице вторую мать, и не предполагали, что вы так молоды и прекрасны.
— Полагаю, у меня еще будет время превратиться в пожилую даму и воспылать материнскими чувствами, Томас.
— Что?! Вы уже ждете ребенка? — тихо и злобно прошипел Джон и, оттолкнувшись от каминной полки, шагнул к нам.
Мой язык примерз к гортани.
— Нет, Джон, — спокойно вмешался Лоренс, завладев моей рукой, — она хочет сказать, что когда-нибудь привыкнет к вам и станет считать родственниками.
Я ничего не ответила, предоставив членам моей новой семьи возможность изучить меня. Интересно, что они видят перед собой, кроме миниатюрной девушки с вьющимися рыжевато-каштановыми волосами? Я не уродина, но вряд ли могу претендовать на звание красавицы. Конечно, у меня приятные голубые глаза — воплощение лета, как говорил дедушка, — но эта троица слишком далеко, чтобы восхититься ими. Кстати, почему Лоренс словом не обмолвился, что женится на мне? И что здесь происходит?
— Дорогая, — спросил Лоренс у Амелии, — Брантли не сообщил, когда подадут ужин? У Энди прекрасный аппетит. Насколько я помню, ее желудок стал роптать еще в десяти милях от Девбриджа.
В желудке у меня действительно урчало, но не слишком громко. Я одарила мужа солнечной улыбкой:
— Возможно, пара запеченных фазанов, только с корочкой, вполне удовлетворят меня.
Он чуть коснулся моей щеки, ласкающе провел пальцами до подбородка, и я оцепенела. Он, конечно, почувствовал, как я съежилась, хотя на самом деле я не дернулась, не отстранилась, нет, ничего подобного. Но поняла, что он все замечает. Его улыбка, однако, ничуть не померкла.
— Сейчас позвоню Брантли и позабочусь о фазанах.
— Спасибо, Лоренс.
Он ничего такого не имел в виду. Просто демонстрировал симпатию. Пора привыкнуть к такого рода проявлению мужских эмоций. Все это ничего не значит. Он всего лишь хорошо ко мне относится.
Амелия опустилась на резное кресло прошлого века из красного дерева с витыми подлокотниками и расправила шелковую темно-синюю юбку. Вероятно, она старше меня лет на пять, не больше. И прелестна, особенно волосы, черные, как сны грешника, как говаривал дед, стянутые в узел на макушке, откуда выбиваются кокетливые локоны.
