Кристина Додд - Древнее проклятие (Грешный и влюбленный)
Леди Адела и леди Эмми вскочили с такой готовностью, что их послушание показалось Силван подозрительным. Джеймс как будто замешкался, но Гарт твердо сказал:
— Идем, Джеймс.
Джеймс насупился, и на какой-то миг его всегда приветливое лицо стало мрачным и угрюмым. Но он тут же взял себя в руки и, покорно махнув рукой, последовал в дом вслед за матерью.
Гарт задержался на мгновение в дверях, чтобы пообещать:
— Помощь вы получите, не сомневайтесь.
Затем он скользнул в дом, замыкая череду уходящих и оставляя Силван в недоумении: что же все-таки они от нее скрывают? На вид Ранд цел и невредим, руки-ноги на месте, позвоночник не сломан. Но что-то же загнало его в инвалидную коляску. Что же стряслось? И когда?
— Мисс? — Обернувшаяся Силван увидала возле себя давешнюю приветливо улыбавшуюся горничную. — Я принесла вам чай. И к чаю много бисквитов и пирожных. Наш кондитер-итальянец расстарался.
Силван улыбнулась:
— У вас даже итальянский кондитер есть?
Горничная принялась проворно расставлять на узеньком столике все необходимое, подвигая угощение поближе к Силван.
— Ну да, мисс. Разве не здорово?
— Еще как. — Следя благодарным взглядом за ловкими руками горничной, наливавшей чай в чашку, Силван добавила:
— Я рада, что тут нет моего отца. Не то завтра же кондитер-итальянец уже трудился бы на нашей кухне.
Горничная, не скрывая своего интереса, оглядела Силван с ног до головы.
— Так вы, значит, не из простых? Настоящая леди?
— Да нет. — Силван расстелила белоснежную салфетку на коленях. — Я из богатой семьи, это правда. Отец у меня — торговый барон. Я хочу сказать — он до того преуспел в своих коммерческих делах, что смог купить себе и баронство.
— А вы что, поругались с ним? Чего это ради нанялись в сиделки?
Столь неприкрытое любопытство изумило Силван, и она стала разглядывать горничную так же откровенно, как та изучала ее. Перед нею стояла высокая стройная женщина лет тридцати пяти, держалась она просто и свободно, но в то же время с достоинством, совсем не так, как чаще всего ведут себя слуги. Да что там, немало утонченнейших леди позавидовали бы осанке и стати этой женщины.
— Вы, должно быть, Бетти, — догадалась Силван.
— Она самая, мисс. Вы от мистера Гарта про меня узнали?
— Только то, что вы тут всеми ими верховодите. И еще, что ваше гостеприимство — выше всяких похвал.
Спрятав ладони под фартук, Бетти заулыбалась. На щеках появились ямочки, легким движением руки она поправила каштановые кудряшки, выбивавшиеся из-под кружевной шапочки, и радостно кивнула.
— Ну, мистер Гарт на похвалы не скупится. Силван отпила глоток чаю, испытывая истинное блаженство.
— А почему вы его так называете? (Гарт — герцог, и потому даже за глаза его следует называть «лорд» или «его милость». В детстве, пока был жив его отец, прислуга могла звать его «мастер Клэрмонт» или «мастер "Малкин».) Теперь Бетти смутилась и даже покраснела.
— Виновата. Я знаю, что так не полагается, но мы годами почти одинаковы, да и росли вместе.
Семейство Малкинов, решила Силван, вполне может быть названо эксцентричным. Домоправительница по-свойски обходится с герцогом, чуть ли не как ровня хозяину; вдовствующая герцогиня бранится со своей невесткой, не стесняясь посторонних, герцог фабрику на своих землях выстроил, и в довершении всего даже свой фамильный призрак есть.
Но как бы то ни было, род у них — старинный, благородный, состояние внушительное, так что известную чудаковатость они позволить себе вправе. У Силван-то подобных смягчающих обстоятельств нет, поэтому если уж суждено ей падать, то вовсе не на заблаговременно подстеленную соломку. Ну и что ж! Она этого не стыдится. И Силван решила ответить на вопрос, который Бетти задала ей в начале разговора:
— Мой отец не хотел, чтобы я шла в сиделки, но его милость пообещал мне такую вещь, устоять перед которой я была не в силах. Его милость заверил меня, что никто не будет оплакивать мою погибшую репутацию, пока я буду находиться под его кровом.
— Вы потеряли ваше доброе имя, мисс?
— Не подумайте, что я хвастаюсь, — Силван доверительно тронула Бетти за рукав, — но я — в числе тех женщин, о которых по всей Англии идет самая громкая и самая дурная слава.
Глаза у Бетти совсем округлились, она бросила быстрый взгляд на Силван, а потом вдруг рассмеялась:
— Да неужто, мисс?
Хоть это было совсем уж глупо, но Силван почему-то задело недоверие экономки.
— Думаете, я вас обманываю?
— Да вы не обижайтесь, мисс. — Бетти вытерла ладони о фартук. — Просто мне кажется, вы на себя наговариваете. Тут столько перебывало в Клэрмонт-корте всяких благородных, что я уж выучилась различать между утраченной репутацией и испорченной душой. — Бетти подвинула блюдо с бисквитами поближе к локтю Силван. — В вас, знаете, тонкость чувствуется особая. А у тех, хоть они вроде бы и высокой пробы, такое заметно нечасто.
— Как бы то ни было, но доброе имя свое Я потеряла. На приемы и вечеринки, особенно если публика претендует на хороший тон, меня не зовут. Так что в свете я не бываю. А если вдруг какой-нибудь мужчина мною и заинтересуется, значит, надеется на легкую победу, хочет на мне свои силы испытать.
Бетти соорудила внушительную стопку из тоненьких ломтиков кекса с изюмом и, добавив на ту же фарфоровую тарелочку еще и несколько бисквитов, придвинула все это прямо под руку Силван.
— Так вот отчего батюшка ваш сокрушается! Из-за вашего доброго имени, да, мисс?
— Он оплакивает мою репутацию очень горько и очень часто. И очень громко, я бы сказала. У него, правда, все так делается. — Выбрав миндальное печенье, Силван попробовала его и дала понять, что оно ей очень по вкусу. — А что вы знаете о ранении лорда Ранда?
Силван рассчитывала, что ей удастся как бы невзначай, по ходу разговора, вставить этот вопрос, и не ответить на него никак уж будет нельзя. Однако, хотя выражение лица Бетти ничуть не изменилось, Силван почувствовала, что между ними выросла стена.
— Да не ходит он.
Может, эти Малкины и чудаковаты, но прислуга у них верная, ничего не скажешь.
— Но с креслом коляской он справляется, — добавила Бетти, показывая на дальний край лужайки.
Силван посмотрела туда и увидала Ранда, пытающегося выехать на дорожку. Слава Богу! Ладонь ее вдруг дрогнула, и на расстеленную салфетку упало несколько капель чаю.
Бетти похлопала ее по плечу и позвала:
— Джаспер!
Джаспер возник незамедлительно, и Силван поняла, что он дожидался где-то поблизости, пока его кликнут. Она с упреком посмотрела на Бетти, та все поняла и прошептала:
— Не беспокоитесь, он наш разговор не слыхал, правда, мисс. — Потом уже громче сказала:
