Ульяна Соболева - Катерина. Из ада в рай, из рая в ад
Князь растерялся. Видимо, об этом он не подумал.
— У меня есть моя фляга, и если вы соизволите из нее отпить, почту за честь.
— С удовольствием.
Он протянул ей изящную золоченую флягу, предварительно откупорив крышку. От него пахло дорогим одеколоном, и девушка почувствовала, как ее начинает раздражать вся эта напыщенность.
Катя отпила, намеренно пролив немного, и воде тонкой струйкой стекла с ее чувственных губ по подбородку и, прокатившись по шее, пропала в приоткрытой ложбинке между грудей. Она видела, как Григорий жадно проследил за этой каплей и судорожно сглотнул слюну. Ей нужно приручить этого самодовольного негодяя, чтобы он исполнил все, что она пожелает, а у нее уже было несколько требований к нему.
— Ах, у меня и платка нет! Увы, в тюрьмах платки не выдают.
Он суетливо закопошился и тут же протянул ей батистовый платочек, расшитый кружевами. Девушка промокнула губы и вытерла мокрую дорожку на груди. Вернула платок жениху.
— Отец был прав — вы так красивы, что слепит глаза. И я почти влюбился в вас!
— Вот и чудесно, потому что у меня есть к вам несколько просьб, которые может исполнить только влюбленный мужчина.
— Все, что угодно моей прекрасной невесте. Я готов на все ради вас!
Чем больше князь смотрел на нее, тем больше с его лица исчезало дурацкое самовлюбленное выражение, его глаза горели восхищением.
Она очаровательно улыбнулась ему.
— А помните, каким вредным и отвратительным мальчишкой вы были?
— Ну, и вы не были сахаром… Так о чем вы хотели попросить?
— Во-первых, мне хотелось бы, что бы Марта и Савелий, — это мои слуги, были при мне.
— Да и пожалуйста, берите, кого пожелаете! Какое мне дело до слуг? — Он пренебрежительно пожал плечами.
— Я только хочу внести некоторую ясность: Марта и Савелий не просто слуги, они мне как родные. Марта заменила мне мать, а Савелий — отца, которого вечно не было дома.
Девушка заметила, как при слове «отец» Григорий ухмыльнулся уголком рта. Кате стало не по себе — что ж, он знает и это… Ну и пусть! Ничего, все равно она носит имя князя Арбенина, и никто не отнимет у нее этого права!
— Делайте, что хотите, Екатерина Павловна. Мне все равно, кто будет вашей домоправительницей, и кто будет управлять вашим хозяйством — все по вашему усмотрению. Вы могли меня об этом даже не просить, ведь скоро вы станете хозяйкой в моем доме, и вам так или иначе придется раздавать подобные распоряжения.
— Что ж, спасибо… А теперь дальше. Я подумала и решила, что не буду переписывать на вас свои земли. Не перебивайте меня и дослушайте. Я отдам их в ваше полное распоряжение вместе с доходами с помощью доверенности.
— Перейдем дальше, так как этот вопрос решит только мой отец. Хотя я вас плохо понимаю — ведь с момента, как мы вступим в брак, все наше имущество будет общим.
— Возможно, вы правы. Я поговорю об этом с вашим отцом. И еще… Если вы помните, одним из моих письменных условий, которые мы подписали с вашим отцом, было то, что мы с вами заключаем сугубо фиктивные отношения, и я не должна буду выполнять супружеские обязанности.
При этих ее словах он откинулся на подушки и помрачнел.
— Поистине глупый пункт! Я достаточно молод, моя дорогая, и так скоро умирать не собираюсь. Вы хотите сказать, что готовы всю жизнь отказываться от близости со мной и остаться старой бездетной девой? Только из-за вашей обиды и гордости?..
— Это мое условие и главное — ваш отец с этим согласился! — Кате на миг стало не по себе от его недоброго взгляда.
— К черту моего отца с его дурацкими затеями! А как же я? Мне нужны наследники.
— Я не последняя женщина на земле. — Девушка улыбнулась, но при взгляде на искаженное злобой лицо жениха улыбка тут же застыла у нее на губах.
— Но незаконные дети не могут наследовать имущество, или вы этого не знаете?
— Если дать ребенку свое имя, то и проблем не будет! — возразила Катя.
— Вижу, вы очень хорошо осведомлены в этом вопросе.
Он намеренно уколол ее — она задела его слишком сильно.
— Вам понравиться, что ваш муж будет бегать на сторону и иметь там детей?..
— Почему бы и нет? Ведь нас с вами не связывают нежные чувства, и я не собираюсь ревновать вас.
Похоже, она вывела его из себя — Григорий подался вперед, его глаза полыхнули яростью.
— Что ж, пусть будет так… Но я хочу предупредить, чтоб вы знали — я не потерплю от вас измен и не стану рогатым мужем на потеху окружающим. Вам придется умереть, так и не познав плотской любви. Если не я, то и никто другой! Ведь вы девственница? Не думаю, что в тюрьме у вас мог быть любовник… Если вы хотя бы посмотрите на другого, я задушу вас собственными руками!! Надеюсь, распутство не передается по наследству?
Катя без страха посмотрела ему в глаза — красивый, сильный мужчина, мечта любой женщины, но он был не нужен ей, безразличен со всей своей глупой ревностью и вздорным характером; она любила другого. Так сильно, так отчаянно, насколько можно полюбить впервые — у Григория просто не было шансов. Но, тем не менее, ей нужно было заставить его любить себя, заставить быть покорным для того, чтобы она могла достичь своих целей. Но что-то она начала сомневаться в своих силах, и Григорий уже не казался ей покладистым и глупым красавчиком. Он таил в себе явную опасность, буйный нрав и жестокость. Нужно как-то подсластить пилюлю…
— Что ж, может быть, когда-нибудь я смогу стать вам настоящей женой. Ведь женщину нужно добиваться! Кому, как не вам, знать об этом, ведь вы наверняка разбили множество женских сердец. Может, вам удастся разбить и мое? — Катя откинулась на подушки, платье чуть скользнуло вниз, и его вырез тут же отвлек внимание князя.
— Ей Богу, вы самая соблазнительная и самая строптивая девственница из всех, что я знал.
Напряжение спало, и они оба улыбнулись, — Катя натянуто, а он самоуверенно.
— Мы приехали, — сказал Потоцкий и посмотрел в окошко.
А когда карета становилась, помог девушке выйти и галантно подставил ей свой локоть. Такой красоты графиня отродясь не видела. Над чистой гладью озера возвышался большой особняк с рельефными белоснежными колоннами и барельефами. Окна поражали своей величиной. От главного входа и до самого озера была выложена дорожка из мрамора, по обеим сторонам которой возвышались прекрасные статуи с изображением греческих богов и богинь. Все это великолепие окружал роскошный сад с плодовыми деревьями. Сами статуи утопали в диких розах, и их аромат наполнял воздух.
— Какая красота! — воскликнула девушка, присев, чтобы понюхать цветы. Как же давно она этого не делала! Иногда из маленького окошка своей кельи она видела желтоголовые одуванчики, которые со временем превращались в белые пушинки и разлетались по ветру, нагоняя на нее тоску.
