Черил Холт - Цвет страсти – алый
Наступило неловкое молчание, и наконец Уинчестер произнес:
– Я помню.
– Тогда это значило очень многое для меня. Я никогда не забывала об этом случае.
Какую одинокую жизнь, должно быть, вела эта девочка! Пьяница отец. Его приятели – люди, подобные Уинчестеру. Среди них Уинчестер оказался единственным добрым человеком. Эмили не могла вообразить, что пережила Маргарет.
Уинчестер был потрясен этой историей и смущен тем, что девочка была такого высокого мнения о нем.
– Господи, тебе тогда, должно быть, было три-четыре года.
– Как я и сказала, это было давным-давно. – Она подавила желание зевнуть и посмотрела на Эмили. – Я очень устала. Вас не огорчит, что я сразу пойду в мою комнату?
– Нет, дорогая. – У Эмили едва достало выдержки, чтобы не подойти к девочке и не обнять ее. – Сейчас я провожу тебя.
– Пожалуйста, не беспокойтесь. Меня проводят слуги. – Она поднялась на несколько ступеней, затем остановилась. – Не волнуйтесь по поводу Памелы. Она, может быть, тщеславна и любит командовать, но я буду держать ее в узде. Обещаю, мы не доставим вам много хлопот.
– Я знаю, что ты – не доставишь, – согласился Уинчестер и ободряюще кивнул Маргарет.
Девочка поднялась наверх и исчезла, ее сопровождала вереница слуг, неся сундуки и коробки. Когда она скрылась из виду, Эмили почувствовала, что дрожит.
Господи! Как все это ужасно! Как она позволила Уинчестеру втянуть себя в эту историю? Она представляла себе милых, приветливых девочек, приятные послеобеденные прогулки, научные обсуждения в классной комнате. Никаких травм, никакого беспокойства. И уж конечно, она не ожидала увидеть соблазнительную, чрезмерно развитую девочку-подростка и страдающего ребенка, отчаянно нуждающегося в материнской заботе.
– Мне потребуются каждодневные отчеты, – заявил Уинчестер. – Во всяком случае, на первых порах.
– Разумеется.
Он смотрел на лестницу, хмурясь, словно собираясь произнести глубокое замечание, но все, что он изрек, было:
– Мне нужно выпить. И чего-нибудь покрепче.
Он пересек холл и исчез, оставив Эмили складывать мозаику из моментов сложного, беспокойного прибытия сестер Мартин.
Глава 5
– Вы опоздали на два часа, Эмили.
– Я знаю и приношу свои извинения.
– Вы знаете, извиняетесь и полагаете, что все улажено?
Майкл потягивал виски, и это был не первый бокал, которым он наслаждался. Он чувствовал себя рассерженным сильнее, чем следовало. В конце концов, он действительно нанял ее заботиться о девочках, а не быть его личной служанкой, и она отнеслась к своим обязанностям со всей серьезностью, поэтому он редко видел ее. Но ему было крайне неприятно, что его игнорируют, и он не собирался занимать второе место просто потому, что у нее были более важные обязанности.
– Я попросил вас прийти ко мне в девять часов, – проворчал он.
– Понимаю.
У нее под глазами лежали темные крути – свидетельство того, что она устала. Минувший день выдался крайне утомительным, у нее было много дел, и ему следовало бы отпустить ее спать, но, похоже, он был настроен помучить ее.
– Сейчас почти одиннадцать, – напомнил граф.
Он испытывал ее терпение, но девушка удержалась от того, чтобы огрызнуться в ответ.
– Как я понимаю, вы не часто контактируете с детьми, но мне кажется, я снова должна объяснить, что под вашей крышей живут две несовершеннолетние девочки.
Эмили была все время занята, постоянно заботясь о сестрах, и Майкл был раздражен ее старательностью.
– И их присутствие заставляет вас пренебрегать моими прямыми инструкциями, потому что…
– …они оказались в непривычной обстановке, – договорила она, словно перед ней был слабоумный.
– Вы полагаете? – возразил он. – У них было почти три недели, чтобы привыкнуть.
– Это очень короткий срок, принимая во внимание, сколько они пережили. Сегодня потребовалось много сил и времени, чтобы уложить их в постель. Памела желала узнать, когда сможет отправиться покорять город. – Она нахмурилась. – Вы должны были предупредить меня относительно ее характера.
– Я не имел ни малейшего представления о том, что она собой представляет.
– Нет, имели и нарочно скрыли это от меня.
– Вас так забавно сердить.
– Лорд Уинчестер… – начала девушка, но он тут же прервал ее:
– Майкл.
– Что?
– Когда мы наедине, называйте меня Майклом. – Он повторял ей это каждый вечер, но она отказывалась идти на сближение.
– Ни за что на свете, – как обычно резко ответила она.
Ему крайне надоела ее независимость. Он не любил самостоятельных женщин и считал неподобающим, когда кто-то из них демонстрировал свою самодостаточность. Каждая его знакомая женщина с несомненным восторгом позволяла ему руководить ею и контролировать ее. Даже Аманда, с ее доминирующим темпераментом, прекрасно понимала, кто был хозяином.
Эмили Барнетт не имела об этом ни малейшего представления.
– Подойдите ко мне, – приказал граф, и – слава Богу! – не прекословя, она пересекла библиотеку и остановилась возле софы, где он расположился, потягивая виски и размышляя о недавних переменах в своей жизни.
Как раздраженно указал Алекс, они не могли теперь вести свою холостяцкую жизнь, что означало: никаких шумных вечеринок, никаких плотских развлечений. Его убежище преобразилось, словно в доме поселились монашки.
– Вы пьяны, милорд?
– Вовсе не так, как мне бы того хотелось.
– Вы не должны напиваться. Что, если вы понадобитесь? Если девочки заболеют или с ними что-то случится? Что тогда?
– С вашей компетентностью, полагаю, все выживут.
– А как по поводу прошлого Маргарет? Пристрастие ее отца к алкоголю оказало чудовищное воздействие на нее, и она боготворит вас как спасителя. Вы же не собираетесь разрушить ее преставление о вас, представ перед нею с тем же недостатком, что и отец?
Его страшно разозлило это замечание. Он коротал время, размышляя над путем, на который ступил, но не собирался показывать ей, как был раздосадован. Эмили была очень чуткой к его недостаткам и провинностям, и она может вообразить, что оказывает благотворное влияние на его характер.
По мнению Майкла, не было ничего более раздражающего, чем женские попытки избавить мужчин от их несовершенств, и если у Эмили возникнет хоть малейшее подозрение, что она оказывает положительное влияние на него, от нее не будет житья.
– Эмили, несмотря на то что вы находите мои привычки отвратительными, не ваше дело судить меня, – пожурил граф девушку.
Она поняла, что преступила черту.
– Вы правы. Приношу свои извинения. – Похоже, она была источником самого искреннего раскаяния!
