Филиппа Грегори - Королевская шутиха
Осторожность была у нас в крови, и, даже ссорясь, мы не повышали голоса. Мы всегда помнили, что у теней, стен и ограды есть уши.
— Не оскорбляй дар, называя его болезнью, — добавил он. — Мы — избранные, и нам завещано хранить нашу веру.
Если бы разговор касался чего-то другого, я бы стала спорить просто из чувства противоречия. Но слова Дэниела затронули во мне глубинный пласт. Я любила свою мать и не могла отринуть ее веру.
— Согласна, — сказала я. — Это не болезнь. Но от этого гибнут, как от поветрия. Сначала погибла моя бабушка, потом тетка, а за нею и мать. И ты предлагаешь мне продолжение жизни, полной страхов. Нас впору называть не избранными, а проклятыми.
— Если не хочешь выходить за меня, выйди за христианина и делай вид, будто это и есть твоя истинная вера. Никто из наших тебя не выдаст. Я не стану принуждать тебя к браку со мной. Можешь отрицать веру, за которую погибли твои мать и бабушка. Достаточно одного твоего слова, и я скажу твоему отцу, что хочу освободиться от помолвки.
Я колебалась. При всей своей безрассудной смелости я не решалась заявить отцу, что намерена разрушить его замыслы. Я не могла сказать старухам, которые устраивали помолвку, думая лишь о моей безопасности и будущем Дэниела, что замужество меня не привлекает. Я хотела невозможного: оставаться свободной и не быть отвергнутой еврейской общиной.
— Не знаю, — сказала я, прибегая к женской хитрости. — Я не готова сказать… В общем, пока не знаю.
— Тогда слушай тех, кто знает, — сурово ответил Дэниел, усмотревший в этом способ обуздать меня. — Ты же не можешь воевать со всеми. Нужно выбрать свою принадлежность к какому-то кругу и на этом успокоиться.
— Для меня это слишком высокая плата, — прошептала я. — Тебе, как и всякому мужчине, понравится такая жизнь. В доме все крутится вокруг тебя. Дети ловят отцовское слово. Ты сидишь во главе стола и произносишь молитвы. А для меня стать женой — значит потерять все возможности. Не стать той, кем я могла бы стать, и не сделать того, что могла бы сделать. Мне будет оставлена роль твоей служанки. В лучшем случае — твоей помощницы.
— Дело тут не в твоей национальности, а в том, кем ты родилась, — спокойно возразил Дэниел. — Выйдешь ли ты за еврея или за христианина — в любом случае ты станешь служанкой своего мужа. А кем еще может быть женщина? Неужели ты начнешь отрицать не только свою религию, но и свой пол?
Я молчала.
— Ты — вероломная женщина, — медленно выговаривая слова, сказал Дэниел. — Ты способна предать саму себя.
— Ты говоришь ужасные вещи.
— Зато правдивые, — заметил он. — Смотри, что получается. Ты — еврейка, молодая женщина, помолвленная со мной, и все это ты отрицаешь. Ты кому служишь при дворе? Королю? Семейству Дадли? А им ты верна?
Я вспомнила, как меня сделали шутихой, вассалом семейства Дадли и их шпионкой.
— Я просто хочу быть свободной, — сказала я. — Я не хочу быть ни женой, ни служанкой, ни шутихой.
— И при этом носить шутовскую ливрею?
Мой отец смотрел в нашу сторону. Должно быть, он догадывался, что наш разговор вышел за пределы обычной болтовни, сопровождающей ухаживание.
— Так как? Сказать нашим, что мы с тобой не достигли согласия и потому я прошу тебя освободить меня от принесенного обещания? — с заметным волнением спросил Дэниел.
Мне хотелось сказать «да», но спокойствие, с каким он стоял, молча и терпеливо ожидая моего ответа, заставило меня повнимательнее приглядеться к Дэниелу Карпентеру. Зимние сумерки торопились смениться вечерней тьмой, и в этом скупом, быстро ускользающем свете я вдруг увидела, каким станет Дэниел через несколько лет. Я увидела обаятельного молодого мужчину со смуглым, подвижным лицом, такими же подвижными, внимательными глазами, чувственным ртом, сильным прямым носом (у меня был такой же) и с густыми черными волосами, похожими на мои. Из умного юноши он превратится в умного мужчину. Он видел меня насквозь. Он умел разбивать мои доводы, ударяя в самую суть моих противоречий. Дэниел мог бы сейчас повернуться и просто уйти. Однако он ждал. Он давал мне шанс. Из него получится великодушный муж, основным качеством которого будет доброта.
— Дай мне время прийти в себя, — заскулила я. — Сейчас я ничего не могу тебе ответить. Я и так много чего уже сказала. Прости, что наговорила лишнего. И прости, что рассердила тебя.
Но его гнев так же быстро исчез, как и появился. Оказалось, Дэниел отходчив. Это мне в нем тоже понравилось.
— Мне прийти снова? — спросил он.
— Конечно, приходи.
— Так мы остаемся помолвленными?
Я пожала плечами, пытаясь построить ответ так, чтобы не обидеть Дэниела и при этом не сказать ничего определенного.
— Я помолвку не разрывала, — сказала я, найдя самый простой способ вывернуться. — Так что все остается в силе.
Он кивнул.
— Но учти, если передумаешь, сразу предупреди меня. Если я не женюсь на тебе, тогда буду искать себе другую невесту. Через два года мне нужно жениться. На тебе или на другой, только я обязательно должен быть женат.
— У тебя большой выбор невест? — укусила я его, прекрасно зная, что это не так.
— Девушек в Лондоне хватает. Я ведь могу жениться и не на еврейке.
— Посмотрим, как старшие тебе это позволят! — воскликнула я. — Тебя заставят жениться на еврейке, и тут ничего не поделаешь. Если не найдешь невесту в Англии, тебе пришлют какую-нибудь толстую еврейку из Парижа или из Турции. Я слышала, у тамошних евреев кожа совсем смуглая, похожая на глину.
— Я постараюсь быть хорошим мужем даже толстой парижанке или девушке из Турции, — с достоинством ответил Дэниел. — Для меня гораздо важнее любить и лелеять жену, которую даст мне Господь, чем бегать за какой-нибудь глупой девчонкой, которая сама не знает, что ей нужно.
— Это ты обо мне? — сердито спросила я.
Я думала, он снова покраснеет, однако щеки Дэниела не изменили своего цвета. Он посмотрел мне прямо в глаза. Должна признаться, я не выдержала его взгляда.
— Да, я считаю тебя глупой девчонкой. Разве не глупость отворачиваться от любви и защиты того, кто был бы тебе хорошим мужем? И на что ты меняешь жизнь достойной жены? На придворные обманы?
Я не успела ответить. Отец подошел и положил руку на плечо Дэниела, давая понять, что наше свидание окончилось.
— Ну, вот вы и познакомились, — обрадованно сказал он. — И как тебе твоя будущая жена?
Я думала, Дэниел начнет жаловаться на меня. Большинство парней ни за что не простили бы уязвленного самолюбия. Однако Дэниел лишь печально улыбнулся.
— Правильнее сказать, мы начали знакомиться, — сказал он. — От вежливых общих фраз очень быстро перешли к разногласиям. Правда, Ханна?
