Лариса Шкатула - Вдова живого мужа
— Нет, пусть остается здесь, — задумчиво ответил великий маг. — Распорядись, чтобы из мастерской прислали Рогнеду — она позаботится.
Подметив обеспокоенный взгляд юноши — пострадавшая не подавала признаков жизни, — маг терпеливо повторил:
— Рогнеда все сделает!.. А мы, если не возражаешь, поговорим о событиях минувшего дня!
ГЛАВА 6
Почувствовав, что церемония знакомства несколько затянулась, Николай Николаевич смутился, отвел взгляд и, прошептав: "Простите!" — поспешно отошел.
За столом никто ничего не понял.
— Что это с ним случилось? — обвел товарищей удивленным взглядом Верещагин.
— Наши советские красавицы вызывают у буржуев шок! — смеясь, предположил Петруша.
— Астахов, вернись! — Фирсов кинулся было за другом, но передумал и, пожав плечами, вернулся за столик. — Какой-то он сегодня странный…
"Действительно, странный, — подумала Катерина. — Первый раз увидел, а так разволновался… Постой-постой, да ведь он и не на меня-то смотрел… на крестик!.. Его фамилия — Астахов! Как же это я сразу не сообразила?! Ведь он… дядя Ольги! А я — с их фамильным крестиком! Еще бы ему не разволноваться! Что он обо мне подумал?! И как я ему все объясню?"
Ее бездумный, как выяснилось теперь, поступок — нацепила чужую драгоценность! — поставил Катерину в неловкое положение. Конечно, никто не заставит её объяснять, откуда взялся крестик — могла же она у кого-нибудь его купить! — но разве она сама сможет об этом умолчать?
"Катя! — как бы услышала она голос отца Остапа. — Ты же всегда была честной девочкой!"
— Катюша! — услышала она наяву голос Петруши; тот пытался привлечь её внимание, но она так глубоко задумалась. — А не пойти ли нам потанцевать, пока другие жуют?
— Посмотрите на этого шустрика! Не выйдет! — загомонили остальные врачи. — Уважая задумчивость прекрасной дамы, предполагая, что она устала с дороги, мы сидим и деликатно не беспокоим, а он — тут как тут!.. Выбирайте, Катерина Остаповна, с кем бы вы хотели потанцевать?
— С господином Фирсовым! — выпалила Катерина.
— Со мной? — искренне удивился хирург, которого прежде женщины не баловали вниманием.
— Поторопись! — шутливо толкнул его в плечо Верещагин. — Потом будешь от счастья млеть.
Катерина мысленно пожалела Фирсова — ведь она просто собиралась использовать его в своих целях — и подала свою руку в ответ на неловко поданную его.
— Участники симпозиума остановились в одном отеле, Роман Александрович? — спросила Катерина своего партнера по танцам, стараясь, чтобы её вопрос прозвучал равнодушно, как если бы она старалась занять хоть чем-то возникшую в общении между ними паузу: Фирсов был сейчас занят лишь тем, как бы не наступить Катерине на ногу — сил на разговоры у него уже не осталось…
Он поднял на неё сосредоточенные глаза: неужели в танце ещё и разговаривать надо?!
— Да не напрягайтесь вы так! — посоветовала ему Катерина. — Не думайте о том, куда ставить ногу, это получится само собой! Представьте себе, что… вы качаетесь на качелях или, например, гребете на лодке… левое весло, правое весло, левое весло, правое весло…
— Какая вы умница! — восхищенно произнес вконец измучившийся хирург, который попытался последовать её совету и, к своему удивлению, будто освободился от тяжелой ноши. — А для меня танцы всегда были прямо-таки испытанием! Теперь, оказывается, я могу не бояться опускать вниз ногу после очередного шага… Вы о чем-то меня спрашивали, Катюша?
— Я хотела немного расшевелить вас и спросила, где остановились другие участники симпозиума?
— Не знаю как насчет остальных, а мой товарищ Астахов остановился в "Регине", совсем недалеко от нас!.. Боже, неужели я танцую?
— И не так уж плохо!
Катерина потанцевала по одному разу со всеми своими кавалерами, но никак не могла отрешиться от мыслей об Астахове, отвечала порой невпопад на вопросы мужчин, и когда, сославшись на усталость, она попросила проводить её в отель, врачи дружно согласились.
— Пожалуй, и мне пора, — поддержал её профессор Подорожанский. — Хотелось бы перед завтрашним днем тезисы докладов просмотреть.
— Один ты у нас, Алеша, занятой человек! — насмешливо проговорил профессор Шульц. — Велико обаяние Катерины Остаповны, а думаю, до номеров своих доберемся — каждый к бумагам кинется: записать, просмотреть…
Они рассчитались с официантом и, уходя, поглядывали на соседний столик, где пировал Есенин. Какой-то молодой человек рядом с ним с завыванием читал стихи…
Проводили Катерину до номера на втором этаже все семеро, приложились к её ручке и пожелали спокойной ночи… Как велико было бы их удивление, знай они, что красавица-переводчица спустя пять минут полностью одетая выйдет из отеля!
— Такси для фрау? — спросил её по-немецки швейцар у подъезда.
Катерина согласно кивнула. Авто подкатило почти тотчас же.
— Отель "Регина"! — бросила она водителю, усаживаясь на заднее сиденье.
Таксист удивленно оглянулся на нее, но ничего не сказал, развернулся на площади и несколько секунд спустя остановился у ярко освещенного здания отеля. Она смутилась: оказывается, достаточно было перейти через площадь.
— Этого хватит? — она протянула таксисту банкноту достоинством в пять марок.
— Сейчас я дам сдачу! — засуетился тот.
— Не надо! — Катерина отвела протянутую руку и улыбнулась радости шофера.
Швейцар у подъезда отеля поклонился ей и взял под козырек, но когда Катерина проходила мимо него, сердце, по выражению Дмитрия, билось у неё как телячий хвост.
— Могу я узнать, — на чистейшем немецком спросила она у портье, — где остановился господин Астахов Николай Николаевич?
И положила на стойку пять марок, справедливо рассудив, что если за такую цену её довезли до отеля, то уж сказать несколько слов и вовсе не откажутся. Портье, в чьи обязанности и входило давать подобные ответы, деньгам удивился, но тем не менее неуловимым движением смахнул их со стойки и, не глядя в записи, выпалил:
— Номер четыреста третий!.. Макс, проводи фрау! — скомандовал невысокому худощавому юноше, который, угодливо согнувшись, проводил Катерину до лифта, а потом и до самого номера. Она осторожно постучала в нужную дверь.
— Антрэ! [10] — крикнули изнутри.
Николай Николаевич Астахов в темном бархатном халате, надетом на пижаму, сидел за письменным столом, работая с какими-то записями. В номере царил полумрак, и только его стол освещала яркая настольная лампа. Увидев Катерину, он вскочил, с грохотом отбросив стул.
— Это вы?! Боже мой, я в неглиже!.. — он метнулся было к двери в соседнюю комнату, но вернулся, сконфуженно улыбаясь. — Присаживайтесь, позвольте, я за вами поухаживаю.
Он помог раздеться Катерине, которая от волнения все медлила — её смущала некоторая двусмысленность визита, особенно в такое позднее время. Она намеренно не стала переодеваться, даже пресловутый крестик на шее оставила, и по тому, как хозяин номера упорно старался на него не глядеть, убедилась в верности своей догадки.
— Я очень рад, что вы пришли, — сказал он просто и поцеловал руку. — Прошу разрешения ненадолго покинуть вас!
Не сводя с неё взгляда, Астахов попятился в соседнюю комнату и через минуту вышел уже в вечернем костюме.
— Барышня, будьте добры, ресторан! — сказал он в телефонную трубку и спросил Катерину: — Шампанское?
Она как-то отчаянно кивнула.
— Пожалуйста, шампанское в четыреста третий номер! — продолжал говорить он по телефону. — Самое лучшее! Легкую закуску.
И заметив протестующий взгляд Катерины, которым она хотела прервать его, пояснил:
— Нам ведь надо поговорить, верно? Не волнуйтесь, я не стану превратно истолковывать ваш приход… Простите, я так был ошеломлен вашей красотой…
При этих словах Катерина мысленно поправила его: "Вовсе не красотой!"
— …вашей красотой, что запомнил только имя… Перефразируя Пушкина, я мог бы сказать о себе: рассеянность — его подруга от самых колыбельных дней!
— Не возражаю против одного имени, — улыбнулась Катерина. — А я вот ваше имя-отчество запомнила, Николай Николаевич!
— Эн в квадрате, — посмеялся он.
В номер постучали, молодой официант вкатил перед собой тележку с напитками и закусками. Ловко накрыв стол, он поклонился и бесшумно закрыл за собой дверь. Ресторан постарался на совесть! Стол даже с одной закуской выглядел великолепно: шампанское в ведерке со льдом и белоснежной салфеткой, от которого кругами расходились тарелки и вазы с нарезанными лимонами, апельсинами, мандаринами, какими-то заморскими фруктами, которым Катерина не знала названия, блюдо со всевозможными пирожными — ими можно было накормить целую женскую гимназию! Официант открыл шампанское, и в бокалах на свету оно искрилось и лопалось пузырьками.
